Переходные системы от оканья к аканью

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><td style="padding-bottom:0.2em; "> </div></td></tr><tr><td style="padding-top:0.2em; font-weight:bold; ">Консонантизм</td></tr><tr><td style="padding-bottom:0.2em; "></td></tr><tr><td style="padding-bottom:0.2em; ">
Портал:Русский язык</td></tr><tr><td style="">
п • о • р

</table> Перехо́дные систе́мы от о́канья к а́канью — системы предударного вокализма, отмечаемые в ряде русских диалектов, в которых сочетаются различение и неразличение гласных неверхнего подъёма в первом предударном слоге после твёрдых и мягких согласных[1]. В данных системах вокализма осуществляется переход от оканья в широком смысле (различения в безударных слогах хотя бы части гласных фонем неверхнего подъёма)[~ 1][2] к аканью в широком смысле (неразличению гласных фонем неверхнего подъёма в безударных слогах)[~ 2][3].

К переходным системам вокализма относят полно́вское оканье, гдовское оканье, оканье с ассимилятивным аканьем и аканье с ассимилятивным оканьем[4][5]. Различение в данных системах безударных гласных /о/, /а/ после твёрдых согласных и безударных гласных /о/, /е/, /а/ после мягких согласных[~ 3] или совпадение их в звуке [а] зависит от гласных, находящихся в слове под ударением, в связи с чем соотношение охвата лексики с различаемыми и неразличаемыми безударными гласными является неодинаковым для каждой из переходных систем[1][6].





Полновское оканье

Полно́вское оканье характеризуется неразличением /о/ и /а/ после твёрдых согласных, совпадением их в гласном [а], перед ударными гласными верхнего подъёма, и различением /о/ и /а/ перед остальными ударными гласными: в[а]ды́, к[а]сы́ — тр[а]вы́; в[а]ди́чка — тр[а]ви́нка; к[а]су́ — тр[а]ву́; но в[о]до́й, к[о]со́й — тр[а]во́й; в[о]де́ — тр[а]ве́; в[о]да́, к[о]са́ — тр[а]ва́ и т. п.[4][7]

После мягких согласных, как и после твёрдых, в первом предударном слоге в соответствии с /о/, /е/, /а/:

  • перед твёрдыми согласными не различаются гласные фонемы неверхнего подъёма перед ударными гласными верхнего подъёма (перед /и/, /у/), и различаются гласные [о], [е], [а] перед остальными ударными гласными (перед /о/, /а/); в соответствии с /о/ — у с′[а]стры́; с′[а]стру́, н′[а]су́; но с′[о]стро́й; с′[о]стра́; в соответствии с /е/ — л′[а]сны́е; в л′[а]су́; но л[е]со́чек, за р[е]ко́й; за л[е]са́ми, р[е]ка́; в соответствии с /а/ — р′[а]ды́; в р′[а]ду́; но также и р′[а]до́к, п′[а]то́к; р′[а]да́ми, п′[а]та́к и т. п.
  • перед мягкими согласными не различаются гласные фонемы неверхнего подъёма перед ударными гласными верхнего подъёма (перед /и/, /у/), и различаются гласные [е], [е], [а] перед остальными ударными гласными (перед /о/, /е/, /а/); в соответствии с /о/ — л′[а]ти́т; л′[а]ч′у́; но н[е]с′о́шь; в с[е]лế; л[е]т′а́т; в соответствии с /е/ — л′[а]си́на, из р′[а]ки́; б′[а]л′у́; но б[е]л′о́ный (б[и]л′о́ный); б[е]лếть (б[и]лếть); в соответствии с /а/ — гл′[а]ди́, п′[а]ти́; но также и п′[а]т′о́рка; гл′[а]де́ть; гл′[а]д′а́т и т. п.[6]

После мягких согласных различение безударных гласных перед ударным /а/ менее последовательно, чем перед /о/. Почти во всех говорах с полновской системой вокализма отмечается сосуществование гласного [а] с различающимися гласными перед ударными /о/, /е/, (/а/)[8].

Полновское оканье распространено в среднерусских говорах северной части Псковской области[6][9][10]. Данный тип предударного вокализма, наряду с гдовским входит в языковой комплекс Гдовской группы западных среднерусских окающих говоров[11], его название связано с местностью, где это тип оканья был впервые обнаружен и изучен — по названию деревни Полна Полновской волости Гдовского района Псковской области.

