Тайны Смолвиля

«Тайны Смолвиля»
«Smallville»
Обложка DVD десятого сезона сериала.
Жанр	фантастика, боевик
Создатель	Джерри Сигел, Джо Шустер
В ролях	Том Уэллинг, Эллисон Мэк, Майкл Розенбаум, Кристин Кройк, Эрика Дюранс
Вступительная заставка	«Save Me» by Remy Zero
Страна	США США
Количество сезонов	10
Количество серий	218 (список эпизодов)
Производство
Продюсер	Альфред Гоу, Майлз Миллар
Хронометраж	около 45-ти минут
Трансляция
Телеканал	The WB (2001-2006) The CW (2006-2011)
На экранах	с 16 октября 2001 по 13 мая 2011
[CWTV.Com/Shows/Smallville сериала]

«Тайны Смолвиля» (англ. «Smallville») — американский научно-фантастический телесериал, основанный на комиксах о Супермене и рассказывающий о его юности и становлении супергероем. Этот сериал занимает второе место среди самых длинных американских научно-фантастических сериалов (после сериала Сверхъестественное) и первое среди основанных на комиксах, в истории телевидения.

Исполнительными продюсерами и авторами сценария являются Альфред Гоу и Майлз Миллар, а авторы идеи — Джерри Сигел и Джо Шустер. Действие происходит в вымышленном американском городке Смолвиль штата Канзас. Роль Кларка Кента исполнил Том Уэллинг, а его главного врага Лекса Лютора сыграл Майкл Розенбаум. Съёмки в основном проходили в Канаде.

Премьера первой серии «Пилот» состоялась на американском телеканале The WB 16 октября 2001 года. Её посмотрело около 8,4 миллионов зрителей. До 20 мая 2006 года на этом канале было показано 5 сезонов, включающих в себя 110 серий. 28 сентября 2006 года сериал начал выходить на канале The CW.

О сериале

Сериал повествует о юности Кларка Кента и его становлении супергероем. Были раскрыты некоторые подробности вселенной фильмов о Супермене: влияние криптонита на людей, становление личности Кларка Кента и других героев комиксов.

В начале сериала, в отличие от традиции фильмов о Супермене, Лекс Лютор является другом Кларка Кента, а не врагом. Перерождение Лекса в суперзлодея, стремящегося к мировому господству, начинается гораздо позже, лишь с 4 сезона.

Отсылки к Супермену

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

По соглашению об авторских правах, в сериале запрещается называть Кларка Кента Суперменом и использовать атрибутику Супермена (например, его знаменитый плащ). Однако, в сериале все же присутствуют многочисленные отсылки: так, уже в первом сезоне футболисты рисуют Кларку на груди букву «S» (по сюжету это логотип местной футбольной команды), а начиная с 6 сезона, нагрудный символ «S», заменяемый ранее на цифру «8» (сначала как радиационный шрам, затем как вырез ножом), свободно фигурирует в кадре. В 5 сезоне Кларк говорил о том, что маска соскальзывает с лица и мешает видеть, а вот плащи ему наоборот, нравятся. В 9 сезоне Кларк Кент надевает тренировочный костюм с серым символом S, который служит отсылкой к траурному чёрному костюму Супермена (вместо плаща — пальто Лекса Лютора). В конце 9 сезона Кларк получает от своей матери новый костюм, идентичный костюму Супермена из комиксов, но в 10 сезоне до финальной серии носит другой, состоящий из синей футболки и красной куртки с символом «S». В этом сезоне Кларк был дважды назван Суперменом, но в характерном для Супермена костюме так показан и не был.

Отсылки на других супергероев

В сериале множество раз появлялись другие персонажи DC Comics: Импульс (который позже станет четвёртым Флэшем), Аквамен, Киборг, Марсианский охотник, Чёрная канарейка, Легион, JSA (Общество Справедливости Америки, 9 сезон). Их истории также раскрываются. Так, в 8 сезоне рассказывается о том, как Легион получил Брейниак-5. В 10 сезоне упоминаются миллионер, использующий технические приспособления для расследований, и девушка с лассо: это отсылка на Бэтмена и Чудо-женщину. С 6-го сезона к основным персонажам добавили супергероя Зелёную Стрелу, про которого канал CW в 2012 году выпустил отдельный сериал, не связанный с сюжетом «Смолвиля».

Сюжет

Первый сезон

После метеоритного дождя, обрушившегося на Смолвиль, бездетная пара (Джонатан и Марта Кент) находят в поле маленького мальчика и космический корабль. Они усыновляют ребёнка и дают ему имя Кларк. Довольно скоро мальчик начал проявлять необыкновенные способности: он оказался невероятно силён, быстр и неуязвим. Приёмные родители решили сохранить это в тайне.

