Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье (Москва)

Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье (Москва)
Страна:	Россия
город:	Москва
Конфессия:	Православие
Епархия:	Московская
Архитектурный стиль:	Нарышкинское барокко
Основание:	XVII
Начало строительства:	1647
Окончание строительства:	1691
Состояние:	действует

 памятник архитектуры (памятник местного значения)

Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье — православный храм Иверского благочиния Московской городской епархии.

Храм расположен на территории бывшего подворья купцов Чижовых в историческом районе «Китай-город», и входит в состав Тверского района, Центрального административного округа города Москвы. Адрес храма: ул. Никольская, дом 8, стр. 5.

Имеет статус Патриаршего подворья.

История в XVII—XIX веках

На этом месте с начала XVI века стоял небольшой деревянный храм Михаила Малеина. Также почти вплотную к алтарю храма Михаила Малеина примыкал деревянный храм Жен Мироносиц напротив Печатного двора, относившийся к одноименному Мироносицкому монастырю. Предположительно в 1626 году оба эти храма сгорели.

На их месте в 1647 году новый владелец усадьбы — вернувшийся из ссылки боярин М. М. Салтыков − построил храм в честь Жен Мироносиц с Успенским приделом.

В 1691 году вместо Успенского придела храма Жен Мироносиц на средства бояр Салтыковых здесь было построено существующее сегодня здание храма Успения на Чижевском подворье, который после постройки стал домовым храмом бояр Салтыковых.

В 1787 году храм горел и после был исправлен. А в 1802 году был заделан ход из дома и устроен отдельный ход с северной стороны.

В 1803 году храм был приписан к храму Св. Троицы в Полях (разрушен в 1934 году).

В начале XIX века храм, боярский дом и вся окружающая территория принадлежали Кусовниковым. Боярский дом и храм не пострадали от пожара 1812 года, потому что в нём располагался гражданский губернатор оккупированной Москвы Жан-Батист Лессепс. Кусовников после изгнания французов особо ратовал за скорейшее начало церковной жизни в этом храме. Хотя и имеются свидетельства современников о том, что Кусовников был скрягой, но по всей видимости средства на храм находил.

В 1842 году купцы 1-й гильдии Гавриил и Алексей Чижовы приобретают у потомков надворного советника Петра Алексеевича Кусовникова (1766—1834) и Арины Ивановны Кусовниковой (1762—1832) участок, ограниченный улицами: Никольская, Богоявленский переулок, Старопанский переулок и Большой Черкасский переулок. В 1844—1854 годах Чижовы строят существующее здание по периметру участка.

Во время шестой переписи купцы Чижовы писали себя как Чижевы, и только после уже как Чижовы. Поэтому изначально подворье именовалось Чижевским.

До постройки трехэтажных корпусов купеческого подворья Чижевых храм стоял посредине большого двора, и рядом с ним было кладбище. Выстроенное Чижевское подворье скрыло храм со всех сторон трёхэтажными домами, теперь проход во двор к храму остался только через арку со стороны Никольской улицы.

С 1850-х годов храм стал приходским, и службы в нём совершались летом, начиная со Святой Пасхальной недели.

История в XX веке

В начале XX века к западной части храма вплотную пристроили трёхэтажный дом. В 1902 году по проекту архитектора Б. Н. Шнауберта к церкви был построен переход.

После 1917 года в Чижевском подворье организовали общежитие Реввоенсовета. Храм был закрыт в 1925 году и занят Наркоматом военно-морского флота.

В 1960—1970-х годах храм стоял обезглавленный и заброшенный, его помещения занимала строительно-монтажное управление.

30 августа 1960 года постановление Совета Министров РСФСР № 1327 храм поставлен на государственную охрану как памятник архитектуры.

С 1977 года помещения храма занимает Всесоюзный производственный научно-реставрационным комбинат. Тогда же в храме была начата реставрация.

В 1990-х годах храм получил статус Патриаршего подворья и был приписан к приходу Храма святителя Николая на Преображенском кладбище.

Тогда начинается новый этап реставрации. Реставрация, проведенная в советское время, была проведена частично и оказалась некачественной: крыша храма протекала, на стенах храма продолжали разрастаться трещины. Так как здание храма расположено над станцией метро «Площадь Революции», то от постоянных вибраций по зданию пошли крупные трещины, и возникла опасность разрушения. При обследовании фундамента обнаружилось, что он фактически отсутствует и не несёт функциональной нагрузки. Поэтому были потрачены огромные средства спонсоров для того, чтобы силами компании «Метрострой» по современной технологии закачать несколько тонн жидкого бетона под здание храма и тем самым создать новый фундамент. Только после этого трещины в стенах храма прекратили разрастаться.

В 2007 году в подвале Чижовского подворья (дом № 8; в некоторых сообщениях его неправильно называют «Шереметьевским») были найдены 81 человеческий скелет и револьвер «Браунинг» 1903 года выпуска. Предполагается, что это жертвы Сталинских репрессий или эпохи гражданской войны. Но также были выдвинуты предположения, что скелеты относятся к погосту Успенского храма на Чижевском подворье, на территории которого находилось кладбище до постройки Чижевского подворья (до 1848 года), и не связаны с пистолетом.

Архитектура храма

Храм построен в стиле «нарышкинского барокко». Четверик с прямоугольным алтарем и трапезной поднят на высокий подклет, по углам размещены парные колонны. Окна оформлены наличниками с разорванным фронтоном. Завершает храм восьмерик с луковичной главкой на глухом барабане.

Богослужения

С 2000 года возобновлены регулярные богослужения.

По воскресным и праздничным дням в 10 часов утра совершается Божественная литургия.

На буднях, по вторникам и четвергам, в 10 часов утра в храме служится молебен с чтением акафистов Божией матери и святителю Николаю.

Престол храма

• Успения Пресвятой Богородицы — главный.

Святыни храма

• Чтимая икона «Успения Пресвятой Богородицы».

Настоятели храма

1. Протоиерей Леонид Кузьминов (24 августа 1993 — 1 августа 2016).
2. Иерей Сергий Савченков (с 1 августа 2016 года).

См. также

• Церковь Троицы Живоначальной в Полях
• Никольская улица (Москва)

Литература

1. Паламарчук П. Г. Сорок сороков. Москва в границах Садового кольца: Китай-город, Белый город, Земляной город, Замоскворечье. Т.2. —М.:, 2004. — С. 29-30. — ISBN 5-17-024496-7 (Т.2)
2. Соловьев Н. [tvereparhia.ru/biblioteka-2/s/1212-solovev-n/14746-solovev-n-letopis-moskovskoj-troitskoj-chto-v-polyakh-tserkvi-1887 Летопись Московской Троицкой, что в Полях, церкви, с двумя фасадами церквей: Троицкой и Успенской и с двумя планами, составленная священником оной церкви Николаем Соловьевым]. -М.:, 1887, с. 346—379.

Ссылки

• [hram.codis.ru/?page=info&id=483 Храмы Москвы: Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье].
• Сайт Apartment.ru: [www.apartment.ru/Article/48715258.html Церкви и монастыри Москвы: Никольская улица (XVI век)].
• Сайт Православие.ru: [days.pravoslavie.ru/Hram/325.htm Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье].
• Сайт Russian-church.ru: [russian-church.ru/viewpage.php?cat=moscow&page=427 Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье].
• Сайт Temples.ru: [www.temples.ru/card.php?ID=921 Церковь Успения Пресвятой Богородицы, что на Чижевском подворье].

Отрывок, характеризующий Храм Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье (Москва)

Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.