Херцог, Андреас

Андреас Херцог
Общая информация
Родился	10 сентября 1968(1968-09-10) (55 лет) Вена, Австрия
Гражданство	Австрия
Рост	184 см
Позиция	полузащитник (закончил карьеру)
Информация о клубе
Клуб	США США U-23
Должность	помощник главного тренера главный тренер
Карьера
Клубная карьера*
1986—1992	Рапид (Вена)	129 (33)
1987—1988	→  Фёрст (Вена)	7 (3)
1992—1995	Вердер	94 (26)
1995—1996	Бавария	28 (2)
1996—2001	Вердер	142 (32)
2002—2003	Рапид (Вена)	41 (4)
2004	Лос-Анджелес Галакси	27 (4)
Национальная сборная**
1988—2003	Австрия	103 (27)
Тренерская карьера
2005—2008	Австрия	помощник
2009—2011	Австрия U-21
2011—н.в.	США	помощник
2015—н.в.	США U-23
Международные медали
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Андре́ас Хе́рцог (нем. Andreas Herzog) (10 сентября, 1968, Вена, Австрия) — австрийский футболист и тренер. Известен как мастер выполнения стандартных положений. Играл в клубах Германии и Австрии, был чемпионом этих стран. Завоевал Кубок УЕФА, участвовал вместе со сборной Австрии на чемпионатах мира. Сейчас является начинающим тренером.

Биография

Клубная карьера

Дебютным для Андреаса Херцога был сезон 1986, в котором он играл за венский «Рапид». Однако следующий сезон футболист провёл в другом местном клубе — «First Vienna FC», здесь он играл успешно, и через год вернулся в «Рапид». В этом клубе он дважды становился чемпионом Австрии. Затем австрийский полузащитник переехал в Германию — в 1992 году он стал игроком «бременского» Вердера, с которым через год стал чемпионом Германии, а через два взял кубок этой страны. Сезон 1995/1996 мастер штрафных провёл в мюнхенской «Баварии» и помог её завоевать Кубок УЕФА. Затем Андреас вернулся в «Вердер» и продолжал выступать за этот клуб до 2001 года, вновь завоевав в 1999-м Кубок Германии. Сезон 2002—2003 австриец провёл в родном «Рапиде», а следующий — в американском «Лос-Анджелес Галакси», однако после ухода пригласившего его тренера игра Херцога поблекла и вскоре он покинул этот клуб. 35-летний Херцог стал первым австрийцем в истории MLS.

Выступления за сборную

Почти на протяжении всей своей карьеры Херцог выступал за сборную Австрии, в том числе и на двух чемпионатах мира. Его дебют состоялся 6 июня 1988 года в матче против Греции (2:2). На турнире 1990 года Австрия не смогла преодолеть групповой этап, не случилось этого и во время розыгрыша 1998 года. Херцог является рекордсменом по количеству игр за сборную Австрии — в его активе 103 игры. Свой последний матч за сборную Андреас сыграл 30 апреля 2003 года в матче против Швеции (1:1)

Тренерская карьера

Сейчас Херцог является начинающим тренером, он помогал Йозефу Хикерсбергеру тренировать национальную команду Австрии, в том числе он это делал и на домашнем Чемпионате Европы 2008. С 2009 по 2011 — главный тренер сборной Австрии до 21 года. Ныне помогает Юргену Клинсманну в США.

Достижения

Командные

• Чемпион Австрии (2): 1986/87, 1987/88.
• Чемпион Германии: 1993.
• Обладатель Кубка Германии: 1994, 1999.
• Обладатель Кубка УЕФА: 1995/1996.
• Участник Чемпионата мира (2): 1990, 1998.

Личные

• Футболист года в Австрии: 1992.
• Рекордсмен по количеству игр за сборную Австрии — 103.
• Первый австриец в истории MLS.

Ссылки

• [footballplayers.ru/players/Herzog_Andreas.html Андреас Херцог на сайте «Футболисты мира»]
• [www.championat.ru/football/article-11296.html Андреас Херцог: Австрия хочет учиться у Клинсманна]
• [news.yandex.ru/people/khertsog_andreas.html Пресс-портрет Херцога на Яндексе]

</div> </div>

Отрывок, характеризующий Херцог, Андреас

– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.