Т. Г. Строганова связывает полновский тип вокализма, как и гдовский, с развитием диссими­лятивного аканья[12] (несмотря на то, что говоры с диссимилятивным аканьем не соседствуют с гдовскими и полновскими). При этом первичной системой вокализма была полновская, на её основе развилось гдовское оканье. По мнению В. Н. Чекмонаса полновский тип вокализма возник в результате взаимо­действия оканья и вокализма гдовского типа, сформировавшегося под влиянием финно-угорских языков с гармонией гласных[13][14].

Гдовское оканье

В переходной системе гдовского оканья /о/ и /а/ после твёрдых согласных не различаются перед ударными гласными верхнего и нижнего подъёмов, и различаются перед гласными верхне-среднего и среднего подъёмов: в[а]ды́, к[а]сы́ — тр[а]вы́; в[а]ди́чка — тр[а]ви́нка; к[а]су́ — тр[а]ву́; в[а]да́, к[а]са́ — тр[а]ва́; но в[о]до́й, к[о]со́й — тр[а]во́й; в[о]де́ — тр[а]ве́ и т. п.[4][7]

После мягких согласных, как и после твёрдых, в первом предударном слоге в соответствии с /о/, /е/, /а/:

  • перед твёрдыми согласными не различаются гласные фонемы неверхнего подъёма перед ударными гласными верхнего и нижнего подъёмов (перед /и/, /у/, /а/), совпадая в звуке [а], и различаются гласные [о], [е], [а] перед ударными гласными верхне-среднего и среднего подъёмов (перед /о/); в соответствии с /о/ — у с′[а]стры́; с′[а]лу́, н′[а]су́; с′[а]стра́, из с′[а]ла́; но с′[о]стро́й, с′[о]лố; в соответствии с /е/ — л′[а]сны́е; в л′[а]су́; за л′[а]са́ми, р′[а]ка́; но л[е]со́чек, за р[е]ко́й; в соответствии с /а/ — р′[а]ды́; в р′[а]ду́; р′[а]да́ми, п′[а]та́к; но также и р′[а]до́к, п′[а]то́к и т. п.
  • перед мягкими согласными не различаются гласные фонемы неверхнего подъёма перед ударными гласными верхнего и нижнего подъёмов (перед /и/, /у/, /а/), совпадая в звуке [а], и различаются гласные [е], [е], [а] перед ударными гласными верхне-среднего и среднего подъёмов (перед /о/, /е/); в соответствии с /о/ — л′[а]ти́т; с′[а]ли́ть; л′[а]ч′у́; л′[а]т′а́т; но н[е]с′о́шь; в с[е]лế, л[е]теть; в соответствии с /е/ — л′[а]си́на, из р′[а]ки́; б′[а]л′у́; но б[е]л′о́ный (б[и]л′о́ный); б[е]лếть (б[и]лếть); в соответствии с /а/ — гл′[а]ди́, п′[а]ти́; гл′[а]д′а́т; но также и п′[а]т′о́рка; гл′[а]де́ть и т. п.[6]

Гдовское оканье распространено в среднерусских говорах Псковской области[6][9][10]. Данный тип предударного вокализма наряду с полновским входит в языковой комплекс Гдовской группы западных среднерусских окающих говоров[11].

Т. Г. Строганова связывает гдовский тип вокализма, как и полновский, с диссими­лятивным аканьем[12], при этом гдовское оканье развилось позднее на основе полновского оканья. По мнению В. Н. Чекмонаса, гдовский тип вокализма возник в результате влияния на русские говоры финно-угорских языков с гармонией гласных[13][14].

В части тех гдовских говоров, в которых распространено различение безударных гласных после твёрдых согласных перед ударными гласными верхне-среднего и среднего подъёмов, наряду с различением безударных гласных перед мягкими согласными в тех же позициях также отмечается их неразличение после мягких согласных независимо от гласных, находящихся в слове под ударением, называемое гдовским яканьем, или яканьем гдовского типа[15][16], в котором в первом предударном слоге в соответствии с /о/, /е/, /а/:

