Починок (город)

Город Починок Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Смоленская областьСмоленская область Муниципальный район Починковский Координаты 54°24′00″ с. ш. 32°27′00″ в. д.54.40000° с. ш. 32.45000° в. д. / 54.40000; 32.45000    Глава муниципального образования Петровская Светлана Эмильевна Первое упоминание 1811 Город с 1926 года Площадь 7 км² Высота центра 205 м Население ↘8641 человек (2016) Названия жителей почи́нковцы, почи́нковец Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 48149 Почтовые индексы 216450 Автомобильный код 67 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=66233501 66 233 501] Починок Москва Смоленск Починок

Почи́нок — город (с 1926 года) в России, административный центр Починковского района Смоленской области.

Население — 8641 чел. (2016).

География

Город расположен в 49 км к югу от Смоленска на реке Хмара.

История

Впервые упоминается в 1811 году как небольшая деревня. В 1868 открыто постоянное движение по дороге Витебск — Рославль, на которой построена станция «Починок». Вскоре посёлок стал транзитно-перевалочным пунктом оптовой торговли хлебом, пенькой, лесом, льном. В 1876 соединен телеграфом с г. Ельней. Советская власть в городе установлена в конце октября — начале ноября 1917 года. В марте 1918 в городе вспыхнул мятеж, подавленный прибывшим из Смоленска отрядом РККА. В 1924 году стал центром волости и получил название местечка, а в 1926 преобразован в город. В 1929—1941 годах являлся районным центром

Великая Отечественная война

25 июня на Починок упали первые фашистские бомбы, одна из которых попала в здание отделения Госбанка. Работник Госбанка стал первой жертвой войны в городе. В этот же день зенитными орудиями, установленными на железнодорожных платформах, был сбит первый фашистский самолет над Проверженкой.

17 июля 1941 года город оккупирован немцами.

Оккупация продолжалась 795 дней. Дом купца Эпштейна был превращен в тюрьму, а здание школы № 1 — в немецкий госпиталь. В центре Починка были установлены виселицы.

23 сентября 1943 года войсками Западного Фронта в ходе Смоленско-Рославльской операции Починок был освобождён силами:

• 33 А — 164 стрелковая дивизия (генерал-майор Ревякин Василий Андреевич); 5 механизированный корпус (генерал-майор танковых войск Волков Михаил Васильевич) в составе: 9 механизированной бригады (подполковник Бабенко Александр Петрович), 233 танковой бригады (подполковник Чернушевич Александр Антонович);
• 1 ВА — 233 штурмовая авиационная дивизия (подполковник Смоловик Валентин Иванович) 2 штурмовой авиационный корпус (генерал-майор авиации Степичев Василий Васильевич), 309 истребительная авиационная дивизия (подполковник Вусс Василий Никифорович).

8 октября 1943 года газета «Рабочий путь» писала о Починке: «Освобожденный город начинал возрождаться: пущены мельницы, электростанция, восстановлен водопровод, открыты пекарня, больница, две столовые, парикмахерские, радиоузел, кожевенный завод. В городе восстановлено 10 домов.»
В 1944 году проведен сбор средств в фонд обороны страны. 50 тысяч рублей внес уроженец Починковского района поэт А. Т. Твардовский.

Архитектура

Город характеризуется компактной планировочной структурой, которая осложнена проходящей по его территории веткой железной дороги. Селитебные земли в основном включают в себя центральную часть города и отдельные районы индивидуальной или жилой застройки. На территории жилой селитебной зоны разрозненно размещены промышленные предприятия. Размещение жилых зон Починка исторически сложилось в центральной части города.

Промышленные и коммунально-складские зоны в основном расположены в юго-западной части города и рядом с железной дорогой. Транспортные зоны размещенны в пределах полосы отвода железной дороги. Кладбища расположены на двух площадках в пределах городских территорий. Действующие кладбище находятся в восточной (Городское кладбище) и в западной частях города в районе Бояды (Боядинское кладбище).

Население

Численность населения
1931	1959	1970	1979	1989	1992
1300	↗7688	↗9632	↗10 887	↘10 753	↘10 700
1996	1998	2000	2001	2002	2003
↗11 100	↘10 800	↘10 600	↘10 500	↘9578	↗9600
2005	2006	2007	2008	2009	2010
↘9500	↘9300	↘9200	↘9100	↘9012	↘9000
2011	2012	2013	2014	2015	2016
↘8800	↘8699	↘8697	↘8675	↗8684	↘8641

2500

5000

7500

10 000

12 500

15 000

1979

2000

2006

2011

2016

Экономика

• Комбикормовый завод;
• маслодельный завод;
• швейно-галантерейная фабрика;
• производство стройматериалов;
• мясоперерабатывающее предприятие.

Люди, связанные с городом

• Александр Трифонович Твардовский — советский поэт, написавший в 1936 году стихотворение, посвящённое станции Починок.
• Лазарь Маркович Лисицкий (Эль Лисицкий) — советский художник и архитектор, один из выдающихся представителей русского авангарда.
• Николай Михайлович Пржевальский — русский путешественник и натуралист (Родился в дер. Кимборово Починковского района Смоленской губернии).
• Александр Иванович Максименков — советский футболист, полузащитник. Мастер спорта СССР международного класса.

Ссылки

• [pochinok.smolinvest.ru/ Сайт администрации Починка]
• [pochinok.museum67.ru/ Починковский историко-краеведческий музей]

Отрывок, характеризующий Починок (город)

– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.