Стандарт разложения (телевидение)

Станда́рт разложе́ния, Форма́т развёртки — характеристика стандарта телевизионного вещания и видеозаписи, определяющая количество строк изображения, частоту смены кадров (полей), а также режим развёртки. Телевизионная развёртка применяется не только в телевидении, но и в других областях, требующих отображения информации, в том числе в компьютерных мониторах. Поэтому, стандарты разложения относятся к компьютерной графике и цифровым видеоинтерфейсам. От стандарта разложения зависит чёткость получаемого изображения и ширина полосы частот, занимаемая телевизионными каналами.

Основные характеристики

Стандарт разложения характеризуется количеством строк, кадровой частотой и используемой разновидностью развёртки.

Количество строк изображения

Основными стандартами разложения принято считать европейский 625/50, утверждённый МККР в 1952 году, и американский 525/60, принятый в США в 1941 году национальной комиссией NTSC-I, созванной FCC в 1940 году. В первом изображение передается при помощи 625 строк в 2 полукадрах (по 288 в активной части кадра) с частотой их следования 50 Гц, а во втором при помощи 525 строк с частотой 60 полукадров в секунду. Существующие до сегодняшнего дня стандарты разложения появились в эпоху электронно-лучевых трубок и несут след этих технологий. Они содержат область гашения, поэтому число строк в каждом стандарте превышает их количество, реально участвующее в построении изображения. Часть строк генерировалась горизонтальной отклоняющей катушкой вхолостую во время обратного хода кадровой развертки, и вынужденно включалась в стандарт, который фактически отражает полное количество периодов строчной развёртки, приходящееся на один период кадровой. В европейском стандарте разложения, принятом в России по ГОСТ 7845-79, из 625 передаваемых строк активных — только 576, поэтому в компьютерной графике этому стандарту разложения соответствует разрешение 576i (480i в американском стандарте).

Количество строк систем аналогового телевидения выбиралось исходя из того, что при чересстрочной развёртке оно должно быть нечётным, а при прогрессивной — чётным. Конструирование систем кадровой и строчной развёрток предполагает кратное соотношение их рабочих частот для устойчивой работы. При таких соотношениях, соответствующих простым числам, строчную частоту можно получать при помощи относительно простых цепей последовательного умножения кадровой. Такой подход предполагает строгую математическую зависимость между количеством строк и кадровой частотой стандарта, поэтому при создании большинства стандартов использованы произведения целых чисел, не превышающих 7. При выборе кадровых частот, кратных частоте промышленного переменного тока, наличие множителей, кратных 50 или 60, предопределяет применимость стандартов в разных странах с разными параметрами электроэнергетики.

