Хопкинс, Ники
| Ники Хопкинс Nicky Hopkins | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Nicholas Christian Hopkins |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
6 сентября 1994 (50 лет) |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии |
сессионный музыкант |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
| Сотрудничество |
Rolling Stones |
| [www.rocksoff.org/nicky.htm www.rocksoff.org] | |
Николас Кристиан Хопкинс (англ. Nicholas Christian Hopkins, более известный как Ники Хопкинс, англ. Nicky Hopkins, 24 февраля 1944 — 6 сентября 1994) — британский рок-музыкант, клавишник и певец, получивший известность в 1960-х — 1970-х годах благодаря сотрудничеству со многими известными исполнителями, включая The Beatles и The Rolling Stones[1].
Биография
Ники Хопкинс начал свою музыкальную карьеру как пианист группы Визжащего Лорда Сатча Savages, где играл также Ричи Блэкмор. Затем — перешёл в The Cyril Davies R&B All Stars, одну из первых ритм-энд-блюзовых групп Великобритании (в частности, сыграл в дебютном сингле «Country Line Special»).[2] Вместе с продюсерами Шелом Талми и Мики Мостом он работал над альбомами The Kinks, The Move, Алана Дэвиса и Джона Марка (англ. Jon Mark, позже — основателя группы Mark-Almond Band). В 1965 году Хопкинс сыграл в «Anyway, Anyhow, Anywhere», втором сингле The Who, после чего записался с группой в дебютном альбоме My Generation, а впоследствии — в Who's Next (1971) и The Who By Numbers (1975).
В 1960-х годах Ники Хопкинс записывался с The Beatles, The Rolling Stones и Донованом, принимал участие в работе над сольными альбомами Джона Леннона, Джорджа Харрисона, Ринго Старра, Пола Маккартни, Джеффа Бека. В 1967 году он вошел в состав The Jeff Beck Group[3] и принял участие в записи альбомов Truth и Beck-Ola. Заметную роль Хопкинс сыграл в формировании «сан-францисского звучания», сыграв в альбомах Jefferson Airplane, New Riders of the Purple Sage и Steve Miller Band. Очень недолго, но он был участником Quicksilver Messenger Service, а с Jefferson Airplane выступил на фестивале в вудстоке.[4]
В 1969 году Хопкинс стал участником недолговечного проекта Sweet Thursday, в состав которого вошли также Алан Дэвис, Кэт Стивенс, Джон Маркс, Харви Бернс и Брайан Оджерс. Группа записала дебютный альбом, но лейбл Fontana Records не смог его поддержать и объявил о банкротстве прежде чем Sweet Thursday успели даже выйти в турне[5].
С The Rolling Stones Ники Хопкинс работал с 1967-го (альбом Their Satanic Majesties Request) вплоть до 1976 года (Black and Blue). Его, как правило, приглашали для участия в медленных балладах; Иэн Стюарт исполнял партии клавишных в более жёстких, рок-н-ролльных треках, а Билли Престон появлялся, чтобы добавить музыке группы привкус фанка и соул. Хопкинс сыграл на Jamming With Edward, неофициальном альбоме Rolling Stones, который Мик Джеггер, Билл Уаймен и Чарли Уоттс записали в ходе сессий альбома Let It Bleed, ожидая прибытия Кейта Ричардса, в парижской квартире последнего. Под «Эдвардом» подразумевался именно Хопкинс: так прозвали его в Rolling Stones после выдающегося выступления в «Edward, the Mad Shirt Grinder», композиции Quicksilver Messenger Service.
Хопкинс провел с Rolling Stones тур Good-Bye Britain 1971 года, американские гастроли 1972 года и зимнее турне по Австралии и Новой Зеландии 1973 года. Важную роль он сыграл и в записи альбома Exile on Main St.. Примерно в это время он собрался организовать собственную группу с Прэйри Принсом (ударные, позже — барабанщиком The Tubes) и Питом Сиэрсом (бас-гитара), но вынужден был отказаться от этих планов. Слабое здоровье и необхомость время от времени проходить стационарное лечение (он с детства страдал болезнью Крона) вынудили Хопкинса отказаться от активной деятельности и сконцентрироваться на сессионной студийной работе.
Сольные альбомы
Первые сольные релизы Ники Хопкинса относятся к 1966 году: именно тогда вышли сингл «Mr. Big» и последовавший за ним дебютный альбом The Revolutionary Piano of Nicky Hopkins[6].
В 1973 году Хопкинс выпустил второй сольный альбом The Tin Man Was a Dreamer. В числе приглашенных к участию музыкантов были Джордж Харрисон (записанный как «George O’Hara»), Мик Тейлор из Rolling Stones и Прэйри Принс, позже пошедший в состав шок-рок/панк-группы The Tubes. Альбом был перевыпущен Columbia в 2004 году.
Третий сольный альбом No More Changes (1975, Mercury SRM 11028), был записан с Дэвидом Тедсоуном (бас-гитара), Майклом Кеннеди (гитара), Пиком Уиллисом (бас-гитара) и Эриком Диллоном (ударные). Альбом Long Journey Home, подготовленный к релизу, выпущен так и не был.
Последние годы
В последние годы Ники Хопкинс жил в Милл Вэлли, Калифорния, играя с местными группами и время от времени записываясь в Сан-Франциско. Он отказывался выпускать свои записи, объясняя нежелание отвращением к музыкальному бизнесу. Хопкинс практически не получил никаких гонораров за свою масштабную сессионную деятельность, поскольку каждый раз зачислялся в штат «наёмным работником». Исключение составили Quicksilver Messenger Service и их менеджер Рон Полти, включившие его в число авторов и выплатившие гонорары.
Хопкинс был членом Церкви сайентологии и получил награду «Медаль свободы» IAS (англ. International Association of Scientologists) в октябре 1989 года.
Ники Хопкинс умер в пятидесятилетнем возрасте в Нэшвилле, Теннесси в результате осложнений после очередной хирургической операции. В тот момент он работал с Рэем Коулменом над автобиографией.
Напишите отзыв о статье "Хопкинс, Ники"
Примечания
- ↑ Chris Welch. [www.independent.co.uk/news/people/obituary-nicky-hopkins-1447653.html Obituary: Nicky Hopkins, The Independent]. www.independent.co.uk (9 сентября 1994). Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/68VGfkEFH Архивировано из первоисточника 18 июня 2012].
- ↑ Bodganov Vladimir, et al. All Music Guide to the Blues. — 3rd. — Backbeat Books. — P. 140.
- ↑ Hoffmann, Frank W. (ed.) (rev. 2005). Encyclopedia of Recorded Sound, p. 83. CRC Press. ISBN 041593835X.
- ↑ Fenton Craig. Take Me to a Circus Tent: The Jefferson Airplane Flight Manual. — Infinity Publishing. — P. 155–56. — ISBN 0741436566.
- ↑ Craig Harris. [www.answers.com/topic/alun-davies-guitarist Alun Davies biography]. Allmusic. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/677pLKitq Архивировано из первоисточника 23 апреля 2012].
- ↑ [rocksoff.org/nicky-bio.htm Nicky Hopkins biography]. rocksoff.org. Проверено 8 апреля 2010. [www.webcitation.org/677pM82cI Архивировано из первоисточника 23 апреля 2012].
Ссылки
- [www.rocksoff.org/nicky.htm Nicky Hopkins @ www.rocksoff.org]
Отрывок, характеризующий Хопкинс, Ники
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
