Скупой (пьеса)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Скупой.
Скупой, или Школа лжи
L'Avare ou l’École du mensonge
Жанр:

комедия

Автор:

Мольер

Язык оригинала:

французский

Дата написания:

1668

Дата первой публикации:

1669

Текст произведения в Викитеке

«Скупо́й, или Шко́ла лжи» (фр. L'Avare ou l’École du mensonge) — комедия в 5 действиях Ж. Б. Мольера.

Сочинена в 1668 году. Первая постановка: 9 сентября 1668 года в театре Пале-Рояль, Париж (в роли Гарпагона — сам Мольер).

Первое издание вышло в 1669 году («L’Avare», ed J. Ribou, 1669). В России впервые опубликована в 1757 году в переводе И. Кропотова.





Действующие лица и первые исполнители

  • Гарпагон[1], отец Клеанта и Элизы, влюблённый в Марианну (Жан-Батист Поклен, прозванный Мольером).
  • Клеант, сын Гарпагона, возлюбленный Марианны (Шарль Варле, прозванный Лагранжем).
  • Элиза, дочь Гарпагона, возлюбленная Валера (Арманда Бежар).
  • Валер, сын Ансельма, возлюбленный Элизы (Филибер Гассо, прозванный Дю-Круази).
  • Maрианна, возлюбленная Клеанта, которую любит Гарпагон (госпожа Дебри).
  • Ансельм, отец Валера и Марианны.
  • Фрозина, посредница в сердечных делах (Мадлена Бежар).
  • Симон, маклер (Рене Бертело, прозванный Дюпарком).
  • Жак, повар и кучер Гарпагона (Андре Юбер).
  • Лафлеш, слуга Клеанта (Луи Бежар).
  • Клод, служанка Гарпагона.

Сюжет

Сюжет заимствован из комедии Плавта «Кубышка» (лат. Aulularia).

Главный герой Гарпагон — очень скупой богатый человек, не любящий никого и ничего, кроме своих денег. Чтобы его богатство никому не досталось, он прячет деньги, зарыв в саду. Собственных выросших детей он держит в крайней нужде, а кроме того решил их тоже выгодно пристроить: для дочери в женихи нашёл богатого старика господина Ансельма, для сына — не бедную вдовушку в возрасте. Самому же ему нравится молодая девушка Марианна, с которой он и намерен обручиться.

Однако всем жестоким планам богатого скупердяя не суждено сбыться. Молодые люди сами решают судьбы свои и своих любимых. А основным помощником в их нелёгких амурных делах стал ловкий слуга Лафлеш — он нашёл в саду шкатулку с деньгами Гарпагона и выкрал её. Начинается суматоха, в краже подозреваются все, а попутно раскрываются намерения влюблённых. Лишь с приходом господина Ансельма знакомится с будущей невестой, дочерью Гарпагона Элизой, открылось, что Валер и Марианна — брат и сестра, дети знатного неаполитанца дона Томазо, ныне проживающего в Париже под именем господина Ансельма: дело в том, что шестнадцатью годами ранее дон Томазо с семьей плыл на корабле, но корабль попал в бурю и утонул; все выжившие были уверены в гибели друг друга. Теперь господин Ансельм нашёл свою семью, и его женитьба на Элизе отменяется. Гарпагону ничего другого не оставалось, как согласиться на свадьбы влюблённых — правда, при условии, что ему возвратят драгоценную шкатулку, а господин Ансельм, он же дон Томазо, возьмет на себя расходы по обеим свадьбам и возместит комиссару полиции время, потраченное на составление протокола о воровстве.