  • перед твёрдыми согласными гласные фонемы неверхнего подъёма перед ударными гласными верхнего и нижнего подъёмов (перед /и/, /у/, /а/) совпадают в звуке [а], и перед ударным гласным /о/ совпадают в звуке [и]; в соответствии с /о/ — у с′[а]стры́; с′[а]лу́, н′[а]су́; с′[а]стра́, из с′[а]ла́; с[и]стро́й, с[и]лố; в соответствии с /е/ — л′[а]сны́е; в л′[а]су́; за л′[а]са́ми, р′[а]ка́; л[и]со́чек, за р[и]ко́й; в соответствии с /а/ — р′[а]ды́; в р′[а]ду́; р′[а]да́ми, п′[а]та́к; р[и]до́к, п[и]то́к и т. п.
  • перед мягкими согласными гласные фонемы неверхнего подъёма перед ударными гласными верхнего и нижнего подъёмов (перед /и/, /у/, /а/) совпадают в звуке [а], и перед ударными гласными /о/, /е/ совпадают в звуке [и]; в соответствии с /о/ — л′[а]ти́т; с′[а]ли́ть; л′[а]ч′у́; л′[а]т′а́т; н[и]с′о́шь; в с[и]лế, л[и]теть; в соответствии с /е/ — л′[а]си́на, из р′[а]ки́; б′[а]л′у́; б[и]л′о́ный; б[и]лếть; в соответствии с /а/ — гл′[а]ди́, п′[а]ти́; гл′[а]д′а́т; п[и]т′о́рка; гл[и]де́ть и т. п.[17]

Почти во всех говорах с гдовским яканьем перед ударными /о/, /е/ наряду с совпадением безударных гласных [о], [е], [а] в гласном [и] также отмечается совпадение их в [а]. Гдовский тип яканья является частью аканья в широком смысле и не относится к переходным системам вокализма.

Название гдовского оканья и яканья связаны с наименованием лингвистического района, где встречается данное языковое явление — Гдовским районом Псковской области.

Оканье с ассимилятивным аканьем

В данном типе оканья /о/ и /а/ после твёрдых согласных различаются перед всеми ударными гласными, кроме [а́] (в предударном слоге перед которым произносится [а] на месте /а/ и на месте /о/): в[о]ды́, к[о]сы́ — тр[а]вы́; в[о]ди́чка — тр[а]ви́нка; к[о]су́ — тр[а]ву́; в[о]до́й, к[о]со́й — тр[а]во́й; в[о]де́ — тр[а]ве́; но в[а]да́, к[а]са́ — тр[а]ва́ и т. п.[1][4][7]

После мягких согласных в первом предударном слоге в соответствии с /о/, /е/, /а/:

  • перед твёрдыми согласными различаются гласные фонемы неверхнего подъёма [о], [е], [а] перед всеми ударными гласными, кроме [а́]; в соответствии с /о/ — у с′[о]стры́; с′[о]стру́, н′[о]су́; с′[о]стро́й; но с′[а]стра́; в соответствии с /е/ — л[е]сны́е; в л[е]су́; л[е]со́чек, за р[е]ко́й; но за л′[а]са́ми, р′[а]ка́; в соответствии с /а/ — р′[а]ды́; в р′[а]ду́; р′[а]до́к, п′[а]то́к; но также и р′[а]да́ми, п′[а]та́к и т. п.
  • перед мягкими согласными различаются гласные фонемы неверхнего подъёма [е], [е], [а] перед всеми ударными гласными, кроме [а́]; в соответствии с /о/ — с[е]ли́ть; л[е]ч′у́; н[е]с′о́шь; в с[е]ле́; но с′[а]л′а́не, л′[а]т′а́т; в соответствии с /е/ — л[е]си́на, из р[е]ки́; б[е]л′у́; б[е]л′о́ный; б[е]ле́ть; но заяц-б′[а]л′а́к; в соответствии с /а/ — гл′[а]ди́, п′[а]ти́; п′[а]т′о́рка; гл′[а]де́ть; но также и гл′[а]д′а́т и т. п.[8]

Территорией распространения оканья с ассимилятивным аканьем являются области среднерусских говоров на границе ареалов оканья и аканья. К ним относятся районы к северу от Твери, к югу от Мурома на реке Оке и некоторые другие районы[15][16]. Схожее явление, называемое ассимилятивным аканьем, отмечается в переходных говорах от юго-западного диалекта белорусского языка к полесским говорам, в которых в первом предударном слоге [о] и [а] различаются перед ударными [i], [у], [о], [ы], [е], и не различаются перед ударным [а][18].

