Список графов Амьенских

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Граф Амьена (фр. comté d’Amiens) — правитель небольшого средневекового графства Амьенуа на севере Франции, с центром в городе Амьен (провинция Пикардия).





Дом Бозонидов

Дом Нибелунгидов

Вексенский дом

  • около 919—926 : Рауль I (ум. 926), граф Амьенский, возможно зять предыдущего
  • 926—941 : Рауль II (ум. 944), граф Амьенский, сын предыдущего

Первый дом Вермандуа

  • 941—944 : Эд I (915—946), граф Амьенский. В 941 году захватил Амьен, однако в 944 был выбит оттуда королевскими войсками

Дом де Монтрейль

Вексенский дом

Дом Куси

В 1117 году король Франции Людовик VI Толстый конфисковал у него графство Амьен и передал его Аделаиде графине Вермандуа.

Первый дом Вермандуа

1-й муж: с 1080 : Гуго I Великий (1057—1102), граф Вермандуа и Валуа;
2-й муж: с 1103 : Рено III (ум. до 1162), граф де Клермон-ан-Бовези

Дом де Клермон

1-й муж: с 1119 : Карл I Добрый (1084—1127), граф Фландрии;
2-й муж: с 1128 : Гуго III Кампдавен (ум. после 1145), граф де Сен-Поль
3-й муж: около 1145 : Балдуин д'Анкр

Династия Эстридсенов

Дом Кампдавен

Дом д'Анкр

  • 1145 : Балдуин д'Анкр, граф Амьенский по праву жены, муж предыдущей. Никогда не использовал титул графа

Дом Кампдавен

муж: Роберт I (ум. 1191), сир де Куси

Дом Куси

Второй дом Вермандуа

муж: с 1156 : Филипп I (ок. 1136—1191), граф Фландрии

Лотарингский дом

Второй дом Вермандуа

1-й муж: с 1162 : Готфрид III (1147—1163), граф Эно и Остерванта;
2-й муж: с 1164 : Гильом IV (1145—1168), граф Невера, Осера и Тоннера;
3-й муж: с 1171 : Матье I (1137—1173), граф Булони;
4-й муж: с 1175 : Матье III (ум. 1208), граф де Бомон-сюр-Уаз.

В 1186 году по договору в Амьене передала часть своих владений королю Франции Филиппу II Августу, а также по договору 1192 года признала его наследником всех своих владений и титулов в случае отсутствия у неё потомства. В 1213 году графство Амьен было присоединено к королевскому домену.

Дом де Бомон-сюр-Уаз

Второй Бургундский дом

В 1435 году по условиям договора в Аррасе герцог Бургундии Филипп III Добрый присоединил к своим владениям Пикардию, включающую графство Амьен.

муж: с 1477 : Максимилиан I (1459—1519), император Священной Римской империи

Дом Габсбургов

В 1477 году, после смерти Карла Смелого, король Франции Людовик XI захватил графство Амьен. В 1482 году, в соответствии с Аррасским договором, графство Амьен было присоединено к Франции.

Напишите отзыв о статье "Список графов Амьенских"

Ссылки

  • [fmg.ac/Projects/MedLands/NORTHERN%20FRANCE.htm#_Toc276540415 COMTES d´AMIENS]
  • [racineshistoire.free.fr/LGN/PDF/Vermandois-Valois-Vexin.pdf Vermandois-Valois-Vexin]
  • [racineshistoire.free.fr/LGN/PDF/Coucy.pdf Coucy]
  • [racineshistoire.free.fr/LGN/PDF/Clermont-Beauvaisis-Nesle.pdf Clermont-Beauvaisis-Nesle]
  • [racineshistoire.free.fr/LGN/PDF/Saint-Pol-Campdavene.pdf Saint-Pol-Campdavene]
  • [fmg.ac/Projects/MedLands/BURGUNDY.htm#_Toc146942734 DUKES of BURGUNDY (VALOIS)]
  • [gilles.maillet.free.fr/histoire/famille_france/pippinides_nibelungen.htm LES PIPPINIDES NIBELUNGEN]

Отрывок, характеризующий Список графов Амьенских

Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Список_графов_Амьенских&oldid=69771495»