Черрито, Фанни
| Фанни Черрито | |
| Fanny (Francesca) Cerrito | |
 В балете "Маркитантка", Лондон, 1844 | |
| Имя при рождении: |
Франческа Черрито |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
Фа́нни (Франческа) Черри́то (ит. Francesca Cerrito, род. 11 мая 1817 г. Неаполь — ум. 6 мая 1909 г. Париж) — итальянская балерина.
Жизнь и творчество
Фанни Черрито училась в школе Театра Сан-Карло, где была ученицей итальянского танцовщика, хореографа и педагога Карло Бласиса, и там же дебютировала на сцене в 1832 году. Затем выступала в театрах Италии и, заключив контракт с Венским театром Kaertnerthor, работала там в течение 18 месяцев. С 1838 по 1840 год выступала на сцене знаменитого театра "Ла Скала". А в 1840 и в 1842 – 1848 гастролировала в Лондоне[1].
В процессе работы продолжала постоянно совершенствоваться, брала уроки у французских хореографов Жюля Перро и Артура Сен-Леона. Сен-Леон был долгое время партнёром Ф. Черрито на сцене. Они выступали вместе во время гастролей в Вене, а затем в Лондоне. Черрито гастролировала вместе с ним и в Италии (Рим, Флоренция, Парма), позднее — снова в Лондоне, где Сен-Леон поставил балет «La Vivandière» (1843). Сохранилась хореографическая запись этого балета с подробно расписанным танцем для Черрито. Успех, сопутствовавший этой постановке, был развит в последовавших затем гастролях по Англии и Италии. 14 апреля 1845 года Сен-Леон и Черрито обвенчались в Париже и состояли в браке до 1851 года, пока не расстались.
Международное признание танцовщица получила во время своих неоднократных гастролей в Лондоне (1840—1848), в первую очередь благодаря изумительной технике танца и быстроте движений.
В 1853 году, уже после развода с Сен-Леоном, у Фанни Черрито родилась дочь от испанского дворянина[1].
В 1854 году в Париже Ф. Черрито исполняет заглавную партию в поставленном ею самой балете Гемма Габриелли.
Сезон 1855-1856 года она гастролировала в Петербурге и Москве[1]. Именно в это время Петербургский балет возглавлял её бывший супруг Артур Сен-Леон.
В 1857 она покидает сцену.
Наряду с Марией Тальони, Ф. Черрито относилась к числу тех немногих женщин, что в XIX столетии серьёзно занимались хореографией. В 1842 году она (совместно с Андре Десеем) пишет балет «Альма, или Дочь огня (Alma, ou La Fille de feu)». К её известным ролям можно отнести Ондину в одноимённом балете Ж. Перро, как и выступление в знаменитом Па де катр (1845) на музыку Ц. Пуни, для исполнения которого в Лондон были приглашены четыре величайшие балерины того времени и среди них Фанни Черрито (остальные: Карлотта Гризи, Мария Тальони, Люсиль Гран). Па де Катр был поставлен Ж. Перро по специальному высочайшему заказу для посещения театра английской королевой Викторией на сцене лондонского Театра Её Величества (Her Majesty’s Theatre) и состоялся 12 июля 1845 года, как и планировалось, в присутствии королевы[2]. Этот балет вошёл в мировую классику и ещё не раз исполнялся на сцене следующими поколениями не менее прославленных примадонн.
Репертуар
- Королевский театр, Лондон.
- 22 июня 1843 — Ундина*, «Ундина[en]» Жюля Перро (Маттео — Жюль Перро)
- 23 мая 1844 — Кати*, «Маркитантка[en]» Артура Сен-Леона (Ганс — Артур Сен-Леон)
- 12 июля 1845 — «Па-де-катр»* Жюля Перро (вместе с Марией Тальони, Карлоттой Гризи и Люсиль Гран; в присутствии королевы Виктории).
(*) — первая исполнительница партии
Признание
Портрет Черрито в роли Джеммы с обозначением года её дебюта (1848, в действительности дебютировала в 1847-м), написанный Гюставом Буланже по литографии Анри Эми, располагается на фризе Танцевального фойе Гранд-Опера среди других двадцати портретов выдающихся танцовщиц Оперы конца XVII — середины XIX веков.
Напишите отзыв о статье "Черрито, Фанни"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Черрито, Фанни
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