Прошло двенадцать лет. Кларк стал здоровым деревенским парнем, успевавшим помогать на ферме и хорошо учиться в школе. Он подружился с Питом Россом и Хлоей Салливан (редактором школьной газеты) и влюбился в Лану Лэнг (девушку, живущую по соседству), но так никому и не рассказал свой секрет. От друзей Кларк узнал, что после падения метеоритов в городе начали случаться странные вещи. Многие люди пострадали от излучения зеленых камней (криптонитов) и стали фриками, проявляющими сверхъестественные способности. Многие начали использовать свои силы во зло другим, и Кларку пришлось бороться с ними. Кроме того, Кларк узнает, что зелёные криптониты, находящиеся поблизости, не только лишают его сверхспособностей, но и приносят нестерпимую боль.

Однажды Кларка на большой скорости сбил Лекс Лютор, сын миллиардера Лайонела Лютора. Автомобиль вместе с Кларком упал с моста в реку, но Кларк не пострадал и успел спасти Лекса. Между ними завязывается дружба. Лекс пытается отблагодарить семью Кентов, но отец Кларка не доверяет Люторам. «ЛюторКорп» проявляет интерес к исследованию метеоритов, но затем засекречивает все разработки. Лекс пытается разгадать тайну своего спасения.

Второй сезон

На Смолвиль обрушилась буря, и Лайонел Лютор теряет зрение. Пит находит в поле космический корабль Кларка, и Кларку приходится рассказать Питу свой секрет. Позже Кларк находит таинственные рисунки в пещерах индейцев. Благодаря учёному и миллиардеру Вёрджилу Свону Кларк узнает, что его настоящее имя — Кал-Эл, и он прибыл с планеты Криптон, которая была разрушена. Кларк также узнает, что свойства криптонита зависят от его цвета. Биологический отец Кларка, Джор-Эл, говорит ему, что он послан на Землю быть богом и призван завоевать эту планету.

Третий сезон

Кларк Кент (Том Уэллинг) — главный герой сериала «Тайны Смолвиля. Сезон 3» — чувствует себя виноватым в гибели ребёнка своих приёмных родителей. Надев кольцо с красным кристаллом криптонита, он отправляется в Метрополис, чтобы сбежать от прошлого. Однако он не до конца осознаёт, какими свойствами обладает красный кристалл. Постепенно Кларк становится агрессивным — он начинает грабить банки в Метрополисе.

Четвёртый сезон

Главный герой сериала Кларк Кент (Том Уэллинг) знакомится с Лоис Лейн (Эрика Дюранс), приехавшей в городок в надежде найти убийцу своей сестры Хлои Салливан. Вместе они едут в больницу, где вот уже несколько месяцев не может выйти из комы Джонатан (Джон Шнайдер). Кларк постепенно возвращается в семью. Кларк Кент после общения с Джор-Элом навсегда становится другим — отныне он Кал-Эл. На протяжении всего сезона герои разыскивают три таинственных камня, дарующие бесконечную власть. Лана возвращается из Парижа с новыми планами и новым бойфрендом. Джейсон приезжает из Парижа и уверяет Лану в необходимости продолжения их отношений. Джейсон и Лана продолжают скрывать их взаимоотношения от Кларка.Кларк вступает в школьную футбольную команду и немедленно занимает позицию защитника после того, как предыдущий защитник провоцирует драку с новым тренером Джейсоном. Тем временем Лана встречает мать Джейсона и видит яркое воспоминание происшествия в Париже, подтверждающий своё подозрение, что она была там, когда у Ланы появилась татуировка.Те кто инфицированы токсином, включая Кларка, Лану, Лекса и Джейсона, воображают, что их самые страшные страхи становятся правдой и затем впадают в кому.

Пятый сезон

Метеоритный дождь, обрушившийся на Смолвиль, приносит в город космический корабль. Его пилоты — мужчина и женщина — посланцы генерала Зода. Их цель — заключить Кларка Кента (Том Уэллинг) в космическую тюрьму под названием Фантомная Зона. Там он будет лишён своей силы и не сможет больше препятствовать планам злых сил.

Шестой сезон

Кларку Кенту (Том Уэллинг) удаётся вырваться из Фантомной Зоны, где оказался из-за Генерала Зода. Однако, вместе с ним из тюрьмы сбегают фантомы, которые разбегаются по миру. Каждый из них обладает набором суперспособностей и способен причинить много зла. Поэтому Кенту необходимо будет выследить их всех и обезвредить.

Седьмой сезон

Кларк побеждает своего Фантома с помощью Солнца и нового «друга» с Марса, который является «Наёмным телохранителем» Кал-Эл’a, после чего находит корабль девушки с Криптона. Оказывается, что она его кузина — Кара. Кара поселяется у Кларка и представляется под именем Кара Кент.