• 2 × 3 × 5 = 30 строк с прогрессивной развёрткой: довоенные системы малострочного механического телевидения, действовавшие в Америке, Европе и в СССР;
• 2 × 3 × 3 × 5 = 90 строк с прогрессивной развёрткой;
• 2 × 2 × 2 × 2 × 2 × 3 = 96 строк с прогрессивной развёрткой;
• 2 × 2 × 3 × 3 × 5 = 180 строк с прогрессивной развёрткой при 25 кадрах в секунду: система, использовавшаяся в Германии с марта 1935 года до перехода на 441-строчную систему;
• 2 × 2 × 2 × 2 × 3 × 5 = 240 строк, 25 полных кадров в секунду: британская экспериментальная система Бэйрда. С 1936 года стандарт использовался в первой электронной системе советской разработки, реализованной на ленинградском телецентре;
• 3 × 3 × 3 × 3 × 3 = 243 строки с чересстрочной развёрткой;
• 7 × 7 × 7 = 343 строки с чересстрочной развёрткой: ранний североамериканский и довоенный польский стандарт, также использовавшийся до введения 441-строчного стандарта на московском телецентре, оснащённом оборудованием RCA. Произведение не содержит ни одного множителя, кратного частотам 50 и 60 Гц. Это и предопределило недолгую жизнь стандарта, от которого отказались сразу после войны;
• 3 × 5 × 5 × 5 = 375 строк;
• 3 × 3 × 3 × 3 × 5 = 405 строк, 50 полукадров в секунду: первая британская система электронного вещания BBC-1, внедрённая в 1936 году. Таким же количеством строк обладала система механического телевидения Scophony;
• 2 × 2 × 2 × 5 × 11 = 440 строк с прогрессивной развёрткой;
• 3 × 3 × 7 × 7 = 441 строка: чересстрочный стандарт RCA (60 полукадров в секунду), действовавший в США до внедрения современного стандарта на 525 строк, а также на советском телевидении (50 полукадров в секунду) до мая 1951 года. Официально утверждён в качестве вещательного стандарта СССР 27 декабря 1940 года вместо 343-строчного (ГОСТ 60—40), но фактически не использовался из-за войны. Также применялся во Франции, Италии и Германии;
• 2 × 3 × 3 × 5 × 5 = 450 строк с прогрессивной развёрткой;
• 5 × 7 × 13 = 455 строк: французский довоенный стандарт, использовавшийся параллельно с 441-строчным;
• 3 × 5 × 5 × 7 = 525 строк, 60 полукадров в секунду: современная американская система телевидения стандартной чёткости;
• 3 × 3 × 3 × 3 × 7 = 567 строк: голландский послевоенный стандарт;
• 5 × 11 × 11 = 605 строк: система, предложенная в США незадолго до внедрения системы на 525 строк;
• 5 × 5 × 5 × 5 = 625 строк, 50 полукадров в секунду: современная европейская система телевидения стандартной чёткости;
• 3 × 3 × 7 × 13 = 819 строк, 50 полукадров в секунду: французский аналоговый стандарт 1949 года;
• 3 × 7 × 7 × 7 = 1029 строк: нереализованный французский стандарт, предложенный в 1948 году;
• 2 × 3 × 5 × 5 × 5 = 750 строк с прогрессивной развёрткой и частотой 50 кадров в секунду. Используется в цифровом стандарте HDTV 720p50;
• 2 × 2 × 2 × 2 × 3 × 3 × 5 = 750 строк с прогрессивной развёрткой и частотой 60 кадров в секунду. Используется в цифровом стандарте HDTV 720p60;
• 3 × 3 × 5 × 5 × 5 = 1125 строк одинаково пригодны для частот 60 и 50 полукадров в секунду: аналоговый стандарт телевидения высокой чёткости, послуживший основой для цифрового стандарта 1080i;
• 2 × 5 × 5 × 5 × 5 = 1250 строк с кадровой частотой 25 Гц и чересстрочной развёрткой: европейский аналоговый стандарт ТВЧ «Эврика-95», использовавшийся до принятия международного;

Четыре последних соотношения актуальны для аналогового телевидения высокой чёткости, действовавшего в некоторых странах до появления современных цифровых стандартов ТВЧ. Современные системы цифрового телевидения высокой чёткости, основанные на предыдущих аналоговых, учитывают только 720 и 1080 активных строк. Кроме того, числовая кратность повышает удобство кодирования в цифровых стандартах.

Кадровая частота

При выборе частоты смены кадров разработчики стандартов разложения руководствовались физиологическими характеристиками зрительного анализатора человека и общемировым стандартом частоты киносъёмки и проекции, равным 24 кадрам в секунду. Частота кадров телевизионных систем выбиралась максимально близкой к кинематографическим стандартам для удобства телекинопроекции. В то же время, чересстрочная развёртка большинства аналоговых стандартов была компромиссом между заметностью мельканий экрана и шириной полосы частот, занимаемой видеосигналом. Удвоение частоты мельканий по сравнению с кадровой, лежащей ниже физиологического порога заметности, достигнуто последовательной передачей чётных и нечётных строк в двух полях вместо одного кадра. Частота полей в системах 625/50 и 525/60 также продиктована электронно-лучевыми технологиями. Считалось более удобным конструировать генераторы кадровой развертки с частотой, близкой к частоте промышленного переменного тока. Поэтому в американском стандарте разложения присутствует полукадровая частота 60 Гц, а в европейском — 50. При этом оба стандарта обеспечивают примерно одинаковую ширину полосы видеосигнала за счет близких частот строчной развертки: 15625 Гц и 15734 Гц соответственно. С появлением системы цветного телевидения NTSC кадровая частота американского стандарта разложения, используемого совместно с этой системой, была уменьшена до 29,97 кадров в секунду. Это требовалось из-за особенностей NTSC, частота поднесущей которой должна быть кратна кадровой, и не повлияло на совместимость с чёрно-белыми телевизорами, рассчитанными на частоту 30 кадров.

