Оцеский, Ян
| Ян Оцеский Jan Ocieski <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1549 — 1552 | ||
| Предшественник: | Самуил Мацеевский | |
| Преемник: | Пётр Мышковский | |
| ||
| 1552 — 1563 | ||
| Предшественник: | Самуил Мацеевский | |
| Преемник: | Валентий Дембинский | |
| ||
| 1553 — 1563 | ||
| Предшественник: | Пётр Кмита-Собенский | |
| Рождение: | 1501 | |
| Смерть: | 12 мая 1563 | |
| Род: | Оцеские | |
| Отец: | Рафаил Оцеский | |
| Мать: | София Оцеская | |
Ян Оце́ский (1501 — 12 мая 1563) — польский государственный деятель, секретарь короля Сигизмунда Старого (с 1544 года), референдарий великий коронный (с 1546), каштелян завихостский (с 1546) и бецкий (с 1547), гофмейстер королевы (с 1548), подканцлер коронный (1549—1552) и канцлер великий коронный (1552—1563), генеральный староста краковский (1553—1563). Дипломат, юрист, оратор и меценат.
Биография
Представитель польского шляхетского рода Оцеских герба «Ястржембец». Сын Рафаила и Софии Оцеских. Родился в Оцешине. В 1516-1518 годах учился в Краковском академии, где стал бакалавром гуманитарных наук. Позднее находился в окружении канцлера великого коронного Кшиштофа Шидловецкого как придворный, затем секретарь — вращался среди людей высокой гуманистической культуры. Вскоре начал дипломатическую карьеру. Трижды ездил во главе польской делегации в Турцию (в 1531, 1533 и 1543 годах). В 1540 году проводил переговоры с императором Священной Римской империи Карлом V Габсбургом в отношении взаимодействия против турок-османов. В 1541 году возглавлял посольство в Рим, где речь шла о координации усилий внутри и за пределами страны с папой римским Павлом III.
В 1544 году Ян Оцеский становится секретарем короля, а в 1545 году назначается великим коронным референдарием. С 1546 года занимал должность каштеляна завихостского, а с 1547 года — каштелян бецкого. После смерти Сигизмунда I поддерживал королеву Бону в её внутренних интригах. Благодаря этому в 1550 году Оцеский становится подканцлером коронным, в 1552 году великим коронным канцлером. В 1553 году назначается генеральным старостой краковским. После того, как Бона Сфорца покинула страну, Ян Оцеский перешел на сторону Сигизмунда II. Поддерживал последнего во время сейма 1562—1563 годов.
Важные произведения и труды
- Itinerarium podróży do Włoch z lat 1540—1541, autograf znajdował się w Bibliotece Poturzyckiej we Lwowie, rękopis nr 58; obszerne streszczenie ogł. K. Hartleb Jan z Ocieszyna Ocieski…, Lwów 1917; fragmenty (opis Florencji z 1541) przedr. W. Tomkiewicz «Pisarze polskiego Odrodzenia o sztuce», Wrocław 1955, Teksty Źródłowe do Dziejów Teorii Sztuki, t. 4
- Mowa na sejmie lubelskim 1544 (odpowiedź J. Tarnowskiemu), podał Ł. Górnicki Dzieje w Koronie Polskiej, Kraków 1637; przedr.: pt. «Mowa, czyli odpowiedź na mowę Jana z Tarnowa», Mowy wyborne z różnych polskich krasomówców dziejopisów wyjęte, Lublin 1759; K. Mecherzyński Historia wymowy w Polsce, t. 1, Kraków 1856, s. 408—409; A. Małecki Wybór mów staropolskich świeckich sejmowych i innych, Kraków 1860; wyd. krytyczne H. Barycz «Ł. Górnicki: Dzieje…», Wrocław 1950, Biblioteka Narodowa, seria I, nr 124, s. 85-86
- Mowy na sejmie warszawskim 1548, streszczenie i skróty z diariusza sejmowego ogł. J. U. Niemcewicz Zbiór pamiętników historycznych o dawnej Polszcze, t. 1, Warszawa 1822; także wyd. 2 Lipsk 1838
- Wypowiedź na sejmie 1556—1557, ogł. (z diariusza sejmu w Bibliotece Kórnickiej, sygn. 256 II, 130) S. Bodniak «Walka o interim na sejmie 1556/7 r.», Reformacja w Polsce 1928, s. 9 i odb. Kraków 1927
- Nauka o granicach (nieznane dzieło, zawierające doświadczenia prawnicze autora z dziedziny sporów ziemskich); wiad. (za J. Przerębskim) podał T. Czacki O litewskich i polskich prawach, t. 2, Warszawa 1801, s. 176, 180
Источники
- Bibliografia Literatury Polskiej — Nowy Korbut, t. 3 Piśmiennictwo Staropolskie, Państwowy Instytut Wydawniczy, Warszawa 1965, s. 26-28
- Stanisław Grzybowski, «Dzieje Polski i Litwy (1506—1648)», Wielka Historia Polski, t.2, Kraków 2000
- Henryk Łowmiański, «Polityka Jagiellonów», Poznań 1999
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Оцеский, Ян"
Отрывок, характеризующий Оцеский, Ян
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