Восьмой сезон

В этом сезоне Кларк Кент подойдёт ближе к превращению в Супермена. Живя большей часть в Метрополисе, Кларк будет встречать новых врагов и друзей, так как он начал свою карьеру в "Дейли Плэнет". В восьмом сезоне также появятся герои из самых разных углов вселенной «DC Comics»: Пластик — будущая героиня со взрывным характером, Максима — соблазнительная межгалактическая богиня, Думсдей. Появятся путешествующие во времени супергерои, которые вернутся из будущего.

Девятый сезон

Кларк берет на себя бремя защитника Метрополиса, скрываясь под маской Красно-синего пятна, он остается в тени, передвигаясь с невероятной скоростью и путешествуя по крышам, становится известным как «Пятно». В этом сезоне появляется Металло (Брайн Остин Грин) — человек с криптонитовым сердцем, Рулетка (Стеф Сонг), возвращается Игрушечный Мастер (Toyman) и молодой майор Зод, который прибыл на Землю со своей армией. Появляется «Общество Справедливости Америки» («Justice Society of America»).

Десятый сезон

Наконец, работая вместе с неустрашимой Лоис Лэйн в "Daily Planet", Кларк Кент принял свою судьбу в качестве защитника Метрополиса, когда генерал Зод прибыл, оспаривая авторитет и власть Кларка. Только когда роман Кларка и Лоис начался, Кларк был призван легендарным Обществом Справедливости и его собственной растущей лигой героев бороться против темных сил. Когда 9 сезон подошел к концу, Кларк принес себя в жертву, чтобы спасти мир от Зода.

Сезон обещает классический роман между Кларком и Лоис, и Кларк встречается лицом к лицу со своей судьбой, как он преодолевает своё окончательное испытание и строит знаменитую личность, которая будет известна во все времена.

Герои и актёры

О таблице:

• В разделе «Сезоны» пишутся сезоны, в которых появляется герой.
  • Слово Постоянный означает, что персонаж был главным героем в течение этого сезона.
  • Периодический — персонаж был второстепенным героем.
  • Гость — персонаж является специально приглашённым гостем.
  • Заменяющий — актёр, играющий персонажа, либо другой, либо неизвестен.

</blockquote>

Главные герои

Актёр	Персонаж	Эпизоды	Сезоны
			1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
Том Уэллинг	Кларк Кент/Красно-синее пятно/Супермен	219	Постоянный
Эллисон Мэк	Хлоя Салливан	203	Постоянный
Кристин Кройк	Лана Лэнг	152	Постоянный							Периодический		Архивные кадры
Майкл Розенбаум	Лекс Лютор	158	Постоянный							Заменяющий		Гость
Джон Гловер	Лайонел Лютор	99	Периодический	Постоянный						Архивные Кадры		Периодический
Эрика Дюранс	Лоис Лейн	103				Периодический	Постоянный
Аннетт О'Тул	Марта Кент	132	Постоянный							Архивные кадры	Гость
Джон Шнайдер	Джонатан Кент	104	Постоянный							Архивные Кадры		Периодический
Джастин Хартли	Оливер Куин/Зеленая стрела	55						Периодический	Гость	Постоянный
Сэм Джонс III	Пит Росс	60	Постоянный						Гость
Кэссиди Фриман	Тесс Мерсер	47								Постоянный
Аарон Эшмор	Джимми Олсен	34						Периодический	Постоянный			Гость
Лора Вандерворт	Кара Кент	16							Постоянный	Гость		Периодический
Сэм Уитвер	Дэвис Блум/Думсдэй	12								Постоянный
Каллум Блу	Зод	17					Заменяющий			Заменяющий	Постоянный	Гость
Эрик Джонсон	Уитни Фордман	21	Постоянный	Гость		Гость
Дженсен Эклс	Джейсон Тиг	21				Постоянный			Заменяющий