Разновидности развёртки

В различных стандартах разложения могут применяться как чересстрочная, так и прогрессивная развёртки. Первые телевизионные системы, особенно механические, использовали прогрессивную развёртку. Чересстрочная впервые появилась в ранней американской системе 343/60 и в дальнейшем стала стандартом для всех вещательных систем. Однако, наряду с очевидными преимуществами при передаче по ограниченному каналу, чересстрочная развёртка обладает рядом неустранимых недостатков, ухудшающих качество изображения и утомляющих зрение. Появление систем телевидения повышенной чёткости и совершенствование HDTV позволило во многих случаях отказаться от чересстрочной развёртки в пользу более совершенной прогрессивной. Использование последней приводит к удвоению объёма передаваемой информации и не всегда приемлемо для телевещания. Напротив, компьютерные видеоинтерфейсы используют только прогрессивную развёртку для снижения утомляемости при длительной работе с компьютером.

Использование стандартов разложения в различных системах аналогового телевидения

Стандарт	Год введения	Количество строк	Кадровая частота, Гц	Ширина полосы видео, МГц	Модуляция видео	Модуляция несущей звука	Традиционная цветная система
A	1936	405	25	3	позитивная	амплитудная	ч/б
B	1950	625	25	5	негативная	частотная	PAL/SECAM
C	1953	625	25	5	позитивная	амплитудная	ч/б
D	1948	625	25	6	негативная	частотная	PAL/SECAM
E	1949	819	25	10	позитивная	амплитудная	ч/б
F		819	25	5	позитивная	амплитудная	ч/б
G		625	25	5	негативная	частотная	PAL/SECAM
H		625	25	5	негативная	частотная	PAL
I	1962	625	25	5.5	негативная	частотная	PAL
J	1953	525	30 (29,97)	4.2	негативная	частотная	NTSC
K		625	25	6	негативная	частотная	PAL/SECAM
K'		625	25	6	негативная	частотная	SECAM
L	1970-е	625	25	6	позитивная	амплитудная	SECAM
M	1941	525	30 (29,97)	4.2	негативная	частотная	NTSC
N	1951	625	25	4.2	негативная	частотная	PAL

Устаревшие аналоговые стандарты

Некоторые стандарты, появившиеся одновременно с ныне действующими, не выдержали конкуренции с наиболее распространенными и прекратили своё существование. Так, в Великобритании с 1936 по 1985 годы использовался стандарт «BBC-1» с разложением на 405 строк и чересстрочной разверткой при частоте 50 полей в секунду. После принятия Соединённым Королевством в 1964 году современного общеевропейского стандарта в 625 строк, обе системы существовали параллельно в Британии, Ирландии и некоторых кабельных сетях Гонконга до выработки ресурса телевизоров, выпущенных для старого стандарта. Во Франции с 1949 года был принят стандарт разложения на 819 строк с той же кадровой частотой при чересстрочной развертке. Количество активных строк равнялось 737, поэтому иногда встречается его современное обозначение 737i. Этот стандарт использовался в чёрно-белом телевидении до 1984 года во Франции каналом TF-1 и в Монако, и был первым в мире стандартом высокой четкости. В настоящее время упомянутые стандарты не применяются вследствие несовместимости с общеевропейским. Кроме того, количество строк французского стандарта не имеет ни одного множителя, кратного кадровой частоте, что снижает устойчивость системы.

Совместимость

Трудности передачи телевизионного сигнала на большие расстояния и сложность генераторов строчной и кадровой развёрток делали бессмысленным изготовление мультистандартных устройств, способных воспроизводить видеосигналы разных стандартов разложения. До появления цифровых устройств вывода все телевизоры поддерживали только один стандарт разложения, и для просмотра видеосигнала, соответствующего другому стандарту, требовался монитор того же стандарта. В противном случае, вместо изображения на экране воспроизводились мелькающие полосы. Телестудии, ретранслируя телесигнал, или покупая видеозапись в чужом стандарте, переводили их в свой, первоначально используя оптическое преобразование, существенно ухудшавшее качество изображения. Появление технологий электронной интерполяции, основанных на кварцевых линиях задержки или на ферритовой памяти, позволило улучшить качество преобразования, поскольку не требовало пересъёмки оптического изображения. В любом случае, в эфир мог попасть только видеосигнал, соответствующий местному вещательному стандарту.