Переводы и постановки

 Возможно, этот раздел содержит оригинальное исследование.
Добавьте ссылки на источники, в противном случае он может быть удалён.
Дополнительные сведения могут быть на странице обсуждения. (1 февраля 2016)

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

 В этом разделе не хватает ссылок на источники информации.
Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.
Эта отметка установлена 1 февраля 2016 года.
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Переводы на русский язык

Переводы русский язык:

  • И. Кропотова, 1757, в кн.: Комедии из театра господина Мольера, переведённые Иваном Кропотовым, т. 1, М., 1757 и 2 изд., 1788,
  • С. Т. Аксакова, 1828 в кн.: Аксаков С. Т., Полн. собр. соч., т. IV, СПБ. 1886.
  • М. А. Булгакова, 1936 г.[2]; публикация — 1938 г.
  • H. И. Немчиновой, Ж. Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 2, М., ГИХЛ, 1957

Перевод на чувашский язык

Перевод Андрея (Энтри) Васильевича Турхана, 1905[3].

Постановки

В Российской империи:

В советские годы комедия была поставлена более двадцати раз:

Постановки в России:

  • 2004 — Театр «У Никитских ворот», Москва (режиссёр — Аркадий Кац, сценограф — Ксения Шимановская, Композитор — Владимир Брусс; Гарпагон — Игорь Старосельцев, Клеант — Станислав Федорчук, Элиза — Кира Транская и Вера Десницкая, Валер — Денис Юченков, Марианна — Ольга Лебедева, Ансельм — Марк Высоцкий, Фрозина — Райна Праудина, Жак — Юрий Голубцов и Владимир Давиденко, Лафлеш — Александр Чернявский, Комиссар — Александр Карпов, Симон — Иван Власов).

Марк Розовский о спектакле: «В театре „У Никитских ворот“ Мольер ставится впервые. Это даже немного странно, потому что наш театр, и я в том числе, — мы обожаем игровую стихию театра. Но Мольер сегодня очень опасен. Собственно, он был опасен для театра всегда. Чего греха таить — существует штамп театрального мольеризма, этакая костюмная праздничность, подменяющая игровую стихию. Мольер, который входит в репертуар, сам собой коммерциализируется — поверхностному театру он очень выгоден, потому что у него есть все, чтобы привлечь публику: комедия положений, комедия характеров, некое действо, в основе которого всегда острый сюжет. Но это — признаки мольеровской пьесы, а не сущность мольеровского самосознания, которое, мне кажется, гораздо глубже, и требует более серьезного подхода. Мольеровская драматургия, если говорить о смысле его творчества, — театральное искусство в его наивысших проявлениях. Его лёгкий юмор обманчив, его буффонада зовет к себе людей театра, но это не значит, что с помощью уже созданных штампов можно прочесть Мольера так, как он того достоин. Достоин он гораздо большего. Я имею в виду его боль, его злость, его скрытую философичность».

«Театральная афиша», Ж. Филатова: «„Скупой“ в крохотном театре М. Розовского обрел притягательную откровенность, неожиданную душевность и сценическую легкость. Гарпагон Игоря Старосельцева не злобный старикашка и уж тем более не монстр. Он смешон и трогателен, временами даже жалок. Ведь он искренен в своём убеждении, что деньги, заветная шкатулочка — это его единственные друзья. И у Гарпагона — Старосельцева есть все основания так думать, ведь его дочь Элиза (Кира Транская) скоро выйдет замуж, его сын Клеант (Станислав Федорчук) скоро женится, и он остаётся один-одинёшенек. Что делать, молодости свойственна романтика, а старости свойственен прагматизм. Конечно, Гарпагон скуп, но он по-своему несчастен, и это его самое большое оправдание».[4]
  • 28 сентября 2007 года — Норильский Заполярный театр драмы им. Вл. Маяковского. В переводе М. А. Булгакова. Режиссёр Александр Исаков, художник Михаил Мокров. На фестивале «Театральная столица края-2008» работа Заслуженного артиста РФ Сергея Ребрия над образом Гарпагона отмечена в номинации «Лучшая мужская роль в драматическом спектакле»[5]

«Какое тут „скупой у Мольера только скуп и не более“?! Этот „мужчина переходного возраста“, вырастивший детей и решивший немножко пожить для себя, единственный в спектакле белый клоун, то и дело снимающий маску и разрушающий последнюю, нерушимую стену — четвертую — границу между артистом и зрителями. Он, в сущности, „наш“ человек, существующий в предлагаемых обстоятельствах намного естественнее, даже искреннее тех, кто ему по пьесе противопоставлен»[5].