Второстепенные герои

Актёр	Персонаж	Эпизоды	Сезоны
			1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
Джеймс Марстерс	Профессор Милтон Файн/Брейниак	16					Периодический		Периодический	Заменяющий		Гость
Теренс Стэмп	Джор-Эл	24		Периодический
Фил Моррис	Джон Джонс/Марсианский охотник	13						Периодический				Заменяющий
Аллесандро Джулиани	Эмиль Гамильтон	15								Периодический
Пэм Гриер	Аманда Уоллер	3									Периодический
Брайан Остин Грин	Джон Корбен/Металло	4									Периодический	Заменяющий
Иэн Сомерхолдер	Адам Найт	7			Периодический
Кайл Галлнер	Барт Аллен/Импульс	4				Гость		Гость		Гость		Заменяющий
Серинда Суон	Затанна	3								Гость		Заменяющий
Алан Ритчсон	Артур Карри/Аквамен	4					Гость			Гость		Гость
Ли Томпсон Янг	Виктор Стоун/Киборг	4					Гость				Гость	Заменяющий
Элейна Хаффман	Диана Лэнс/Черная канарейка	6							Гость	Периодический		Периодический
Майкл Шэнкс	Картер Холл/Человек-ястреб	4									Периодический
Том Уэллинг	Бизарро	4						Гость	Периодический
Камилла Митчелл	Шериф Нэнси Адамс	22		Периодический					Гость
Кристофер Рив	Верджил Суон	2		Гость
Шон Эшмор	Эрик Саммерс	2	Гость		Гость
Джессика Паркер Кеннеди	Бетт Санс Суси/Пластик	3								Периодический		Гость
Майкл Хоган	Слэйд Уилсон	2										Периодический
Джил Тэд	Мэгги Сойер	4		Гость			Гость		Гость

Признание и критика

Сериал множество раз номинировался на премию «Сатурн» в различных категориях. В 2002 и 2006 годах получал премию «Эмми» за «Лучший монтаж звука в сериале».

Влияние на культуру

Комиксы

В феврале 2012 года компания DC Comics объявила о выходе продолжения истории «Тайн Смолвиля» в виде комиксов, автором которых будет Брайан Миллер. 13 апреля вышел в свет первый выпуск комикса «Тайны Смолвиля» в электронном виде.

Книги

Ниже приведён список художественных романов, созданных по мотивам сериала «Тайны Смолвиля»:

Основная серия

С 2002 по 2003 год издательство Warner Books выпустило 6 романов:

1. Загадочные визитёры / Strange Visitors (2002) — Роджер Стерн (англ. Roger Stern)
2. Дракон / Dragon (2002) — Алан Грант (англ. Alan Grant)
3. Охота / Hauntings (2002) — Нэнси Холдер (англ. Nancy Holder)
4. Кто это сделал? / Whodunnit (2003) — Дин Уэсли Смит (англ. Dean Wesley Smith)
5. Тени / Shadows (2003) — Дайан Джи. Галлахер (англ. Diana G. Gallagher)
6. Тишина / Silence (2003) — Нэнси Холдер (англ. Nancy Holder)

В 2006 году была выпущено два сборника, в который вошли все 6 вышеперечисленных романов:

1. Smallville: Omnibus #1 (Strange Visitors / Dragon / Hauntings)
2. Smallville: Omnibus #2 (Whodunnit / Shadows / Silence)

Серия Young Adult

С 2002 по 2004 года издательство Little (Brown Young Readers) выпустило 11 романов:

1. Пришествие / Arrival (2002) — Майкл Тэйтлбаум (англ. Michael Teitelbaum)
2. Не вижу зла / See No Evil (2002) — Чери Бэннетт (англ. Cherie Bennett) и Джефф Готтсфилд (англ. Jeff Gottesfeld)
3. Полёт / Flight (2002) — Чери Бэннетт (англ. Cherie Bennett) и Джефф Готтсфилд (англ. Jeff Gottesfeld)
4. Животная ярость / Animal Rage (2003) — Бобб Джей Джи Вайз (англ. Bobbi J. G. Weiss) и Дэвид Коди Вайз (англ. David Cody Weiss)
5. Скорость / Speed (2003) — Чери Бэннетт (англ. Cherie Bennett) и Джефф Готтсфилд (англ. Jeff Gottesfeld)
6. Погребённые тайны / Buried Secrets (2003) — Сьюзан Колон (англ. Suzan Colon)
7. Беглец / Runaway (2003) — Сьюзан Колон (англ. Suzan Colon)
8. Жадность / Greed (2003) — Чери Бэннетт (англ. Cherie Bennett)
9. Соблазн / Temptation (2004) — Сьюзан Колон (англ. Suzan Colon)
10. Контроль / Control (2004) — Сьюзан Колон (англ. Suzan Colon)
11. Искры / Sparks (2004) — Чери Бэннетт (англ. Cherie Bennett) и Джефф Готтсфилд (англ. Jeff Gottesfeld)

Напишите отзыв о статье "Тайны Смолвиля"

Примечания

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Тайны Смолвиля
• [CWTV/Shows/Smallville Страница сериала] на официальном веб-сайте телевизионного канала «The CW» (англ.)
• [TheWB.Com/Shows/Smallville Страница сериала] на официальном веб-сайте телевизионного канала «The WB» (англ.)
• «Тайны Смолвиля» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Тайны Смолвиля

«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.