Петропавловский собор (Симферополь)

Православная церковь
Петропавловский кафедральный собор
Страна	Россия Россия/Украина Украина
Адрес	Симферополь, Петропавловская площадь, 1
Конфессия	Православие
Епархия	Симферопольская и Крымская епархия
Тип здания	Кафедральный собор
Архитектурный стиль	классический стиль с элементами древнерусского зодчества
Строитель	Воронцов, Грачев
Архитектор	Лазарев К.Е.
Первое упоминание	1806
Строительство	29.06.1866—1870 годы
Основные даты: 8 ноября 1806 года — освящение деревянной церкви, 16 августа 1870 года — освящение каменного храма, 1937 год — упраздение храма, 2003 год — присвоение храму статуса кафедрального.
Приделы	Петра и Павла, Иоанна Кронштадтского, Серафима Саровского
Реликвии и святыни	мощи свт. Гурия (Карпова), крест с частицей Честного Животворящего Креста Господня, старинная Иверская икона Божией Матери, частица св. мощей прп. Ипатия Печерского, чтимая икона свт. Николая Чудотворца и отпечаток на стекле её киота,икона сщмч. Сергия (Зверева)
Состояние	Действующий собор
Сайт	[cspp.prihod.ru/ Официальный сайт]

Храм во имя Святых апостолов Петра и Павла (Петро-Павловский кафедральный собор) — кафедральный собор Симферопольской и Крымской епархии Украинской Православной Церкви. Собор имеет особое место в истории города и православия в Крыму. Как и многие храмы, пережил период разорения в советское время и период воссоздания. Статус кафедрального получил в 2003 году, до момента восстановления Александро-Невского собора, точная дата чего неизвестна^{[кому?][нет в источнике]}К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

История

Деревянная церковь

Первая «Екатерининская церковь» (храм святых Елены и Константина) в быстрорастущем городе Симферополе перестала вмещать в себя всех прихожан. По просьбе симферопольцев был поднят вопрос о строительстве нового, более вместительного храма. Святейший Синод выдал разрешение на строительство в 1801 году, но саму церковь начали строить в 1805 году. Строительство деревянного храма длилось около 1 года. Осенью, 8 ноября 1806 года церковь освятили. Церковь из себя представляла деревянное здание в форме прямоугольника. Над западной стороной возвышалась колокольня. Основную красоту деревянной церкви составлял иконостас. Росписей в храме не было. Медные колокола были отлиты из остатков монетного двора Ак-Мечети. Церковь просуществовала около 20 лет. За эти годы храм обветшал, и его закрыли. Вскоре в городе построили новый кафедральный Александро-Невский собор, в который были переданы колокола, церковную утварь, ризницу.

Каменный храм

Воссоздание

В 1865 году жители города решили возродить Петро-Павловский храм. Проект нового храма разработал петербургский архитектор Константин Лазарев. Старую деревянную церковь разобрали, на её месте 29 июня 1866 года заложили новое здание храма. Уже в августе 1866 года строительство церкви было завершено, но до 1870 года продолжались отделочные работы. 16 августа 1870 года в соборе провели первую службу. При храме с 1868 года работало два училища — мужское и женское.

В 1890 году церковный двор был обнесен ажурной металлической оградой. На площади перед храмом проходили массовые мероприятия. Территория вокруг Петропавловского храма и площади постепенно застраивалась невысокими домами. Это было особым условием: здания не должны быть выше храма.

В 1902—1903 годах художники на средства церковного старосты расписали купол собора. В самом центре был изображен Господь Саваоф в окружении Небесных Сил. Стены были расписаны цветочным орнаментом. По поясу барабана были написаны 12 медальонов с изображениями святых апостолов.

Разорение в советское время

В 1924 году, после установления советской власти, улица Петропавловская, ведущая к храму, была переименована в Октябрьскую.

В 1937 году разобрали купол и колокольню, в храме устроили склад. Собор имел жалкий вид: без купола, ободранный, с бетонным пандусом для въезда грузовиков внутрь храма. На крыше росло дерево. Возле храма было открыто питейное заведение.

Возрождение

Спустя более 40 лет, в 1980-е годы началось восстановление Петропавловского собора. Автором проекта стала архитектор О. И. Сергеева. В архивах Синода С. Л. Белова смогла найти проекты, по которым восстановили колокольню и купол храма.

Храм в наше время

В 2003 году Петропавловскому собору был придан статус кафедрального.

23 августа 2008 года в Петро-Павловском кафедральном соборе Симферополя состоялись церковные торжества по поводу прославления в лике святых Архиепископа Таврического Гурия (Карпова). Торжественное прославление в лике святых Архиепископа Гурия лично возглавил Предстоятель УПЦ Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир (Сабодан).

В 2008 году городские власти Симферополя восстановили историческое название площади перед храмом — Петропавловская. Также было возвращено историческое название улицы Петропавловской.

Архитектура

Архитектурный стиль храма соединяет элементы разных стилей: классика сочетается с формами древнерусской архитектуры. Белокаменные наличники обрамляют высокие окна. Верхнюю часть здания украшает ступенчатый карниз. Венчает здание барабан с 12 окнами. Купол имеет форму «луковицы» чёрного цвета. При входе в храм устроена паперть, каменная лестница, над которой возвышается колокольня. Главный вход обрамлён тонкими полуколоннами, а на фасаде видны яркие мозаики с изображением Иисуса Христа и святых апостолов Петра и Павла.

Храм имеет два боковых придела: во имя Иоанна Кронштадтского и Серафима Саровского.

Реликвии

Утерянная реликвия

По свидетельствам епископа Гермогена (Добронравина) в соборе Петра и Павла сохранялась «замечательная древняя икона Пресвятыя Троицы с частию ризы Господней в ковчежце и с частицами мощей святых угодников, изображенных на иконе, в сребро-позлащенном кресте, с надписью 1693 год». Согласно легенде, во время Крымской войны неизвестный офицер оставил икону в церкви с условием, что по окончании войны вернется за ней, если же нет — она остается в храме. Война окончилась, но за иконой никто не пришел.

Реликвии в храме

• Икона с мощами Святителя Николая
• Икона Божией Матери «Иверская»
• Икона Пресвятой Богородицы Троеручица
• Мощи Святителя Гурия (Карпова), архиепископа Таврического
• Чтимая икона Святителя Николая Чудотворца и отпечаток на стекле её киота
• Крест с частицей Честного Животворящего Креста Господня

Фотогалерея

• Петро-Павловский Собор и окрестности
• Saint Peter and Paul church 16-2.jpg
• Петро-Павловский собор в Симферополе 004.jpg
• Saint Peter and Paul church 16-1.jpg
• Simferopol Petropavlovskaya Church DSC08131s.jpg
• Simferopol St Peter and Paul Cathedral.JPG
• Петропавлівська церква.jpg

См.также

• Храм Трёх Святителей (Симферополь)
• Храм Всех Святых (Симферополь)
• Храм святых равноапостольных Константина и Елены (Симферополь)

Примечания

Крым   Православие

Отрывок, характеризующий Петропавловский собор (Симферополь)

– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.