Огнёвки настоящие
| Огнёвки | ||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 | ||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||
|
||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||
| Pyralidae Latreille, 1802 | ||||||||||||
| Подсемейства | ||||||||||||
|
|
Огнёвки (Pyralidae) — семейство бабочек из отдела мелких чешуекрылых (Lepidoptera), включает в себя около 6200 видов. Наиболее крупные виды огнёвок нашей фауны достигают 45 мм в размахе крыльев, каковы например Scirpophaga alba Crm. и Chilo phragmitellus Hübn., а некоторые тропические представители той же группы Chilonidae — до 85 мм.
Описание
Простые глазки есть, усики самок нитевидные, у самцов часто с ресничками или пиловидные; хоботок роговой, хорошо развитый (иногда короткий или совсем отсутствует). Губные щупальца 3-членистые, сильно выдаются вперёд, наподобие клюва, у Hydrocampidae более развиты челюстные щупальца. Крылья в покое сложены крышеобразно или горизонтально. Передние узкие, удлинённые, округло-треугольные, с неразделённой срединной ячейкой и с 11—12, реже с 9—10 жилками, между 5-й и 6-й имеется значительный промежуток; задние крылья широкие, закруглённые, с защепкой, с короткой бахромкой, с тремя внутрикрайними жилками и, кроме того, с жилками; 7-я и костальная (8-я) жилки иногда сливаются. У самок некоторых drocampidae крылья зачаточные (Acentropas).
Большая часть огнёвок принадлежит к числу бабочек, летающих по вечерам или ночью; окрашены в серый и тёмные цвета, но некоторые, как например Pyrausta purpuralis L., летают днём и отличаются яркой окраской; представители рода Hercyna и Orenaia живут высоко в горах, попадаясь даже на снегу.
Гусеница
Гусеницы 16-, реже 14-ногие, с маленькой роговой, блестящей головкой и такими же затылочными и хвостовыми щитками; тело суживается к обоим концам, кожа гладкая, почти голая, с тёмными точками — бородавочками, расположенными на каждом членике в виде трапеции, и на каждой из них тонкий короткий волосок. Окукливаются в полупрозрачных коконах на поверхности почвы или в паутинке на листьях. Гусеницы большей частью питаются листьями трав и деревьев, причём нередко, подобно листовёрткам, свёртывают листья паутиной в кучки или трубочки, внутри которых и прячутся. Во мху и лишайниках, особенно на камнях и стенах, живут гусеницы Scoparia mercurialis L; в земле, между корнями злаков, в особых паутинных ходах Crambus pratellus и др., также Pempelia semirabella Scop. и Nomophila hybridalis Hbn.; последняя встречается, кроме Европы, в Индии и в обеих Америках. На цветах живут в паутинных мешочках, объедая лепестки: Botys fuscalis Schiff. — на луговой чине (Lathyrus pratensis), Cledeobia angustalis Schiff. и Pempelia semirabella Scop. — на лядвенце (Lotus corniculatus), Etiella Zinckenella Tr. — в стручках бобовых. В стеблях конопли и других возделываемых растений живут гусеницы Botynubibalis Hbn.; представители группы Chilonidae развиваются в стеблях преимущественно водяных растений, таковы Schoenobins gigantellus W.V., гусеничка которого живёт сначала в молодых побегах Arundo phragmites; подросши, она отгрызает, заключающую её выеденную часть побега, плотно закупоривает оба открытые конца и падает с этим футляром в воду, которая приносит её к новому стеблю; тогда гусеница открывает лодочку, всползает на стебель и, вточившись в него, выедает его сердцевину до корней и окукливается в стебле.
Особенный интерес по образу жизни представляют водяные огнёвки группы Hydrocampidae, каковы: Paraponyx stratiotaltus L. — гусеница живёт открыто в воде, питаясь листьями Stratiotes, Ceratophyllum и друг.; дыхательные отверстия её (стигматы) окружены особыми валиками, которые не допускают непосредственного соприкосновения их с водой; кроме того, для дыхания имеются на теле многочисленные жаберные отростки; бабочки — с зачаточным хоботком. Гусеница Cataclysta lemnata L. питается корешками Lemna и держит при этом своё тело в плотном чехле, который наполнен воздухом; окукливается в коконе, один конец которого выдаётся над водой; Acentropus niveus Ol. — самка бескрылая, плавает в воде, гусеница также имеет жаберные отростки. В отрубях и муке живут Asopia costalis Fbr. и farinalis L.; в сенной трухе и в складах сушёных фруктов живут разные виды Ephestia. Наконец, веществами животного происхождения питаются огнёвки родов Aglossa и Asopia, а также почти все представители группы Galleridae. Гусеница Aglossa cuprealis Hb. встречается в высохших трупах животных, где питается сухой кожей и связками, но попадается и в отрубях. Из группы Galleridae несколько видов живут полупаразитно в гнёздах пчёл, шмелей и ос; так гусеницы Melissoblaptes anellus Schiff. питаются бумаговидной массой, из которой сделаны соты обыкновенных ос; Aphomia sociella L. живёт за счёт гнёзд шмелей, но в домах питается бумагой старых книг, в гербариях и т.п.
