Угрюмово (Износковский район)

Деревня Угрюмово Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Калужская областьКалужская область Муниципальный район Износковский Сельское поселение «Деревня Ивановское» Координаты 55°01′09″ с. ш. 35°08′26″ в. д.55.01917° с. ш. 35.14056° в. д. / 55.01917; 35.14056    Население 73 человек (2010) Названия жителей Угрюмовцы Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 48449 Почтовый индекс 249890 Автомобильный код 40 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=29215000029 29 215 000 029] Угрюмово Москва Калуга Износки Угрюмово

Угрю́мово — деревня в Износковском районе Калужской области Российской Федерации.

Этимология

По преданию, железнодорожная станция (разъезд) и населённый пункт названы в честь землевладельцев и помещиков Угрюмовых.

Физико-географическое положение

Деревня расположена в северо-западной части Калужской области, на границе со Смоленской областью. Расстояние до областного центра, — Калуги, по автодорогам ~ 114,2 км, до районного центра, Износки ~ 17,7 км.

Население

Численность населения
2010
73

История

XIX век

Обширными угодьями и лесными участками в этих краях владел помещик Угрюмов, в его честь при строительстве Ряжско-Вяземской железной дороги был назван железнодорожный разъезд, а немногим позднее деревня, расположенная вдоль большака на Ивановское.

Через Угрюмово проходил важный торговый путь, — «Гжатский тракт» (Юхнов — Гжатск).

XX век

В 1914 году Угрюмово упоминается в «Статистическом обзоре Калужской губернии» как одна из 11 важных железнодорожных станций региона.

В 1928 году при разъезде была открыта начальная школа, реорганизованная позднее в «Школу колхозной молодёжи» с семилетним периодом обучения. В 1932 году школа становится неполной средней.

Великая Отечественная война

В годы войны, в непосредственной близости от Угрюмово, по берегам рек Истры и Вори, в 1942—1943-х годах проходила линия фронта.

1941

К середине октября 1941 года вся территория современного Износковского района была оккупирована противником. На подконтрольной территории был установлен «новый порядок» жертвами которого пали многие жители Угрюмова и района.

1942

В январе-марте 1942 года в этих местах героически сражались части 33-й армии генерал-лейтенанта Михаила Ефремова. Здесь в январе 1942 года была введена в прорыв ударная (западная) группа: (160-я, 113-я, 329-я, 338-я сд.), передовые части которой, к 03.02.1942 достигли юго-западных окраин Вязьмы.

3-5 февраля 1942, «сходящимися клиньями», в направлении на Угрюмово, противник из района Захарово и Ду́бна, силами 20 тд, «группы Майндля», «офицерского полка» СС, десантно-штурмового полка Люфтваффе, других частей и соединений из района западнее Юхнова нанес ряд массированных ударов при поддержке авиации и артиллерии. Кольцо окружения захлопнулось. Разъезд и населённый пункт оказался в руках врага. Бойцы, командиры и политработники ударной (западной) группы 33а героически сражались в окружении в районе Вязьма — Федотково — Замытское, вплоть до конца апреля 1942 года.

9 февраля силами 774 и 479 сп 222-ой стрелковой дивизии была предпринята безуспешная попытка деблокировать коридор по железной дороге на Вязьму. Противник ответил пулемётным и миномётным огнём, взять разъезд не удалось.

Вплоть до марта 1943 года, разъезд, населённый пункт и укрепрайоны по берегам рек Истры и Вори неоднократно переходили из рук в руки.

1943

К моменту освобождения, к 8 марта 1943 года, населённый пункт и постройки на территории разъезда были практически все уничтожены, хозяйства разрушены, а большая часть жителей угнана немцами на принудительные работы в Германию.

После освобождения была проведена большая работа по разминированию, очистке полей, большого болота у разъезда и перелесков от разбитой военной техники, брошенного оружия и боеприпасов, но опасные сюрпризы подстерегают грибников и путешественников в окрестностях деревни и разъезда и в наши дни.

После войны

В 1946 году на пустырях недалеко от железнодорожного разъезда было организовано военное подсобное хозяйство, а в 1948 году был создан совхоз «Трудовик».

Транспорт

Одноимённый железнодорожный разъезд. Две пары дизельных поездов до Вязьмы, Тёмкино и Калуги-1. Иногда до районного центра и села Ивановское ходит ведомственный автобус. В любое время можно вызвать легковое и грузовое такси.

Памятники — монументы

В конце войны, в 700-х метрах западнее разъезда Угрюмово было организовано захоронение, — братская могила, где были похоронены бойцы и командиры, погибшие в боях и умершие от ран и болезней в 1942—1943 гг.

Позднее, в неё были перенесены останки воинов из небольших братских могил в окрестностях а на могиле установлен памятник в виде усеченной пирамиды, увенчанной пятиконечной звездой. У основания монумента установлена плита с надписью: «Вечная слава героям, павшим за Родину. 1941—1945». Всего в могиле захоронено 275 героев.

Литература

• Архангельский А. С., Архангельский В. А. [padabum.com/x.php?id=38847 Железнодорожные станции СССР. Справочник]. — М.: Транспорт, 1981. — Т. 1. — С. 184. — 368 с. — 100 000 экз.
• Мирославский И. Я. Ряжско-Вяземская железная дорога // [нэб.рф/catalog/000200_000018_RU_NLR_DIGIT_66150/viewer/ Памятная книжка Калужской губернии на 1885 год] / Под ред. Тимоховича. — Калуга: Типография губернского правления, 1885. — V, 148, XLIII, 231 с.
• Книга памяти Калужской области. Угрюмово / Под ред Т. В. Романовой. — Калуга: «Гриф», 2005. — Т. X. — С. 710.
• Михеенков С. Е. [books.google.ru/books?id=i1h_kBy7cLkC&pg=PP215&lpg=PP215&dq Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942]. — М.: Вече, 2015. — 440 с. — (Военные тайны XX века). — 1500 экз. — ISBN 978-5-4444-3243-3.
• Александр Ильюшечкин, Максим Мосягин. Варшавское шоссе - любой ценой. Трагедия Зайцевой горы. 1942-1943 / Иллюстратор: И. Озеров. — М.: Центрполиграф, 2014. — 280 с. — (На линии фронта. Правда о войне). — 2500 экз. — ISBN 978-5-227-05473-9.

Статьи и публикации

• Татьяна Романова [www.vest-news.ru/article/23371 В районе Износок] (рус.) // Весть : газета. — 2012. — 31 мая.
• [www.pomnivoinu.ru/home/reports/42/ Гжатский тракт. Дорога Хлеба и Крови] (рус.) // Помни Войну - Великая Отечественная война : интернет-портал. — 2009. — 29 апреля.

Ссылки

• [www.ksovvet.narod.ru/Kniga9.html Износковский район] // Книга памяти. — Калужское региональное отделение Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов, 2015-95-06. — Дата обращения: 07.06.2016.
• [www.obd-memorial.ru/html/index.html Обобщенный банк данных «Мемориал»] // Именные записи и документы. — Министерство обороны Российской Федерации, 2016. — 6 июля. — Дата обращения: 08.06.2016.

Отрывок, характеризующий Угрюмово (Износковский район)

– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.


С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе: