Озман, Агнесса

Агнесса Озман (Лаберж)
Agnes Ozman
(Агнесса Озман в 1937 году, незадолго до своей смерти)
Род деятельности:	евангелистка
Дата рождения:	15 сентября 1870(1870-09-15)
Место рождения:	Олбани (Висконсин), Висконсин, США
Гражданство:	США
Дата смерти:	29 ноября 1937(1937-11-29) (67 лет)
Место смерти:	Лос-Анджелес, США
Супруг:	Филимон Лаберж

Агнесса Невада Озман (в замужестве — Лаберж) (англ. Agnes Nevada Ozman; 15 сентября 1870, Олбани, Висконсин, США — 29 ноября 1937, Лос-Анджелес, США) — пятидесятническая евангелистка и миссионерка, аккредитованный служитель Ассамблей Бога (с 1917 года). Вошла в историю как первый человек, заговоривший на «иных языках» в библейской школе Чарльза Парэма 1 января 1901 года; данное событие считается началом современного пятидесятнического движения.

Биография

Ранние годы

Агнесса Озман родилась 15 сентября 1870 года в городе Олбани, штат Висконсин в семье Уильяма Л. Озмана и Мэри Энн Филлипс. Её детство прошло в сельском округе Гейдж, штата Небраска, где многодетная семья Озманов (6 детей) посещали Методистскую епископальную церковь (ныне — часть Объединённой методистской церкви). В возрасте 12 лет, заболев пневмонией, Агнесса оказалась при смерти, однако была исцелена по молитве методистского священника. В дальнейшем, Озман будет убеждённой сторонницей доктрины божественного исцеления.

В 1892 году Агнесса Озман поступила на зимний семестр в библейскую школу Т. Хортона в Сент-Поле, штат Миннесота. В 1894 году она переехала в Нью-Йорк, чтобы продолжить своё обучение в учебном институте А. Б. Симпсона. Позже, некоторое время она служит городским миссионером в Канзас-сити.

Случай в колледже Парэма

Осенью 1900 года Озман поступила в библейскую школу Чарльза Парэма в городе Топика, штат Канзас. В декабре того же года студенты школы, изучавшие книгу Деяний, независимо друг от друга пришли к выводу, что признаком крещения Святым Духом является «говорение на иных языках». На вечернем студенческом богослужении 1 января 1901 года Агнесса Озман попросила Парэма «возложить на неё руки» и помолиться о «крещении Святым Духом». Первоначально Парэм колебался, указав, что сам не «говорит на иных языках», однако позже согласился и начал молитву. О произошедшем в дальнейшем он рассказывал так:

Я едва произнес три дюжины фраз, как слава сошла на неё (Озман), сияние как будто окружило её голову и лицо, и она начала говорить на китайском языке и не могла говорить по-английски три дня.

В течение последующих пяти дней сам Парэм и половина студентов его библейской школы пережили подобный опыт «говорения на языках». В дальнейшем, Чарльз Парэм основал миссию «Апостольской веры» и начал распространять пятидесятнические практики по всей Америке.

Дальнейшее служение

Окончив колледж в Топике, Агнесса Озман вернулась к работе городского миссионера, в частности, служила миссионером в Омахе, штат Небраска. Сильное впечатление на Агнессу произвела смерть в Эквадоре её младшей сестры Мэри Озман (1876—1903), отправившейся служить миссионеркой индейцам Южной Америки в 1901 году.

В 1906 году в городе Линкольн Агнесса Озман услышала о зарождающемся пятидесятническом движении, связала с ним свой опыт «говорения на языках» и в дальнейшем отождествляла себя с пятидесятниками.

В 1911 году Агнесса Озман вышла замуж за пятидесятнического учителя Филимона Лаберж и сменила свою фамилию. В том же году в Оклахоме у Филимона и Агнессы родилась единственная дочь — Наоми Доркас Лаберж (1911—1994). В 1917 году супруги Лаберж присоединились к Ассамблеям Бога, став аккредитованными евангелистами. В качестве евангелистов Ассамблей Бога Лаберж трудились в Спокане (Вашингтон), Уичито (Канзас), Денвере, (Колорадо), Амхерсте (Колорадо), Алхамбре (Калифорния).

