Полоумный Журден

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Полоумный Журден. Мольериана в 3-х действиях
Жанр:	пьеса
Автор:	Михаил Булгаков
Язык оригинала:	Русский
Дата написания:	ноябрь 1932
Дата первой публикации:	1965

«Полоумный Журден» — пьеса Михаила Булгакова «Полоумный Журден» является адаптацией с изменениями пьесы Жана-Батиста Мольера «Мещанин во дворянстве».

История создания

В конце 1920-х — начале 1930-х годов Михаил Булгаков преимущественно занимался изучением творчества Жана-Батиста Мольера, французского драматурга XVII века. Кроме того, Мольер, его жизнь и творчество, становятся на некоторое время ведущей темой в творчестве самого писателя. В это время создаются произведения, которые будут объединены в единый массив под названием «Мольериана». В «Мольериану» включают пьесы «Кабала святош», перевод Булгаковым пьесы Мольера «Скряга», роман-биографию о жизни Мольера, написанный для серии ЖЗЛ «Жизнь господина де Мольера», а также адаптированный перевод пьесы Мольера «Полоумный Журден».

В конце 1931 года пьеса «Кабала святош» была принята к постановке в Художественном театре, в 1932 году Булгаков приступил к написанию романа-биографии «Жизнь господина де Мольера» для вновь основанной Горьким серии «Жизнь замечательных людей» и завершил его в 1933 году. В начале осени 1932 года Булгаков, по предложению Ю. А. Завадского, руководителя Государственного театра, приступает к переводу и адаптации пьесы «Мещанин по дворянстве» Мольера. Уже в ноябре 1932 года работа была закончена. Скорость работы Булгакова была обусловлена тем, что он прекрасно ориентировался в жизни и творчестве французского драматурга, а также великолепно знал жизнь театра того времени. Государственный театр отказался от пьесы. Пьесу запросили многие другие театры (в том числе МХАТ и Вахтанговский театр), которые также отказались от пьесы. Основные причины отказов театров от постановки «Полоумного Журдена» заключались, во-первых, в необходимости сложного технического оснащения (в пьесе много раз необходимо мгновенно менять декорации, обеспечивать различные трюки героев), во-вторых, в необычной форме пьесы. Огромное количество пьес Булгакова не нашли своего зрителя при жизни автора по политическим причинам, в то время как текст «Полоумного Журдена» был положен Булгаковым в шкаф с запрещенными сочинениями из-за невозможности найти площадку для его постановки.

Сюжет

Сюжет, в целом, совпадает с сюжетом пьесы Мольера. Главное отличие пьесы Булгакова от пьесы Мольера — это «двойная игра». У Мольера пьеса представляет собой произведение в стиле классической драматургии, в то время как у Булгакова актеры сначала играют героев труппы театра Мольера, и лишь после этого играют роли героев пьесы «Мещанин по дворянстве». В Булгаковской пьесе роли героев «Мещанина во дворянстве», таким образом, играют не живые актеры, а актеры мольеровской труппы, которых уже в свою очередь играют живые актеры.

Художественный замысел

А. Грубин полагал, что основным художественным замыслом автора было создание сценического образа театра Мольера. Это позволило Булгакову более свободно подойти к творчеству Мольера и выйти за рамки простого перевода и адаптации текста «Мещанина во дворянстве».

Особенности пьесы

Булгаков использовал свой излюбленный творческий прием — включение в художественное произведение «другой реальности» (в «Мастере и Маргарите» в сам роман включен роман о Понтии Пилате и т. п.). Такой прием до грани стирает рамки понятия «реальность», что включает самого читателя (или зрителя) во все, что происходит в художественном произведении. В «Полоумном Журдене» же Булгаков использовал «театр в театре». Это позволило ему более зрелищно показать начало и окончание спектакля, а также привлечь к действию почти всех актеров мольеровской труппы (кроме самого Мольера). Этот прием позволил Булгакову наиболее полно раскрыть свой художественный замысел.

В саму комедию «Мещанин во дворянстве» включены некоторые эпизоды и герои из других пьес Мольера («Брак поневоле», «Скупой», «Дон Жуан»), что создаёт квинтэссенцию творчества и жизни французского драматурга. В результате этого была создана самая настоящая «мольериана» — произведение, в котором можно увидеть театр Мольера, его соратников, а также сравнить (хотя и эпизодически) разные его произведения.

В пьесе Михаил Афанасьевич также использовал еще один свой излюбленный прием, который позже наиболее ярко проявится в пьесе «Александр Пушкин» — это раскрытие образа героя без его появления на сцене. Скорее всего, Булгаков, как писатель считавший себя последователем Гоголя, позаимствовал этот художественный прием из пьесы «Ревизор», где заглавный герой ни разу не появляется на сцене. По утверждению В. И. Лосева: «И в комедии „Полоумный Журден“, в сущности, главным героем является Мольер, хотя мы его не видим на сцене».

В результате проделанной Булгаковым работы над «Мещанином во дворянстве», герои получились иными, более русскими по характеру и менталитету, нежели французскими. Это хорошо видно на примере главного героя — Журдена. У Мольера он почти сумасшедший, действительно помешанный на идеи дворянства; в пьесе Булгакова он более чудак, который в силу своей доверчивости и способности воспринимать желаемое за действительное, становится несчастной (в какой-то степени даже тонкой) натурой, заслуживающей более сострадания, нежели порицания. Пьеса, таким образом, становится более драмой, нежели комедией. Финал Мольера похож на развязку фарса, у Булгакова — на счастливый финал комедии, которая при других обстоятельствах превратилась бы в трагедию.

Интересные факты

• В эпизоде, где «философ» Дюкруази (Панкрасс) пытается выяснить у учителя фехтования (Дебри), на каком языке тот хочет с ним разговаривать (при этом перечисляет множество языков и на все получает отрицательный ответ), Дебри наконец отвечает: «На родном языке». В первоначальном же тексте ответ был иной: «На русском языке». Ответная реплика философа (Дюкруази) выглядела так: «А-а! На русском! В таком случае, прошу вас, перейдите к этому уху. Это ухо предназначено у меня для иностранных языков, а это, отдельно, — для русского». Булгаков переделал этот эпизод, чтобы не вызвать лишних подозрений у властей.

Отрывок, характеризующий Полоумный Журден

– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.