Тилигул-Тирас

Тилигул-Тирас
Полное название	CS Tiligul-Tiras Tiraspol
Основан	1938
Расформирован	2009
Стадион	Городской стадион
Вместимость	3525
Соревнование	снят с чемпионата
2008/09	10
Основная форма Гостевая форма

К:Футбольные клубы, основанные в 1938 годуК:Футбольные клубы, расформированные в 2009 годуТилигул-ТирасТилигул-Тирас

«Тилигул-Тирас» (молд. Tiligul-Tiras) — советский и молдавский футбольный клуб из Тирасполя. Был основан в 1938 году, является трёхкратным обладателем Кубка Молдавии. В 2009 году был снят с чемпионата из-за финансовых проблем.

Прежние названия

• 1938 — «Спартак»
• 1939—1962 — «Пищевик»
• 1963—1967 — «Лучафэрул»
• 1967 — «Энергия»
• 1968—1971 — «Днестр»
• 1973 — «Звезда»
• 1978 — «Старт»
• 1979—1985 — «Автомобилист»
• 1985—1989 — «Текстильщик»
• 1990 — «Тирас»
• 1991—2003 — «Тилигул»
• 2004—2009 — «Тилигул-Тирас»
• 2009—2011 — «Олимпия-2-Тилигул»

История

Советское время

«Тилигул» являлся старейшим футбольным клубом в Тирасполе, он был основан в 1938 году под названием «Спартак». В начале 60-х годов команда выступала в классе «Б» советского футбола под названием «Пищевик» (Тирасполь), затем менялись названия на «Лучафэрул», «Энергия», «Днестр». В 1972 году выступая во Второй лиге первенства команда и вовсе звалась просто — команда города Тирасполя. В 1973 году клуб носил название «Звезда», а два следующий чемпионата вновь отыграл без названия. В 1978 команда называлась «Стартом», потом на семь сезонов, до 1985 года, приняла имя «Автомобилист». В 1985 году произошла очередная смена названия, теперь команда называлась «Текстильщик», в этом сезона команда стала обладателем Кубка Молдавской ССР. В следующем сезоне «Текстильщик» занял второе место в своей зоне второй лиги, так высоко команда ещё ни разу не поднималась. В сезоне 1987 года последовал спад, команда заняла восьмое место первенства. В 1989 году, под названием «Текстильщик», команда выиграла турнир в пятой зоне Второй лиги. Затем был переходный турнир, где соперниками выступили «Волынь» (Луцк) и «Крылья Советов» (Куйбышев), в четырёх встречал «Текстильщик» одержали три победы и один раз сыграли вничью, таким образом команда выиграла турнир и получила повышение в классе. В 1990 году тираспольчане выступали в Первой лиге советского чемпионата под названием «Тирас», одержал 10 побед, потерпел 13 поражений и 15 матчей свёл вничью, при разнице забитых и пропущенных мячей 32-45 тираспольская команда набрала 35 очков и заняла 13 место. В 1991 году на базе хозрасчётного клуба «Тирас» был создан ФК «Тилигул», взятый на баланс частным предпринимателем. Президентом клуба стал владелец фирмы по пошиву спортивной одежды Корзун Григорий Викторович. Главным тренером команды в то время являлся Владимир Вебер, помогали ему Евгений Шинкаренко, Анатолий Азаренков и Александр Верёвкин. В сезоне 1991 «Тилигул», участвуя в Первой лиге чемпионате СССР занял второе место и получил право в сезоне 1992 года участвовать в Высшей лиге чемпионата страны. Однако, из-за распада Советского Союза сыграть в лиге сильнейших «Тилигулу» не удалось.

