Перед дождём (фильм)
| Перед дождём | |
| Before the Rain | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
113 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Перед дождём» (англ. Before the Rain) — кинофильм на тему трагической войны в Македонии в начале 90-х гг. XX в. Гран-При Венецианского кинофестиваля.
Сюжет
Основанная на политических и религиозных конфликтах, опустошивших Балканы, сюжетная линия картины «Перед дождем» развивается в двух основных пространствах (Лондон и маленькая македонская деревня). В фильме рассказана трагическая история любви. Она изложена в эпизодах под названиями Слова, Лица и Фотографии. Диалоги в фильме основаны на трех ключевых фразах, которые с небольшими изменениями постоянно повторяются и приобретают форму своеобразного кода. С его помощью обнаруживается странная связь, делающая эпизоды совместимыми: кажется, что пойдет дождь, круг не замкнется и время никогда не умрет.
Слова, Лица и Фотографии — очень простые эпизоды. Они могут быть описаны по одному сценарию: предварительные разговоры о дожде и его ожидание, неблагополучие встреч и конфликтов и, наконец, трагедия, которая находит символическое выражение в начинающемся дожде. Многие события повторяются в различном контексте. Например, неопределенность с отцом будущего ребенка Анны зеркально повторяется в гипотезе Александра, согласно которой он — отец Замиры. Замира (в Словах), Анна (в Лицах) и Александр (в Фотографиях) узнают об этом совершенно случайно.
Взятые все вместе, эпизоды формируют аллегорический круг, на котором любая точка обозначает как начало, так и конец действия. Каждый эпизод может быть и первым, и вторым, и третьим относительно других. Круг этот, однако, не совершенен и не завершен: эпизоды представляют в сходном (но не идентичном) ключе одни и те же факты. Несмотря на внутреннюю связь, части картины остаются некоторым образом независимыми. Собранные в единый круг, они раскрываются в своей противоречивости. Это не всегда позволяет выводить обстоятельства одного эпизода из другого.
Дело в том, что в кинофильме не имеется четко установленного порядка эпизодов. Каждый из трех настолько же возможен или невозможен, насколько зритель формирует свой собственный взгляд на вещи. Манчевский постоянно видоизменят ситуации до и после, устанавливая временную неоднозначность этого пути. В фильме время течет таким образом, что невозможно выделить точки начала и конца. Время задумано как «округлое», без начала и конца, так, чтобы мы не могли знать, сколько его потребуется для перехода от одного факта к другому. Можно даже сказать, что времени здесь вообще нет: конец Фотографий соответствует началу Слов и как буквальное повторение, и как образ замкнутого круга.
Итак, возможны следующие последовательности событий.
I. Слова, Лица, Фотографии
Слова — эпизод, предшествующий Лицам, потому что в этой второй истории мы видим последствия событий первого эпизода, например, фотографии мертвой Замиры и печального монаха Кирилла около тела девушки. В Словах Кирилл упоминает возможность побега вместе с Замирой в Лондон, где его дядя, знаменитый фотограф Александр Кирков, мог бы помочь им. В Лицах Кирилл звонит по телефону Александру без надежды найти его. Путешествие Александра в Македонию (в Фотографиях) дает обоснование его разрыву с Анной в Лицах. Анна «появляется» в маленькой македонской деревеньке (в Фотографиях) для встречи со своим возлюбленным Александром после убийства её мужа в Лицах.
С одной стороны, все эти связи укладываются в единую последовательность. С другой стороны, некоторые важные детали делают этот порядок абсурдным. Так, похороны Александра имеют место в Словах, но фотограф является действующим персонажем и в Лицах. В Лицах же умирает Замира, и это подтверждено фотографиями. Но если это на самом деле случилось, как она может быть действующим лицом в Фотографиях?
II. Лица, Фотографии, Слова
Фотографии относятся к Лицам как к предшествующему эпизоду, поскольку Лица мы уже видели до Фотографий. Слова придают непрерывность Фотографиям, так как конец Фотографий совпадает с началом Слов. Здесь мы имеем начало и завершение фильма, но также и кульминации символического круга. Но и в этом порядке заложено явное противоречие. Монастырь еще существует в качестве места действия в Фотографиях; однако, по логике Лиц, упомянутые фотографии свидетельствуют о том, что Кирилл уже покинул монастырь вместе с Замирой. Александр умирает в Фотографиях и похоронен в Словах, но в этой же последней истории племянник Александра свидетельствует о том, что Александр жив.
III Фотографии, Слова, Лица
Любовные отношения Замиры с кузеном Александра и факт их преследования подтверждает эпизод Фотографии, предшествующий Словам. Эпизод Лица развивает эту историю, чему свидетельством, как мы уже видели, телефонный звонок Кирилла и фотографические снимки. Но большее количество противоречий может быть найдено и здесь. Дождь определенно идет уже в Фотографиях, однако в Словах люди все еще ожидают дождь. Если Александр мертв в эпизоде Слова, он не может быть действующим персонажем в Лицах …, однако появляется уже в самом его начале.