Хлебные посевы повреждают так называемые яровые черви, то есть гусеницы огнёвок: Anerastia lotella Hbn., Orobena stramentalis Hbn. и Crambus sp., нападающие на яровые всходы пшеницы, ячменя и других злаков. Orobena frumentalis L. питается озимыми посевами весной; в стебле пшеницы живёт гусеница Crambus fascilinellus Hbn. В стеблях проса, конопли, хмеля и кукурузы (а также и в початках последней) живёт гусеница Botys nubilalis Hbn. (Botys silacealis Hbn.), причиняющая у нас местами очень значительные опустошения. Стебли и листья кукурузы объедает снаружи в течение мая гусеница Botys ruralis Scop., — зелёная, с очень мелкими волосистыми бородавочками и буровато-зелёной головкой, бабочка до 18 мм в размахе, соломенно-жёлтая, блестящая, крылья у бахромки буро-серые, с такими же поперечными полосками и пятнами, летает в июне и в июле. В цветоложе подсолнечника живёт гусеница Homoeosoma nebulella W. V., выедающая его цветы и семена. Стручки рапса выедают гусеницы Orobena extimalis Scop. (margaritalis Tr.), нападающая также на редьку и др. капустные. На посевы свеклы, табака, а также растениями картофеля, питаются гусеницы луговой огнёвки или метлицы — Eurycreon sticticalis L..
Жизненный цикл
Бабочки летают в мае и в июне, а в южной России и 3-й раз — в августе; кладут по 2—3 яйца сразу (всего одна самка до 100 яиц), на нижнюю сторону листьев разных полевых и культурных растений. Через неделю вылупляются гусеницы; они питаются листьями разных растений, исключая злаки, от 2 до 4 недель, после чего многолетнее поколение окукливается в цилиндрических, до 2 1/2 см, коконах, в верхнем слое почвы. Куколка светло-бурая до 16 мм длиной, брюшко кончается широкой закруглённой пластинкой, по бокам которой торчат по 4 щетинки. Массовое размножение луговой огнёвки наблюдалось у нас неоднократно как в средней, так и в южной России и совпадало большей частью с дождливыми годами. Особенно крупные опустошения производили они на свекловичных плантациях, прекращая совершенно рост свекловицы; в приволжских губерниях они уничтожали баштаны и всю огородную растительность на протяжении десятков вёрст. Огородному хозяйству существенно вредят ещё: вышеупомянутый рапсовый мотылёк, гусеницы которого выедают семена редьки, также морковная огнёвка — Eurycreon palealis Schiff. — бабочка до 30 мм в размахе, передние крылья бледного зеленовато-жёлтого цвета, с тёмными жилками по краям, задние крылья белые; гусеничка желтовато-белая, с чёрными бородавками и головкой и светло-серыми полосками; живёт в августе в паутинном мешочке среди зонтика моркови и других зонтичных, питаясь незрелыми семенами, на зиму коконируются в земле, окукливается в мае. Листья капусты объедают в мае и в июне гусеницы Pionea forficalis L., до 20 мм длиной, желтовато-зелёная с тёмными продольными полосками и светло-бурой головкой; в конце июня коконируются и окукливаются в земле (куколка буровато-оранжевая, на заднем конце тупая, до 11 мм длиной); в августе летает осеннее, особенно вредное поколение бабочек, кладущее яйца и на капусту; в течение осени развивается второе поколение гусениц, которое коконируется на зиму и окукливается весной, давая первое, весеннее, поколение бабочек; нападают также на хрен и свекловицу. В садоводстве вредны Zophodia convalutella Hbn., гусеницы которой выедают ягоды смородины и крыжовника. Acrobasis obtusella Hbn. — грушевая огнёвка — бабочка до 20 мм в размахе, серая, с пятью поперечными белыми ломанными линиями на передних крыльях; гусеница до 12 мм длиной, в молодости серая с чёрной головкой и затылочными щитками, позднее вся светло-зелёная. Ранней весной гусеницы объедают распускающиеся листья груши, стягивая их паутинками и свёртывая в трубочки; объедают также и цветы.
