Форт Сант-Анджело

Форт Сант-Анджело — крупное военное укрепление в городе Биргу, Мальта.

Точная дата постройки форта неизвестна, и некоторыми исследователями относится ко временам Римской империи. Позже он перестраивался и укреплялся. Наиболее поздним его дополнением является башня, нынешние остатки которой датируются археологами XI веком, когда Мальта была под управлением арабов.

В XIV веке, когда мальтийским архипелагом владел Арагон, форт получил название Кастелло-а-Маре (итал. Castello a Mare), что означает Морской замок. В это же время форт служил резиденцией местных феодалов из рода Нава.

После того, как на остров прибыли госпитальеры, они в начале остановились в городе Бирга и Форт Сант-Анджело стал резиденцией великого магистра ордена. Рыцари значительно укрепили и увеличили военную мощь форта, благодаря чему в 1565 году им удалось выдержать крупную осаду острова войсками турок. Всё же после окончания осады госпитальерами было решено возвести более мощную крепость и в 1566 году их административный центр переместился в Валлетту.

Та фортеца невелика, построена на высокой каменной горе изрядным мастерством, вся зделана из белаго камени предивною крепостию, и пушек в ней множество, великих и малых. В той фортеце зделаны к морю четыре боя, один одного выше, а на всех поставлено много пушек, над которыми поставлены на столпах каменных изрядные кровли. Всходы снизу в тое фортецу поделаны предивные, пространные и отлогие; без всякой нужды по тем всходам в тое фортецу можно ввозить пушки и всякие припасы. Та фортеца поставлена против входу в мальтийской порт, чтоб возбраняла вход в то пристанище всяким неприятельским судам.

— Из дневника П. А. Толстого за 1698 год

С приходом на остров британцев, форт сохранил своё военное значение и был классифицирован как «Каменный фрегат» и был известен как HMS Egmont. В 1912 году он получил название HMS Egremont, но в 1933 был переименован в HMS St Angelo.

С 1998 года форт арендован на 99 лет (до 2097 года) Мальтийским орденом, за исключением территории военного музея.

Отрывок, характеризующий Форт Сант-Анджело

– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.