1992—2009

С 1992 года «Тилигул» стал участвовать в чемпионате Молдавии, команда долгое время пребывала в лидерах местного футбола. Шесть раз тираспольчане завоёвывали серебряные медали, трижды брали бронзу, однако выиграть чемпионат «Тилигул» так и не удалось, чемпионский титул достался кишинёвскому «Зимбру». Неудачи в чемпионате «Тилигул» компенсировал успешным выступлением в розыгрышах Кубка Молдавии. Тираспольчане трижды выигрывали этот трофей — в 1993, 1994 и 1995 годах. К концу 90-х годов «Тилигул» постепенно стал утрачивать завоёванные позиции.

По итогам первого сезона чемпионата Молдавии команды «Тилигул» и «Зимбру» набрали одинаковое количество очков, в это время в регионе происходил конфликт между Молдавией и Приднестровской Молдавской Республикой, в четырёх матчах двух заключительных туров федерацией футбола Молдавии принято решение засчитать ничейные результаты. Для определения чемпиона страны на 28 июня была назначена дополнительная встреча, местом её проведения был определён город Бельцы, в связи с военным конфликтом тираспольчане на игру выехать не смогли, и чемпионом Молдавии 1992 года был объявлен "Зимбру"Б. В сезоне 1992/93 «Тилигул» занял второе место в чемпионате, отстав от «Зимбру» на три очка. Лучшим бомбардиром чемпионата стал нападающий тираспольчан Владимир Коссе, которому удалось поразить ворота соперников 30 раз. В следующем сезоне команду возглавил украинский специалист Виктор Зубков, тираспольчане вновь отстали от «зубров» на три очка, завоевав серебряные медали. Коссе вновь стал лучшим бомбардиром первенства забив 24 гола. В 1994 году под руководством Ефима Школьникова в матче первого раунда Кубка обладателей кубков команда дебютировала на европейской арене. Обе игры против кипрской «Омонии» тираспольчане тогда проиграли. По итогам сезона тираспольчане вновь оказались вторыми, на этот раз отставание от чемпиона составило всего 1 очко.

В сезоне 1995/96 команду тренировал Виктор Матвиенко, «Тилигул» вновь завоевал серебро чемпионата Молдавии. В финальном матче на Кубок Молдавии тираспольский клуб проиграл на тот момент кишинёвской команде «Конструкторул» со счётом 2:1. В сезоне 1996/97 тираспольчане заняли третью строчку в первенстве страны. В 1998 году должность главного тренера покинул Александр Спиридон, молдавский специалист отказался работать с командой из-за невыполнения руководством «Тилигула» условий контракта. Ко второй половине сезона команду готовил Сергей Дубровин, в итоге «Тилигул» завоевал вторую строчку чемпионата. В сезоне 1998/99 приднестровский клуб занял третье место. В 1999 году клуб возглавил Александр Спиридон, это было второй раз, когда он стал главным тренером клуба. На этом посту он сменил Владимира Косее, который был играющим тренером. По итогам сезона 1999/00 «Тилигул» стал лишь пятым, в следующем году тираспольчане завоевали брону первенства страны.

В сезоне 2001/02 клуб покинули ряд игроков, в том числе легенда «Тилигула» и всего тираспольского футбола Сергей Строенко, который перебрался в кишинёвский «Зимбру» и Сергей Ковальчук, подписавший контракт с львовскими «Карпатами». По итогам сезона 2002/03 «Тилигул» занял 7 место, команде предстояло сыграть матч за выбывание и повышение в классе. Игру против «Политехники» тираспольская команда проиграла со счётом 1:2, таким образом «Тилигул» вылетел из Национального Дивизиона в Дивизион «A». В следующем же сезоне «Тилигул» занял первое место в Дивизионе «A», тем самым вернув себе право выступать в высшей лиге страны. В 2003 году в состав тираспольчан вернулся Сергей Строенко. В сезоне 2003/04 тираспольская команда заняла 6 место.