Некоторые виды
В лесоводстве имеют значение: огнёвка еловых шишек — Dioryctrica abieteila W. V. (sylverstrella Rtz.), бабочка до 30 мм в размахе, серая, передние крылья с тёмными и белыми поперечными, зубчатыми полосками и с белым пятнышком около середины; гусеница до 20 мм длиной, грязно-красноватая, с бурыми головкой и затылочным щитком и с тёмными продолговатыми полосками на спине и на боках. В конце июня и в июле бабочка кладёт яйца на шишки ели; гусеницы кормятся незрелыми семенами и чешуйками. К концу лета шишки в повреждённых местах буреют, в сентябре опадают, гусеницы выходят из них и на зиму коконируются в почвенном покрове, окукливаясь весной. Реже встречаются в шишках сосны; наконец развиваются также в галлах, производимых хермесами (Chermes) на ели и в болезненных утолщениях коры от грибка Pieridermium pini corticola, на сосне — в мутовках. Последние описываются, как особая разновидность — sylvestrella Rtzb., или splendidella Hr. Sch.; окукливаются они в коре. В шишках пихты живёт Stenoptycha terebrella Zck., изредка попадается и предыдущая; чаще же здесь поселяются похожие на них гусеницы Retinia (Побеговьюн). В коре молодых ясеней развивается Zinkiella (Euzophera) pinguis Hw.; гусеницы питаются слоями дуба и заболони. Наконец, семена белой акации (Robiniapseudoacacia) выедает гусеница Etiella Zinkenella Tr., распространённая почти по всем лесничествам южной России, в иные годы повсеместно уничтожающая урожай; тоже мало изучена. В пчеловодстве обращают на себя внимание мотыли и клочень — гусеницы Galleria melonella L. (cereana L.) и Achroe agrisella Fbr. (alvearia L.).
В домашнем хозяйстве наиболее известны: мучная огнёвка — Asopia farinalis L., в размахе до 27 мм, фиолетово-бурая, с охряно—жёлтой головкой; передние крылья близ середины охряно-жёлтые, с двумя поперечными белыми линиями, из которых задняя сильно извилиста; обе продолжаются и на задние крылья; 4-я и 5-я жилки начинаются общим стебельком; у оторочки все крылья белые, с тёмными пятнышками; задние крылья серые, 8-я жилка их свободная. Гусеница жёлтая, к обоим концам сероватая, с красно-бурой головкой и щитками затылочным и хвостовым. Живёт в запасах мучнистых веществ, даёт два поколения в год, окукливается в мае, лёт в июне и в июле; попадается не только в Европе и Азии, но в Северной Америке, Бразилии, Африке и на островах Таити. Совместно с ней живёт и другой вид Asopia costalis Fbr. В запасах жирных веществ, например сала и масла, обыкновенно встречается Aglossa pinguinalis L. — самка до 4 см в размахе, самец — до 2 1/2; без хоботка, губные щупальца — выдающиеся, последний членик их голый, челюстные — нитевидные; блестящего, буро-серого цвета, передние крылья с двумя чёрными зубчатыми полосками, с внешних сторон желтоватыми и с тёмным пятном посередине, задние крылья светло-серые. Гусеница до 28 мм длиной, 16-ногая, грязновато-бурая, головка и затылочный щиток красновато-бурые; по бокам тела выдаётся глубокая складка кожи, в которой скрыты дыхательные отверстия. Питаются жиром, кожей, помётом голубей, трупами; этих же гусениц находили в рвоте людей, которыми они очевидно были проглочены с пищей. Бабочки летают с конца июня до августа. В складах семян чаще всего сосновых, но также в сушенных фруктах и сенной трухе заводятся гусеницы Ephestia elutella Hbn.; бабочка до 17 мм в размахе, на передних крыльях вместо 7-й, 8-й и 9-й жилок имеется только одна, сливаются также 4-я и 5-я жилки на всех крыльях, а 7-я и 8-я на задних; передние крылья буровато-серые, у внутреннего края красноватые, с двумя светло-серыми, слабо извилистыми поперечными полосками и малозаметными срединными точками; задние крылья светло-серые, у самцов почти белые. Гусеница до 11 мм длиной, желтовато-белая, с жёлто-бурой головкой и затылочным щитком и с рядами таких же бородавочек вдоль спины; хвостовой щиток более тёмный. Лёт бабочек в июле. Гусеницы особенно вредны в зернохранилищах, где выедают семена.
См. также
Напишите отзыв о статье "Огнёвки настоящие"
Литература
Отрывок, характеризующий Огнёвки настоящие
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