Не менее серьёзные проблемы совместимости разных стандартов разложения существовали при аналоговой магнитной видеозаписи. Независимо от способа записи — поперечно-строчного или наклонно-строчного — каждое телевизионное поле записывается кратным количеством магнитных головок. В наиболее распространённых бытовых форматах VHS и Betamax одно поле записывалось одной головкой за полоборота барабана видеоголовок. В результате одна секунда видео европейского стандарта разложения записывается на 50 дорожках, «прочерчиваемых» головками на магнитной ленте за 25 оборотов барабана. Равный по длительности видеосигнал американского стандарта требует 60 дорожек такой же ширины. Поэтому, скорости перемещения магнитной ленты в видеомагнитофонах одного и того же формата, но рассчитанных на разные стандарты, отличались. Например, в видеоформате VHS стандартная скорость магнитной ленты в аппаратах для Европы составляла 2,339 сантиметра в секунду, тогда как в «американских» аппаратах — 3,335. Следствием этого была различная частота вращения барабана видеоголовок и его конструкция в аппаратах, предназначенных для разных стандартов разложения. Последнее было необходимо для соблюдения «принципа строчной корреляции», подразумевающего синфазность расположения строчных синхроимпульсов соседних видеодорожек. В результате, большинство моделей видеомагнитофонов выпускались в двух вариантах, рассчитанных на конкретный регион, и абсолютно несовместимых. Одной и той же видеокассеты при записи в разных стандартах хватало на разное время. Кассеты формата VHS обозначались «E-180» для «европейских» аппаратов, и «T-120» для «американских», вмещая соответственно 3 и 2 часа видео на ленту примерно одинаковой длины. Несмотря на полную взаимозаменяемость «чистых» кассет одного формата, пригодных для записи любым аппаратом, видеозапись, сделанная видеомагнитофоном, рассчитанным на один стандарт разложения, не могла быть воспроизведена таким же, рассчитанным на другой стандарт. То же относится ко всем профессиональным видеомагнитофонам: например, в формате «Бетакам» скорость магнитной ленты при европейском стандарте разложения составляет 10,15 см/с, тогда как при американском — 11,86. Механические отличия лентопротяжных трактов делали создание мультистандартных видеомагнитофонов невозможным, хотя к началу 1980-х годов большинство устройств легко поддерживали любые системы цветного телевидения. К стандартам разложения это не относилось, и проблемы их совместимости остались неразрешёнными вплоть до появления цифровой видеозаписи. Оптические видеодиски, основанные на цифровых стандартах и лишённые сегментированности магнитной записи, могут быть воспроизведены любым устройством своего формата независимо от стандарта разложения записанного изображения.

Появление бытовых устройств цифровой видеозаписи и видеодисков, лишённых проблем совместимости стандартов разложения, потребовали универсальности телевизоров, на которых просматриваются записанные фильмы. Все современные телевизоры и мониторы выпускаются мультистандартными, то есть они автоматически распознают стандарт разложения входного видеосигнала и переключаются в режим, соответствующий этому стандарту. Они пригодны для просмотра программ аналогового и цифрового телевидения с любым стандартом разложения. Тем не менее, до настоящего времени вещание на конкретной территории может вестись только в стандарте разложения, принятом соответствующими законами и нормативами. Поэтому, любой видеосигнал, не соответствующий принятому стандарту разложения, перед выходом в эфир в обязательном порядке преобразуется в этот стандарт.

Стандарты разложения цифрового телевидения

В эпоху современных цифровых технологий вещательные стандарты и форма видеосигнала аналогового телевидения сохраняются прежними, чтобы обеспечить возможность приема изображения телевизорами, использующими электронно-лучевые трубки. Ведь кроме количества строк и полей, стандарт разложения предусматривает также количество и форму синхроимпульсов и гасящих импульсов, необходимых генераторам развёрток таких телевизоров. Новейшие стандарты разложения, принятые в телевидении высокой четкости HDTV, предусматривают только цифровую передачу изображения, но всё равно предусматривают передачу гасящих и синхроимпульсов, занимающих часть сигнала. Эта часть называется областью цифрового гашения. Два основных стандарта HDTV содержат 720 и 1080 строк при полукадровой частоте 50 и 60 Гц. Кроме того, существуют варианты с чересстрочной и прогрессивной (построчной) развертками.