Летом 2004 года в клубе произошла реорганизация — Григорий Корзун сложил с себя полномочия президента. Была создана общественная организация — Спортивный Клуб «Тилигул-Тирас». Президентом клуба стал Рейх Пётр Александрович. Новый владелец клуба вскоре пригласил на пост главного тренера команды Игоря Добровольского, который в начале 2005 года подписал контракт. По итогам сезона 2004/05 команда заняла 6 место. Под его руководством клуб сыграл в рамках первого раунда кубка Интертото, где принимал польскую «Погонь». Дома тираспольчане проиграли со счётом 0:3, а на выезде 2:6. Отработав контракт Игорь Добровольский ушёл из клуба, а вскоре возглавил национальную сборную Молдавии. В марте 2006 года в команду из софийского ЦСКА вернулся вратарь Евгений Хмарук.

По итогам сезона 2005/06 приднестровский клуб занял четвёртое место, набрав 34 очка в 28 играх. В августе 2006 года «Тилигул» возглавил эквадорский специалист Октавио Замбрано, сменив на этом посту Александра Веревкина. Под руководством Замбрано команда закончила сезон 2006/07 на восьмом месте. В конце 2007 года состав команды потерпел серьёзные изменения, после ухода Замбрано тираспольский клуб не стал продлевать контракты и с многочисленными легионерами, 1 декабря новым главным тренером «Тилигула» был назначен Валерий Васильев. Команду покинули основной вратарь Евгений Матюгин и украинский полузащитник Александр Дындиков подписавшие контракт с армянским «Бананцем». В итоге «Тилигул» занял седьмую строчку в чемпионте набрав всего 29 очков в 30 матчах. Следующий сезон тираспольчане завершили на 10 месте.

Снятие и переименование

6 июля 2009 команда прекратила своё существование из-за финансовых проблем, «Тилигул-Тирас» не смог получить лицензию категории «А» в Федерации футбола Молдавии, дающую право выступать в Национальном дивизионе, после этого руководство клуба направило в федерацию письмо, в котором уведомило о снятии «Тилигула» с чемпионата. Уже через месяц после того как команда снялась с чемпионата, её имя решило сохранить руководство другого молдавского клуба — «Олимпии» из города Бельцы. Руководители «Олимпии» предложили экс-руководству «Тилигула-Тираса» сдать в аренду бельцкому клубу базу «Тилигула» взамен на то, что руководители «Олимпии» погасят 20 % задолженностей «Тилигула-Тираса», и переименуют свою дублирующую команду, выступающую в Дивизионе «A» на «Олимпия-2-Тилигул», которая будет находиться на базе «Тилигула-Тираса».

Стадион

Долгое время домашние матчи «Тилигул» проводил на тираспольском Городском стадионе, вмещающем 3525 зрителей. Затем клуб перебрался на собственную базу в посёлке Терновка, где находились два естественных и песочное поле. Стадион был оборудован всем необходимым: газ, свет, пищеблок и спальные помещения для игроков.

Статистика

Результаты выступлений

Сезон	Дивизион	Место в чемпионате	И	В	Н	П	ГЗ	ГП	О	Кубок Молдавии
1992	Национальный дивизион	2	22	15	5	2	40	13	35	Финалист
1992/93		2	30	20	7	3	80	28	47	Победитель
1993/94		2	30	23	3	4	94	32	49	Победитель
1994/95		2	26	21	3	2	78	18	66	Победитель
1995/96		2	30	24	2	4	95	21	74	Финалист
1996/97		3	30	20	8	2	73	12	68	1/2 финала
1997/98		2	26	19	2	5	45	20	59	1/2 финала
1998/99		3	18	9	4	5	22	19	31	1/4 финала
1999/00		5	36	12	13	11	35	33	49	1/4 финала
2000/01		3	28	11	8	9	33	34	41	1/4 финала
2001/02		7	28	6	7	15	24	46	25	1/2 финала
2002/03	Дивизион «A»	1	26	21	2	3	63	12	65	1/8 финала
2003/04	Национальный дивизион	6	28	5	14	9	21	26	29	1/8 финала
2004/05		6	28	11	8	9	32	27	41	1/2 финала
2005/06		4	28	7	13	8	22	23	34	1/4 финала
2006/07		8	36	6	15	15	23	46	33	1/4 финала
2007/08		7	30	7	8	15	16	36	29	1/4 финала
2008/09		10	30	7	4	19	24	60	25	1/4 финала

