Романов, Егор Дмитриевич

Егор Дмитриевич Романов
Место рождения	д. Богданово, Тульская губерния, Российская империя
Место смерти	Суворов, Тульская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	сухопутные войска
Годы службы	1941—1945
Звание
Часть	738-й стрелковый полк 134-й стрелковой дивизии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Его́р Дми́триевич Рома́нов (5 декабря 1905 — 19 марта 1986) — советский солдат, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.

Биография

Родился 5 декабря 1905 года. Русский.

30 июня 1941 года призван Одоевским РВК в РККА. Трижды ранен за годы войны.

Командир пулемётного расчёта 738-го стрелкового полка 134-й стрелковой дивизии старший сержант Е. Д. Романов отличился 18 апреля 1945 года. При прорыве обороны противника на западном берегу реки Одер занял со своим расчётом выгодный огневой рубеж и пулемётным огнём уничтожил 50 немецких солдат и офицеров, подавил три огневые точки противника. Тем самым, обеспечил продвижение своего батальона. 22 апреля 1945 года противник четырежды предпринимал контратаку силой до батальона пехоты при поддержке трёх САУ. Когда противник окружил расчёт, увлёк своих бойцов в контратаку. Вместе со своим расчётом пулемётчик Е. Д. Романов уничтожил ещё до 60-ти солдат противника. 24 апреля 1945 года в районе деревне Бризен колонна батальона была внезапно атакована. Е. Д. Романов не растерялся и, выдвинув пулемёт на огневую позицию, обеспечил прикрытие развёртывания батальона в боевые порядки. При этом подавил две огневые точки и до 50 солдат противника.

Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года «за героизм и самоотверженность, за показанный высокий пример воинской доблести» старший сержант Е. Д. Романов удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза (31 мая 1945);
• орден Ленина (31 мая 1945);
• орден Красного Знамени (10 октября 1944);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11 марта 1985);
• орден Славы III степени (22 августа 1944);
• медаль «За боевые заслуги» (31 октября 1943; 14 февраля 1944);
• медаль «За отвагу» (1 декабря 1943).

Семья

Жена — Анисья Филипповна Романова, проживала в деревне Никулино Одоевского района Тульской области. Дети — Татьяна, Михаил и Андрей.

Память

Музей боевой славы 134-й Вердинской стрелковой дивизии.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• А. Бундюков. Под разрывами мин и снарядов (Романов Егор Дмитриевич) // [www.nmosk-lib.ru/upload/iblock/23fev/Книга%20о%20героях.pdf Герои-новомосковцы, 1941—1945] / ред. совет. — 2‑е изд., испр. и доп. — Новомосковск: Реком, 2010. — С. 54—55. — 114 с. — 1000 экз.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17640 Романов, Егор Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны».

• [www.gorod1277.org/?q=content/geroi-velikoi-otechestvennoi-voiny-m-s Герои Великой Отечественной Войны] на сайте школы № 1277 города Москвы.

Отрывок, характеризующий Романов, Егор Дмитриевич

– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»