Аканье с ассимилятивным оканьем

В данной переходной системе предударного вокализма /о/ и /а/ после твёрдых согласных не различаются, совпадая в гласном [а], перед всеми ударными гласными, кроме [о́] (в предударном слоге перед которым произносится [о] на месте /о/ и [а] на месте /а/): в[а]ды́, к[а]сы́ — тр[а]вы́; в[а]ди́чка — тр[а]ви́нка; к[а]су́ — тр[а]ву́; в[а]де́ — тр[а]ве́; в[а]да́, к[а]са́ — тр[а]ва́; но в[о]до́й, к[о]со́й — тр[а]во́й и т. п.[1][4][7]

После мягких согласных в первом предударном слоге в соответствии с /о/, /е/, /а/:

  • перед твёрдыми согласными не различаются гласные фонемы неверхнего подъёма перед всеми ударными гласными, кроме [о́], перед которым различаются [о], [е], [а]; в соответствии с /о/ — у с′[а]стры́; с′[а]стру́, н′[а]су́; с′[а]стра́; но с′[о]стро́й; в соответствии с /е/ — л′[а]сны́е; в л′[а]су́; за л′[а]са́ми, р′[а]ка́; но л[е]со́чек, за р[е]ко́й; в соответствии с /а/ — р′[а]ды́; в р′[а]ду́; р′[а]да́ми, п′[а]та́к; но также и р′[а]до́к; п′[а]то́к и т. п.
  • перед мягкими согласными не различаются гласные фонемы неверхнего подъёма перед всеми ударными гласными, кроме [о́], перед которым различаются [е], [е], [а]; в соответствии с /о/ — л′[а]ти́т; л′[а]ч′у́; л′[а]т′а́т; в с′[а]ле́, л′[а]те́л; но н[е]с′о́шь; в соответствии с /е/ — л′[а]си́на, из р′[а]ки́; б′[а]л′у́; заяц-б′[а]л′а́к; поб′[а]ле́л; но б[е]л′о́ный; в соответствии с /а/ — гл′[а]ди́, п′[а]ти́; гл′[а]д′а́т; гл′[а]де́ть; но также и п′[а]т′о́рка и т. п.

Аканье с ассимилятивным оканьем также как и оканье с ассимилятивным аканьем распространено в среднерусских говорах в пограничных областях оканья и аканья, включая говоры Плюсского района Псковской области. В окающе-акающих говорах (белор. окаюча-акаючыя гаворкі), распространённых на границе юго-западного диалекта белорусского языка и полесских говоров, встречается явление, называемое ассимилятивным оканьем, в котором в первом предударном слоге [о] и [а] различаются перед ударным [о], и не различаются перед ударными [i], [у], [а], [ы], [е][18].

См. также

Напишите отзыв о статье "Переходные системы от оканья к аканью"