Матчи еврокубков

Кубок УЕФА

Сезон	Раунд	Соперник	Дома	В гостях	Общий
1996/97	1	Динамо-93	1-3	1-1	2-4
1997/98	1	Ксамакс	1-3	0-7	1-10
1998/99	1	Андерлехт	0-1	0-5	0-6

Кубок Интертото

Сезон	Раунд	Соперник	Дома	В гостях	Общий
1999	1	Полония	0-0	0-4	0-4
2001	1	Клифтонвилл	1-0	3-1	4-1
	2	Татабанья	1-1	0-4	1-5
2005	1	Погонь	0-3	2-6	2-9

Кубок обладателей кубков УЕФА

Сезон	Раунд	Соперник	Дома	В гостях	Общий
1994/95	1	Омония	0-1	1-3	1-4
1995/96	1	Сьон	0-0	2-3	2-3

Достижения

СССР

Первая лига СССР

• Серебряный призёр (1): 1991

Вторая лига СССР (5 зона)

• Победитель (1): 1989

Кубок Молдавской ССР

• Обладатель (1): 1985

Молдавия

Чемпионат Молдавии

• Серебряный призёр (6): 1992, 1992/93, 1993/94, 1994/95, 1995/96, 1997/98
• Бронзовый призёр (3): 1996/97, 1998/99, 2000/01

Дивизион «A»

• Победитель (1): 2002/03

Кубок Молдавии

• Обладатель (3): 1992/93, 1993/94, 1994/95
• Финалист (2): 1992, 1995/96

Главные тренеры

Тренер	Гражданство	Начало	Конец
Валентин Войченко	СССР	1981	1984
Владимир Госперский	СССР	1985	1986
Евгений Шинкаренко	СССР	1986	1986
Иван Данильянц	СССР	1987	1990
Владимир Вебер	Украина	1991	1991
Пётр Кутузов	Украина	1992	1992
Евгений Шинкаренко	Молдавия	1993	1993
Александр Веревкин	Молдавия	1993	1993
Сергей Дубровин	Молдавия	1993	1993
Виктор Зубков	Украина	1993	1994
Ефим Школьников	Украина	1994	1994
Александр Мацюра	Молдавия	1994	1995
Виктор Матвиенко	Украина	1995	1995
Анатолий Байдачный	Россия	1996	1996
Александр Спиридон	Молдавия	1997	1998
Сергей Дубровин	Молдавия	1998	1998
Владимир Коссе	Молдавия	1998	1998
Сергей Дубровин	Молдавия	1998	1998
Александр Спиридон	Молдавия	1999	2000
Александр Голоколосов	Молдавия	2000	2001
Генадий Тюмин	Молдавия
Владимир Вусатый	Молдавия	2002	2002
Евгений Шинкаренко	Молдавия	2003	2005
Игорь Добровольский	Россия	2005	2006
Александр Веревкин	Молдавия	2006	2006
Октавио Замбрано	Эквадор	2006	2007
Валерий Васильев	Молдавия	2008	2009

Ссылки

• [www.klisf.info/numeric/index.app?cmd=comm_tst&lang=ru&id=872571795582045876830394596078 Статистика выступлений на сайте КЛИСФ]
• [footballfacts.ru/clubs/39322-tekstilcshik-tiraspol Статистика выступлений на сайте footballfacts.ru]  (рус.)
• [int.soccerway.com/teams/moldova/fc-olimpia-balti-ii/9131/ Статистика выступлений на сайте soccerway.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Тилигул-Тирас

– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.