Стандарты разложения цифрового телевидения высокой и сверхвысокой чёткости

Стандарт разложения	Развертка	Разрешение, пикселей	Соотношение сторон		Частота кадров, Гц	Применение
			кадра	пикселя
720p	прогрессивная	1280x720	16:9	1:1	24, 50, 59.94	HDTV, BD, HD DVD, HDV
		960x720	16:9	1.33:1	23.975, 24, 25, 29.97, 30, 50, 59.94, 60	DVCPROHD
			4:3	1:1	25, 29.97	DVCPRO HD
1080i	чересстрочная	1920×1080	16:9	1:1	23.975, 24, 25, 29.97, 30, 50, 59,94, 60	HDTV, BD, HD DVD, HDV
		1440×1080	16:9	1.33:1	25, 29.97	HDCAM, HDV, DVCPROHD
			4:3	1:1	25, 29.97	HDV
		1280×1080	16:9	1.5:1	29.97	DVCPRO HD
1080p	прогрессивная	1920×1080	16:9	1:1	23.975, 24, 25, 29.97, 30, 50, 59,94, 60	HDTV, BD, HD DVD, HDV
		1440×1080	16:9	1.33:1	24 (23.975), 25, 29.97	HDCAM, HDV
2160p	прогрессивная	3840×2160	16:9	1:1	23.975, 24, 25, 29.97, 30, 50, 59.94, 60, 120	UHDTV1
4320p	прогрессивная	7680×4320	16:9	1:1	23.975, 24, 25, 29.97, 30, 50, 59.94, 60, 120	UHDTV2, Super Hi-Vision

Для обозначения стандартов разложения в цифровом телевидении и видео применяют короткую запись с указанием количества строк в сигнале, режима развёртки («p» или «i») и иногда через косую черту частоту кадров. Например, 1080i/25 означает чересстрочное разложение изображения на 1080 активных строк при частоте полей 50 Гц и частоте кадров, равной 25 Гц или 720p/50, что означает построчное разложение изображения на 720 активных строк при частоте кадров, равной 50 Гц.

• Мобильное видео:
  • 144p/10 (176×144 пикселей, прогрессивная развёртка)
• Телевидение пониженной четкости (LDTV):
  • 240p (320×240 пикселей, прогрессивная развёртка)
  • 288p (352×288 пикселей, прогрессивная развёртка)
• Телевидение стандартной четкости (SDTV):
  • 480i (аналоговый стандарт NTSC имеет 480 строк с чересстрочной разверткой (2 поля по 240 строк))
  • 576i (PAL, 720×576 пикселей, чересстрочная развёртка (2 поля по 288 строк))
• Телевидение повышенной чёткости (EDTV):
  • 480p (720×480 пикселей, прогрессивная развёртка)
  • 576p (720×576 пикселей, прогрессивная развёртка)
• Телевидение высокой чёткости (HDTV):
  • 720p (1280×720 пикселей, прогрессивная развёртка)
  • 1080i (1920×1080 пикселей, чересстрочная развёртка (2 поля по 540 строк))
  • 1080p (1920×1080 пикселей, прогрессивная развёртка)
• Телевидение сверхвысокой чёткости (UHDTV)
  • 2160p UHDTV1 (3840×2160 пикселей, прогрессивная развёртка)
  • 4320p UHDTV2 (7680×4320 пикселей, прогрессивная развёртка)

См. также

• Разрешение экрана монитора
• Стандарты телевизионного вещания
• Прогрессивная развёртка
• Чересстрочная развёртка
• Кадровая частота
• Видео

Литература

• А.Е.Пескин, В.Ф.Труфанов. [library.tuit.uz/skanir_knigi/book/mir_vesh/mir_vesh_1.htm#gl2 Глава 2. Вещательное телевидение чёрно-белого изображения] // [library.tuit.uz/skanir_knigi/book/mir_vesh/main.htm Мировое вещательное телевидение. Стандарты и системы]. — М.,: «Горячая линия — Телеком», 2004. — 308 с. — ISBN 5-93517-179-1.

• В. Е. Джакония. Глава 15. Преобразователи телевизионных стандартов // [padabum.com/d.php?id=2979 Телевидение]. — М.,: «Горячая линия — Телеком», 2002. — С. 377—386. — 640 с. — ISBN 5-93517-070-1.

• Леонид Чирков [rus.625-net.ru/625/1998/07/9.htm Мировой системе телевизионного разложения — 50 лет] (рус.) // «625» : журнал. — 1998. — № 7. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-7914&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-7914].

• Константин Гласман [rus.625-net.ru/archive/0605/r1.htm Преобразователи стандартов] (рус.) // «625» : журнал. — 2005. — № 6. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-7914&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-7914].

• В. Г. Маковеев, Б. П. Хромой Шумовые характеристики преобразователей стандартов (рус.) // «Техника кино и телевидения» : журнал. — 1967. — № 2. — С. 48—51. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0040-2249&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0040-2249].

Ссылки

• [www.videoton.ru/Articles/Article2.html Как устроен телевизионный сигнал]

Отрывок, характеризующий Стандарт разложения (телевидение)

Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.