Примечания

Комментарии
  1. ↑ Оканьем в узком смысле называется различение фонем /о/ и /а/ в безударном положении после твёрдых согласных — произношение безударного гласного звука [о] в соответствии с /о/ (и /ô/) и [а] в соответствии с /а/.
  2. ↑ Термин аканье, употребляемый в узком смысле, обозначает неразличение фонем /о/ и /а/ в безударном положении после твёрдых согласных при совпадении их в части позиций в гласном звуке [а].
  3. ↑ Во всех переходных системах предударного вокализма после мягких согласных наряду с [о] или вместо него может произноситься звук [е], и наряду с [е] или вместо него — [и].
Источники
  1. ↑ 1 2 3 4 Русская диалектология, 1989, с. 46.
  2. ↑ Русская диалектология, 1989, с. 43.
  3. ↑ Русская диалектология, 1989, с. 44—45.
  4. ↑ 1 2 3 4 5 Князев С. В. [www.philol.msu.ru/~ruslang/data/pdf/_dianwo.pdf Русская диалектная фонетика. Учебное пособие]. — М., 2008. — С. 21. (Проверено 15 февраля 2012)
  5. ↑ [old.philol.msu.ru/cgi-bin/mnogosearch/search.cgi?cc=1&URL=http:%2F%2Fdialect.philol.msu.ru%2Fmain.php%3Fpage=49&q=%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%85%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D0%B5+%D0%BC%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%B8+%D0%BC%D0%B5%D0%B6%D0%B4%D1%83+%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%8C%D0%B5%D0%BC&wm=wrd Учебные материалы на сайте филологического факультета МГУ]. — Безударный вокализм. Гласные без ударения. Алгоритм анализа безударного вокализма после парных твёрдых согласных акающего говора. (Проверено 15 февраля 2012)
  6. ↑ 1 2 3 4 5 Русская диалектология, 1989, с. 52.
  7. ↑ 1 2 3 4 ДАРЯ, 1986, с. 86.
  8. ↑ 1 2 ДАРЯ, 1986, с. 91.
  9. ↑ 1 2 [www.philol.msu.ru/~dialect/pict/color_1s.gif Учебные материалы на сайте филологического факультета МГУ]. — Карта. Различение или совпадение гласных на месте о и а в первом предударном слоге после твёрдых согласных. [www.webcitation.org/68V4oGSSH Архивировано из первоисточника 18 июня 2012].
  10. ↑ 1 2 [www.philol.msu.ru/~dialect/auxy.php?ty=sng&id=171 Учебные материалы на сайте филологического факультета МГУ]. — Легенда карты. Различение или совпадение гласных на месте о и а в первом предударном слоге после твёрдых согласных. [www.webcitation.org/657oeFx4D Архивировано из первоисточника 1 февраля 2012].
  11. ↑ 1 2 Захарова, Орлова, 2004, с. 146.
  12. ↑ 1 2 Захарова К. Ф., Орлова В. Г., Сологуб А. И., Строганова Т. Ю. Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров. — М.: Наука, 1970. — С. 451.
  13. ↑ 1 2 Чекмонас В. Н. Аканье и оканье в северной части Псковской области (полновские говоры) // Kalbotyra. № 47 (2). Slavistica Vilnesis. — Vilnius, 1998. — С. 125—130.
  14. ↑ 1 2 Князев С. В. [zinki.ru/book/voprosy-yazykoznaniya-2000-1/s-v-knyazev-moskva-k-voprosu-o/16/ К вопросу о механизме возникновения аканья в русском языке] // Вопросы языкознания. № 1. — М.: Наука, 2000. — С. 16. (Проверено 15 февраля 2012)
  15. ↑ 1 2 [www.philol.msu.ru/~dialect/pict/color_3s.gif Учебные материалы на сайте филологического факультета МГУ]. — Карта. Типы различения или совпадения гласных неверхнего подъёма в первом предударном слоге после мягких согласных. [www.webcitation.org/68V4pg6ik Архивировано из первоисточника 18 июня 2012].
  16. ↑ 1 2 [www.philol.msu.ru/~dialect/auxy.php?ty=sng&id=176 Учебные материалы на сайте филологического факультета МГУ]. — Легенда карты. Типы различения или совпадения гласных неверхнего подъёма в первом предударном слоге после мягких согласных. [www.webcitation.org/68V4qRQgc Архивировано из первоисточника 18 июня 2012].
  17. ↑ ДАРЯ, 1986, с. 92—94.
  18. ↑ 1 2 [www.bsu.by/ru/main.aspx?guid=107921 Белорусский государственный университет. Филологический факультет. Кафедра истории белорусского языка. Белорусская диалектология] (белор.). — Информационные ресурсы. Таблiцы, с. 165. [www.webcitation.org/67hDT97NK Архивировано из первоисточника 16 мая 2012]. (Проверено 15 февраля 2012)

Ссылки

  • [dialect.philol.msu.ru/ Учебные материалы на сайте филологического факультета МГУ]. — Фонетика русских диалектов. [www.webcitation.org/657p22soR Архивировано из первоисточника 1 февраля 2012]. (Проверено 15 февраля 2012)
  • [druzhkovka-news.ru/pskovskie-govory-3/ Новости краеведения Пскова]. — Псковские говоры. [www.webcitation.org/67l9mKxQN Архивировано из первоисточника 18 мая 2012]. (Проверено 15 февраля 2012)
  • [krai-pskovsky.ru/gdovskie-govory/2/ Псковский край]. — Гдовские говоры. [www.webcitation.org/67l9mwLDT Архивировано из первоисточника 18 мая 2012]. (Проверено 15 февраля 2012)

Литература

  1. Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. — 2-е изд. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — ISBN 5-354-00917-0.
  2. Диалектологический атлас русского языка. Центр Европейской части СССР. Выпуск I: Фонетика / Под ред. Р. И. Аванесова и С. В. Бромлей. — М.: Наука, 1986.
  3. Бромлей С. В., Булатова Л. Н., Захарова К. Ф. и др. Русская диалектология / Под ред. Л. Л. Касаткина. — 2-е изд., перераб. — М.: Просвещение, 1989. — ISBN 5-09-000870-1.

Отрывок, характеризующий Переходные системы от оканья к аканью

Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Переходные_системы_от_оканья_к_аканью&oldid=79703407»

Навигация

Русская
литературная и диалектная
фонетика
Вокализм
</div>