Одержимость (фильм, 1943)
| Одержимость | |
| Ossessione | |
 Ossessione | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Лукино Висконти |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Industrie Cinematografiche Italiane (ICI) |
| Длительность |
134 минуты |
| Страна | |
| Год | |
«Одержимость» (итал. Ossessione) — дебютный кинофильм режиссёра Лукино Висконти (1943) с Массимо Джиротти и Кларой Каламаи в главных ролях. Это первая кинолента, выдержанная в эстетике итальянского неореализма[1] и, соответственно, один из краеугольных камней в истории итальянского кинематографа. Некоторые ценители, включая Алена Рене, считают «Одержимость» лучшим фильмом Висконти.[2] Филлип Лопате назвал его лучшим кинодебютом в истории кино.[2]
В основу сюжета лёг основательно переработанный сценаристами криминально-эротический роман Дж. Кейна «Почтальон звонит дважды» (1934). Эта книга была рекомендована Висконти его учителем Жаном Ренуаром.[3]
Сюжет
В трактире близ Феррары появляется бродяга по имени Джино. Красавец-мужчина привлекает внимание Джованны — уставшей от повседневной рутины жены дородного пожилого трактирщика Брегано. Любовная интрижка быстро перерастает во всепоглощающую страсть. Джино предлагает Джованне бежать от Брегано, однако роковая женщина не готова оставить благополучную и сытую жизнь ради рая с милым в шалаше.
Джино оставляет её на дороге и пускается искать счастья в компании коммивояжёра по прозвищу Испанец. (Этот персонаж, отсутствующий в романе, вводится Висконти в повествование как намёк на бисексуальность Джино).[4] Несмотря на открывшуюся перед ним возможность вольной жизни с близким ему мужчиной, судьба вновь сводит Джино с роковой женщиной.
Брегано приезжает в город Анкона, чтобы принять участие в конкурсе оперных певцов. Свой успех он отмечает пирушкой в компании жены и Джино. На обратном пути ночью его автомобиль попадает в аварию, и Брегано гибнет. Сцена автокатастрофы в фильме не показана, однако всё указывает на то, что под действием уговоров Джованны смерть трактирщика подстроил Джино.
Молодой человек надеется, что теперь-то обретёт долгожданную свободу вместе с Джованной. Однако постепенно ему становится ясно, что женщина слишком дорожит доставшимся от супруга наследством, чтобы покинуть насиженные места. Кроме того, она планирует получить за его смерть крупную страховку, чем вызывает у Джино подозрения в том, что она использовала его для осуществления собственных корыстных планов.
Пока Джино заливает алкоголем гложущую его вину в смерти Брагано, полиция продолжает расследование автокатастрофы. Получив доказательства вины Джино, комиссар полиции отдаёт приказ о его задержании. Поругавшись с Джованной на пыльных улицах Феррары, мужчина проводит время в компании проститутки. Он вовремя узнаёт о грозящем ему аресте и тайно возвращается к Джованне, чтобы начать отношения с чистого листа.
После бурной любовной сцены на пляже влюблённые садятся в машину, чтобы уехать из постылого трактира. В условиях плохой видимости Джино теряет управление автомобилем. Автокатастрофа повторяется, на этот раз перед глазами зрителя. Беременная Джованна гибнет, Джино безутешен, и тут появляется полиция, чтобы арестовать его по обвинению в двойном убийстве — Джованны и её мужа.
В ролях
- Массимо Джиротти — Джино Коста
- Клара Каламаи — Джованна Брагана
- Диа Кристиани — Анита
- Элио Маркуццо — Испанец
- Витторио Дузе — агент полиции
- Микеле Риккардини — дон Ремигио
- Хуан де Ланда — Джузеппе Брагана
Судьба фильма
Фильм снимался на исходе правления Муссолини в обстановке полусекретности на деньги, вырученные Висконти от продажи фамильных драгоценностей. Автор сценария и ассистент режиссёра Джузеппе Де Сантис назвал фильм «пропитанным ароматом спермы и смерти». Монтажёр Марио Серандреи писал режиссёру: «Это кино особого рода, я такое вижу впервые и обозвал бы его неореализмом» (первое употребление термина).[3] Премьера «Одержимости» в итальянской столице произвела эффект разорвавшейся бомбы:
На фоне бутафорских исторических колоссов и демагогии муссолиниевской кинопропаганды появилась картина, не тронутая полировкой и лаком. Джиротти сыграл беспутного и нагловатого бродягу, которого на преступление толкает не только страсть к женщине, но и душевная неприкаянность, утрата корней.
Премьерный показ «Одержимости» описывается очевидцами по-разному. На нём присутствовал сын дуче, Витторио Муссолини, который якобы выкрикнул: «Это не Италия!» Другие вспоминают, что Муссолини фильм понравился. Провинциальные власти, наоборот, приняли фильм в штыки; известен случай, когда для освящения «осквернённого» фильмом кинотеатра приглашали епископа.[6]
По требованию фашистских цензоров «оболгавший итальянскую глубинку» фильм был несколько раз перемонтирован, а его негатив был сожжён.[3] По этой причине, а также из-за сложностей с авторскими правами на протяжении десятилетий фильм был практически недоступен для просмотра. Только на исходе жизни Висконти осуществил его восстановление на основе сохранившегося у него неполного контратипа.
Другие версии сюжета
До Висконти роман Кейна был уже экранизирован одним из режиссёров французского поэтического реализма Пьером Шеналем, который экспериментировал с новыми жанрами. Через 3 года после выхода выхода фильма Висконти в Голливуде по роману был снят коммерчески успешный фильм-нуар. Несмотря на классический статус этой ленты, рецензент The New York Times заявил, что сравнивать его с фильмом Висконти — всё равно, что сравнивать рекламный ролик McDonald's с постановкой «Травиаты».[7]
Массимо Джиротти впоследствии сыграл аналогичную роль в дебютном фильме другого кинорежиссёра с очень похожим сюжетом. Это был фильм Микеланджело Антониони «Хроника одной любви» (1950).
Напишите отзыв о статье "Одержимость (фильм, 1943)"
Примечания
- ↑ [www.svobodanews.ru/content/transcript/269196.html Лукино Висконти. К столетию со дня рождения режиссёра — Радио Свобода © 2010 RFE/RL, Inc]
- ↑ 1 2 [www.cinemathequeontario.ca/filmdetail.aspx?filmId=794 Cinematheque Ontario — Film Details — OSSESSIONE]
- ↑ 1 2 3 Валерий Кичин. [www.rg.ru/2006/11/02/visconty.html В зал будто бросили бомбу…]. Российская газета (2 ноября 2006). Проверено 14 августа 2010.
- ↑ Jacqueline Reich, Piero Garofalo. Re-viewing Fascism: Italian Cinema, 1922—1943. Indiana University Press, 2002. ISBN 0-253-34045-4. Pages 181—182.
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1300574 Ъ-Газета — Любимый актер великих режиссёров]
- ↑ Henry Bacon. Visconti: Explorations of Beauty and Decay. Cambridge University Press, 1998. ISBN 0-521-59960-1. Pages 16-21.
- ↑ [movies.nytimes.com/movie/review?res=9D03E3D7133DEE32A25751C0A9669D946790D6CF Movie Review — — Visconti’s 'Ossessione,' at Tully Film Festival In First 35-mm. Version, Initiated Neo-Realism — NYTimes.com]
Ссылки
- «Одержимость» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v36698 Одержимость] (англ.) на сайте allmovie
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Одержимость (фильм, 1943)
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