  • 2012 — Российский академический молодёжный театр (РАМТ), Москва (режиссёр Егор Перегудов; Гарпагон — Алексей Блохин; Перевод В. С. Лихачев, М. А. Булгаков)[6]

«Молодой режиссёр Егор Перегудов ставит комедию Мольера на стыке игрового и психологического театров, как слоеный пирог — из классического текста, чистого юмора, танцев и актерских импровизаций. „Скупой“ — одна из тех бессмертных комедий, которые ставятся из века в век и интерес к которым не ослабевает. На сцене РАМТа — современный взгляд на историю вздорного отца, своей алчностью мешающего счастью собственных детей. В постановке Молодёжного театра скуп не только Гарпагон, но и члены его семьи, все его окружение. Каждый из героев одинок и ждет от других денег, внимания, любви, уважения, но сам при этом ничего не готов отдавать. Это спектакль о скупости отношений между самыми близкими людьми и её преимуществах.»[6]

  • 2013 - Ульяновский драматический театр имени И. А. Гончарова (режиссёр - Аркадий Кац, сценограф - Татьяна Швец, композитор - Владимир Брусс; Гарпагон - Евгений Редюк, Клеант - Александр Лебедев, Элиза - Юлия Ильина, Валер - Денис Верягин, Марианна - Мария Прыскина, Ансельм - Виктор Чукин, Фрозина - Зоя Самсонова, Жак - Денис Бухалов, Лафлеш - Сергей Чиненов, Комиссар - Виталий Злобин), премьера состоялась 14 сентября 2013 года.

«Новая – уже седьмая по счету в Ульяновском драмтеатре – постановка Каца решена в привычном публике ключе: для классики – классическая же режиссура. Актеры под «присмотром» режиссёра прочли пьесу, сделав это очень весело и задорно. Ассоциации с чтением возникают естественно: стены и крыша дома Гарпагона – страницы старинной книги, из которых появляются персонажи и в которых они исчезают: за этим «следит» сам Мольер. Его портрет словно ещё одно действующее лицо – немое, но выразительное.» ("Симбирский курьер", 17 сентября 2013 года)

Экранизации

Источники

  • Мольер, Сочинения, Москва, 2003 (комментарии А. Горбунова).

Напишите отзыв о статье "Скупой (пьеса)"

Примечания

  1. ↑ Имя Гарпагон имеет своим корнем латинское слово «harpago» — гарпун. Так назывались якори, которыми во время морского боя подтягивали вражеские корабли. В переносном смысле это слово означает «хапун», «загребущие руки»
  2. ↑ [bulgakov.info/bulgakov_biography.htm Биография Булгакова Михаил Афанасьевича]
  3. ↑ [www.grani21.ru/pub/pojet-istorik-perevodchik Поэт, историк, переводчик]. www.grani21.ru. Проверено 1 февраля 2016.
  4. ↑ [www.teatrunikitskihvorot.ru/all_spectacles/skupoy.htm Театр «У Никитских ворот»]
  5. ↑ 1 2 [www.northdrama.ru/rep.html Норильский Заполярный театр драмы им. Вл. Маяковского]
  6. ↑ 1 2 [www.ramt.ru/plays/?content=item&item=2118 Российский академический молодёжный театр]

Ссылки

  • [www.gumer.ifo/biliotek_Buks/Culture/Teatr/_215.php Театральная энциклопедия]
  • [lib.ru/MOLIER/molier2_6.txt Жан-Батист Мольер. Скупой. Перевод Н. Немчиновой]
Пьесы Мольера
1650-е
1660-е
1670-е
Персонажи

Отрывок, характеризующий Скупой (пьеса)

Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Скупой_(пьеса)&oldid=80723040»