В трех эпизодах, мы находим одинаковую организацию фактов: предчувствие и приход дождя, предполагаемые случаи встреч и конфликтов, несчастная любовь и, наконец, трагедия, аллегорически представленная дождем. Можно утверждать, что все три эпизода фильма «Перед дождем» являются вариациями одной и той же темы. В некотором смысле названия эпизодов находятся в невидимой борьбе с собственным содержанием. Слова, на самом деле, — это оправдание тишины, несмотря на высказывание старого священника, относящиеся к идиллическому македонскому пейзажу: «Эту красоту нужно прославлять словами». Согласно последнему жесту Замиры, мы предполагаем, что Кирилл возвратится к тишине послушничества, которую он принял перед встречей с ней. В Лицах Манчевский показывает, как может быть искажено человеческое начало в человеке. Лицо Мадонны на фотографии деформировано пятном пролитого кофе. Этот случай предвосхищает ужасное проявление лица Николая в момент его смерти. В Фотографиях происходит фактический разрыв Александра Киркова, талантливого фотографа, со своей профессией. В Боснии его камера «убила человека», что стало следствием навязчивой идеи о фиксации на пленке «сцены действия». Презрение к присужденной Пулитцеровской премии так велико у Александра, что он использует книгу, принесшую ему славу, как подставку для ножки стола в своем старом доме. Принцип «Око за око», как это торжественно заявляет жестокий Мирче в Словах, оправдывает его желание мести, основанной на пяти столетиях мусульманского господства в регионе. В маленькой македонской деревне и у македонских христиан, и у мусульман-албанцев накопленная ненависть только что достигла точки кипения. Центр символического круга в кинофильме расположен в Лицах, и он заключен во фразе, произнесенной Александром, в которой предстает подлинный исторический портрет Балкан, начиная с древности: «Война — правило; мир — исключение». Действительно, это высказывание занимает центральное место, по отношению к точкам символического круга. С этого момента все события, происходящие в фильме «Перед дождем», сходятся к этой точке. Фильм Манчевского «настроен» по принципу дисгармонии, нелепости и боли: все это фундаментальные следы войны. Мир — простое исключение. Последнее становится ясным в сценах полуанекдотического нейтралитета солдат ООН. Деятельность их ограничена пересечением полей сражения в белых автомобилях и «сбором — в качестве одолжения — трупов тех, кто погиб в конфликтах», как говорит деревенский доктор.
Дождь присутствует везде и явно (через повторяемые разговоры о нем: дождь должным образом «говорит» только в Фотографиях), и неявно (слезы Анны, смешивающиеся с ливнем, три приступа рвоты после трагической сцены; искупительная роль посмертного крещения Александра, выраженная символом чистой воды).
Роман Замиры с Кириллом отмечен буквальным непониманием: «я не говорю на македонском, а ты не говоришь на албанском», — шепчет она в Словах. Хотя Анна и Александр общаются на одном языке (английском), они в конечном итоге отделены друг от друга непреодолимым языковым барьером. Это является главной причиной того, что она так опаздывает. Анна появляется в деревне после дождя, то есть уже после происшедшей трагедии, достигшей высшей точки со смертью Александра. Со своим мужем Анна живет в пространстве полного непонимания: они друг друга совершенно не слышат.
Дождь — аллегория несчастья. Во всех эпизодах трагический приговор объявлен, ожидаем и осуществлен. «Душно; кажется, будет гроза; там, в долине, уже идет дождь», — говорит старый священник молодому монаху Кириллу. — Дождь «почти стал уже голосом тишины». Он обращается к дождю, который символизирует и смерть Александра, и конец Фотографий, и начало Слов. Действие начинается снова.
В картине автором использованы в качестве языков общения между персонажами македонский, английский, албанский, французский и, моментами, немецкий языки. Все это дополнено сценами православного и католического богослужения (можно прибавить сюда старославянский и латинский). И, тем не менее, фильм абсолютно понятен без специального перевода. Дело здесь не в близости македонского языка русскому или же общем языковом пространстве православного богослужения. Автору удалось решение непростой художественной задачи: главная идея фильма, обличающего бесчеловечность любых войн, выражена на языке современной культуры, которая, как это не парадоксально звучит «в наш жестокий век», стирает границы языковых и национальных барьеров — и в словах, и в лицах, и в фотографиях. Картина удивительно красива. Реалии той «старой» балканской войны, воспроизведены с большим достоинством, с чувством такта и с безупречным режиссерским вкусом.
О фильме
Оливейра Ж.`Перед дождем`: эстетика парадокса (пер. с англ. и комм. М. С. Уварова) // Метафизические исследования. Выпуск XV: Искусство-2. СПб., 2001. — (Статья. С. 45-50)
В ролях
- Петар Мирчевский — Здраве
- Катрин Картлидж — Анна
- Раде Шербеджия — Александр
- Лабина Митевская — Замира
- Джей Вийерс — Ник
Интересные факты
- В соответствии с Системой возрастной классификации кинопоказа в России лента имеет категорию: «Фильм разрешен для показа зрителям, достигшим 16 лет».
Призы и награды
Фильм отмечен многочисленными наградами на Венецианском кинофестивале (Гран-при «Золотой лев», Зрительский приз, приз ФИПРЕССИ, приз ЮНИСЕФ и приз за лучшую мужскую роль — Р.Сербеджиа) и едва не получил «Оскара» как лучший иноязычный фильм (уступив «Утомленным солнцем»).
См. также
Напишите отзыв о статье "Перед дождём (фильм)"
Ссылки
- «Перед дождём» (англ.) на сайте Internet Movie Database
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Перед дождём (фильм)
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.
Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
