Нестеренко, Юлия Викторовна

Юлия Нестеренко
Личная информация
Пол	женский
Полное имя	Юлия Викторовна Нестеренко
Оригинальное имя	Юлія Віктараўна Несцярэнка
Гражданство	Белоруссия Белоруссия
Дата рождения	15 июня 1979(1979-06-15) (44 года)
Место рождения	Брест, Белорусская ССР, СССР
Тренеры	Сергей Саляманович Виктор Ярошевич
Рост	173 см
Вес	60 кг
Награды и медали Олимпийские игры Лёгкая атлетика (женщины) Золото Афины 2004 100 м Государственные награды

Ю́лия Ви́кторовна Нестере́нко (белор. Юлія Віктараўна Несцярэнка; род. 15 июня 1979 года в Бресте, Белорусская ССР) — белорусская легкоатлетка, завоевала золотую медаль в беге на 100 метров на Олимпиаде в Афинах в 2004 году.

Биография

В 2014 году Нестеренко стала лицом обложки белорусского журнала «Динамо».

Спортивная карьера

В 2005 году на чемпионате мира в Хельсинки выиграла бронзу в составе сборной Белоруссии в эстафете 4х100 метров.

В 2008 году на Олимпиаде в Пекине не сумела пробиться в финал забега на 100 метров, дойдя только до полуфинала.

В 2012 году из-за травмы стопы Нестеренко пропустила Олимпийские игры в Лондоне.

В 2016 году планирует выступить на Олимпийских играх в Рио-де-жанейро.

Личная жизнь

Тренер и муж  — Дмитрий Нестеренко. Юлия коллекционирует фигурки котов, путешествует по святым местам.

Награды

• Орден Отечества III степени (2004)

Ссылки

• [www.iaaf.org/athletes/biographies/athcode=181559 Юлия Нестеренко] — профиль на сайте IAAF (англ.)
• [www.bsb.by/press/athens/medal_box/nesterenko/ Нестеренко на сайте bsb.by]
• [www.rg.ru/2004/08/26/mama.html Только мама верила]
• [www.rg.ru/2004/08/24/nesterenko-anons.html Белоруска Юля Нестеренко выиграла золотую медаль, пробежав стометровку за 10,93 сек]

Отрывок, характеризующий Нестеренко, Юлия Викторовна

Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.