Под фамилией Лаберж, Агнесса опубликовала свою автобиографию «Что сотворил Бог» (ок. 1920 года).

После смерти мужа Агнесса Лаберж перебралась в Лос-Анджелес, где продолжала оставаться служителем Ассамблей Бога вплоть до самой смерти. Агнесса Озман умерла 29 ноября 1937 года в возрасте 67 лет.

Публикации

• Agnes N. O. LaBerge. What God Hath Wrought: Life And Work Of Mrs. Agnes N.O. LaBerge. — Чикаго: Herald Publishing Co., circa 1920. — 127 p.

• Agnes N. O. LaBerge. [books.google.md/books?id=EiuVQgAACAAJ&hl=ru What God Hath Wrought: Life And Work Of Mrs. Agnes N.O. LaBerge]. — 2-е изд.. — Нью-Йорк: Garland Publishing, 1985. — 127 p. — (The Higher Christian life). — ISBN 0-8240-6425-9.

• Agnes Ozman [pentecostalarchives.org/digitalPublications/USA/Independent/Latter%20Rain%20Evangel/Unregistered/1909/FPHC/1909_01.pdf The first one to speak tongues] (англ.) // William Hamner Piper The Latter Rain Evangel : журнал. — Чикаго, 1909. — Fasc. 4. — No. 1. — P. 2.

• Agnes Ozman [www.apostolicarchives.com/articles/article/8801925/173171.htm My Personal Testimony] // Apostolic Faith : журнал. — 1951. — Вып. April, 1951.

• Mrs. P. M. LaBerge [pentecostalarchives.org/digitalPublications/USA/Assemblies%20of%20God%20USA/Pentecostal%20Evangel/Unregistered/1916/FPHC/1916_03_04.pdf Has had the baptism for fifteen years] (англ.) // J. W. Welch, J. W. Flower, Wm. G. Schell The Weekle Evangel : газета. — Сент-Луис, 1916. — Fasc. March, 4. — No. 129. — P. 5.

• Mrs. P. M. LaBerge [pentecostalarchives.org/digitalPublications/USA/Assemblies%20of%20God%20USA/Pentecostal%20Evangel/Unregistered/1916/FPHC/1916_06_24.pdf Some God Things to Remember] (англ.) // J. W. Welch, J. W. Flower, Wm. G. Schell The Weekle Evangel : газета. — Сент-Луис, 1916. — Fasc. June, 24. — No. 145. — P. 9.

Литература

• E. I. Blumhofer. Ozman, Agnes Nevada // [books.google.md/books?id=_Qtv7gJMIFUC&dq=gbs_navlinks_s&hl=ru&source=gbs_navlinks_s New International Dictionary of Pentecostal and Charismatic Movements, The] / Stanley M. Burgess. — 2-е. — Гранд-Рапидс, Мичиган: Zondervan Publishing House, 2002. — P. 952. — 1328 p. — ISBN 0310224810.

• Randall Herbert Balmer. [books.google.md/books?hl=ru&id=syUupeVJOz4C&q=Ozman%2C+Agnes+N.+%28LaBerge%29#v=snippet&q=Ozman%2C%20Agnes%20N.%20%28LaBerge%29&f=false Ozman, Agnes N. (LaBerge)] // [books.google.md/books?id=syUupeVJOz4C&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Encyclopedia of Evangelicalism]. — Луисвилл: Westminster John Knox Press, 2002. — P. 432. — 654 p. — ISBN 0664224091.

• Judith L. Gibbard. Ozman LaBerge, Agnes N. // [books.google.md/books?id=R4hLAtDBHskC&&hl=ru&source=gbs_navlinks_s The Westminster Handbook to Women in American Religious History] / Susan Hill Lindley, Eleanor J. Stebner. — Луисвилл: Westminster John Knox Press, 2008. — P. 169. — 249 p. — ISBN 9780664224547.

• Vinson Synan. [books.google.md/books?id=VRQvrRpcE6YC&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Voices of Pentecost: Testimonies of Lives Touched by the Holy Spirit]. — Энн-Арбор: Gospel Light, 2003. — P. 122-125. — 180 p. — ISBN 9781569552834.

См. также

• Пятидесятники
• Пробуждение на Азуза-стрит
• Ассамблеи Бога

Отрывок, характеризующий Озман, Агнесса

– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.