Бобров, Фёдор Александрович

Фёдор Александрович Бобров
Дата рождения	6 марта 1898(1898-03-06)
Место рождения	деревня Чакши, ныне Резекненский край, Латвия
Дата смерти	25 сентября 1944(1944-09-25) (46 лет)
Место смерти	Румыния
Принадлежность	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Годы службы	1917—1944
Звание
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии

Фёдор Александрович Бобров (1898—1944) — советский военачальник, генерал-майор, участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Фёдор Бобров родился 6 марта 1898 года в деревне Чакши Резекненского района (ныне — Латвия) в крестьянской семье. В 1912 году окончил начальную школу, после чего был батраком. Был призван на службу в царскую армию, первоначально проходил службу в учебно-пулемётной команде. Принимал участие в боевых действиях в ходе Первой мировой войны. В 1917 году вступил в Красную Гвардию. Участвовал в Октябрьской революции. Сформировал пулемётную команду из остатков бывшего 141-го Можайского полка, был избран её командиром. В 1918 году вступил в РКП(б). Бобров участвовал в отражении наступления немецких войск под Псковом в феврале 1918 года, подавлении контрреволюционного восстания в Твери, ликвидации антисоветских формирований в Тульской губернии, нёс охрану Московского Кремля.

Летом 1918 года под Казанью участвовал в боях с армией Колчака. Во время одного из боёв отряд из пятидесяти бойцов под его руководством отбил атаку полка противника. В бою Бобров получил ранение, но продолжил руководство боем. Бобров принимал участие в боях с Добровольческой армией генерала Деникина, в боях несколько раз был ранен. После окончания Гражданской войны был направлен на Военно-политические курсы, которые окончил в 1921 году, вскоре стал начальником этих курсов. Впоследствии был комиссаром школы старшего комсостава. В 1926 году он окончил курсы «Выстрел» и стал комиссаром Вятской пехотной школы, а затем комиссаром Калужских пехотных курсов. В 1931 году Бобров окончил зенитную школу в Севастополе, а в 1932 году — курсы противовоздушной обороны, после чего командовал отдельной бригадой ПВО Москвы. Весной 1941 года был назначен командиром 222-й стрелковой дивизии.

С первых дней Великой Отечественной войны дивизия участвовала в боевых действиях. Дивизия принимала участие в Ельнинской операции в сентябре 1941 года. В октябре 1941 года она попала в окружение, но с относительно небольшими потерями сумела пробиться к другим советским частям. Во время этого Бобров был ранен в плечо. Зимой 1942 года дивизия Боброва принимала участие в контрнаступлении под Москвой, освобождала Клин, Наро-Фоминск, Верею, Гжатский район Смоленской области. К лету 1943 года Бобров командовал 42-й гвардейской стрелковой дивизией 40-й армии 2-го Украинского фронта. В этой должности Бобров участвовал в Курской битве и освобождении Украины, битве за Днепр и освобождении Румынии. За успешные бои за город Прилуки Черниговской области его дивизия получила почётное наименование «Прилукская». В августе 1944 года дивизия успешно прорвала мощную линию обороны немецких войск в районе города Пашкани. 25 сентября 1944 года Бобров приехал к реке Быстрица с целью осмотра разрушенного моста через неё. Он приказал инженерным частям ускорить восстановление моста и сел в машину, намереваясь ехать на другой участок фронта. При развороте машина Боброва наехала на мину. Получив смертельные ранения, генерал-майор Бобров скончался через несколько минут. Он был похоронен в братской могиле в Центральном парке города Черновцы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 апреля 1945 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» генерал-майор Фёдор Бобров посмертно был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Был также награждён двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 2-й степени, Кутузова 2-й степени, Богдана Хмельницкого 2-й степени, а также рядом медалей. В Черновцах на могиле Боброва установлен его барельеф, одна из улиц этого города носит его имя. В посёлке Издешково Сафоновского района Смоленской области у местной школы установлен бюст Боброва.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои огненных лет. Книга 1. М.: Московский рабочий, 1975.

Отрывок, характеризующий Бобров, Фёдор Александрович

«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.