Раскатов, Владимир Сергеевич

Владимир Раскатов
Личная информация
Полное имя	Владимир Сергеевич Раскатов
Гражданство	СССР
Клуб	«Авангард», Запорожье
Дата рождения	23 октября 1957(1957-10-23)
Место рождения	Запорожье, Украинская ССР, СССР
Дата смерти	11 января 2014(2014-01-11) (56 лет)
Место смерти	Кишинёв, Молдавия
Награды и медали Олимпийские игры Серебро Монреаль 1976 эстафета 4x200 м в/с Бронза Монреаль 1976 400 м в/с Чемпионаты Европы Золото Йёнчёпинг 1977 эстафета 4x200 м в/с

Владимир Сергеевич Раскатов (23 октября 1957, Запорожье, Украинская ССР — 11 января 2014, Кишинёв, Молдавия) — советский пловец, призёр Олимпийских игр, заслуженный мастер спорта СССР (1976).

Спортивная карьера

На Олимпиаде в Монреале Владимир Раскатов вместе с Андреем Крыловым, Андреем Богдановым и Сергеем Копляковым завоевал серебряную медаль в эстафете 4x200, уступив лишь сборной США, которая установила мировой рекорд. В индивидуальных соревнованиях он выиграл бронзу на дистанции 400 м вольным стилем.

В 1977 году на Чемпионате Европы Владимир стал чемпионом в эстафете 4×200 м вольным стилем.

В чемпионатах СССР он завоевал 3 серебряные медали (1977 — 400 м, 1976 и 1978 года в эстафете 4x200 м) и 3 бронзы (1977 — 200 м, 1978 — 400 м, 1979 — эстафета 4x200 м) вольным стилем.

Лучшие результаты

• 200 м вольным стилем — 1:52.10 (1976);
• 400 м вольным стилем — 3:55.76 (1976).

Награды

Награждён Орденом Трудового Красного Знамени.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ra/volodymyr-raskatov-1.html.html Раскатов, Владимир Сергеевич] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Раскатов, Владимир Сергеевич

Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»