Центральное телевидение (телепередача)

Центральное телевидение
Современная заставка программы (с 2013 года)
Жанр	информационное шоу (инфотейнмент)
Слоган	«О событиях, которые обсуждают, и людях, о которых говорят»
Автор(ы)	Вадим Такменёв Николай Картозия Сергей Евдокимов
Производство	ООО «Киноконцерн» (2010—2012) ООО «ППК» (2012—2015) ООО «Студия „ЦТ“» (с 2016)
Ведущий(е)	Вадим Такменёв Анна Кастерова (2012)
Композитор	Олег Эмиров (2010—2012, с 2013)
Страна производства	Россия Россия
Язык	Русский
Количество сезонов	6
Производство
Место съёмок	Москва Москва
Продолжительность	1 час (2010—2012, январь-июнь 2013, с 30.08.2014) 3 часа (2012) 45 минут (31.08.2013—28.06.2014)
Вещание
Телеканал(ы)	НТВ
Формат изображения	4:3 (с 29 августа 2010 по 14 апреля 2013 года) 16:9 (с 21 апреля 2013 года)
Формат звука	стерео
Период трансляции	с 29 августа 2010 года по настоящее время
Премьерные показы	2010 — настоящее время Россия Россия, НТВ
Хронология
Похожие передачи	Вести в субботу
Ссылки
[www.ntv.ru/peredacha/CT/ .ru/peredacha/CT/]

«Центра́льное телеви́дение» — российская еженедельная информационно-развлекательная телевизионная программа, позиционирующая себя как «первое информационное шоу». Выходит с 29 августа 2010 года на телеканале «НТВ». Ведущий — Вадим Такменёв.

В программе обсуждаются главные и эксклюзивные темы недели. Студия программы оснащена телевизионным мультиплексом со множеством интерактивных экранов, конвейером для поставки в студию важных персон и предметов недели, а также с технологией, позволяющей комбинировать 2D и 3D непосредственно в прямом эфире.

История

За всю историю программы она неоднократно меняла формат. Первая версия выходила с 29 августа 2010 года по 24 июня 2012 года и с 27 января по 30 июня 2013 года, вторая — с 7 октября по 23 декабря 2012 года, третья — с 31 августа 2013 года.

Первая версия

Передача впервые появилась в эфире 29 августа 2010 года и выходила по воскресеньям, её ведущим был Вадим Такменёв. Всё первое визуальное оформление программы было стилизовано под настроечную таблицу. Подбор сюжетов в передаче, согласно заявлениям ведущего программы и её промороликам, строился по принципу «Что интересно, то и показываем!». Так, передача включала в себя репортажи корреспондентов НТВ, небольшие беседы с гостями в студии передачи, телемосты, анимацию, музыкальные номера в конце передачи.

Программа «Центральное телевидение» была признана лучшей программой телесезона 2010/2011 годов по решению Клуба телепрессы. Телекритики часто отмечали, что это «первая после парфёновских «Намедни» программа, которую боишься пропустить воскресным вечером». Стилистика программы действительно была приближена к программе Парфёнова — в ней рассказывалось обо всём главном и интересном в нашей стране и мире — словом, о том, о чём к тому времени другие передачи подобного формата предпочитали молчать. Благосклонно отнеслись к появлению передачи и некоторые представители российской оппозиции, в частности, Илья Яшин. По его мнению, «„Центральное телевидение“ — это локальный прорыв информационной блокады на федеральном телевидении, которая продолжает давать трещины».

Несмотря на это, некоторые сюжеты на злобу дня в первой версии передачи запрещались или подвергались цензуре. В мае 2011 года гендиректором НТВ Владимиром Кулистиковым с эфира программы был снят сюжет о сокамернике Михаила Ходорковского Александре Кучме. Однако, сюжет о Ходорковском, ставший первым на канале за последние несколько лет, был показан в этой программе в воскресный прайм-тайм 29 мая. Ещё один сюжет передачи — о похищениях и пытках в Чечне — уже в новом сезоне был «отправлен на доработку», хотя некоторые источники утверждали, что причиной невыхода репортажа стало личное распоряжение Кулистикова.

В 2010—2012 годах программа часто обходила по рейтинговым показателям воскресные информационно-аналитические форматы других телеканалов: «Воскресное время» Петра Толстого и «Вести недели» Евгения Ревенко («Первый канал» и «Россия-1» соответственно). Кульминацией свободы слова в программе стали сатирический сюжет о прямой линии с Владимиром Путиным, а также репортажи о протестных акциях против фальсификации итогов выборов в Государственную думу.

Но после парламентских и президентских выборов 2011—2012 годов из программы ушло сразу несколько человек, стоявших у её истоков: руководитель дирекции праймового вещания Николай Картозия, шеф-редактор Александр Уржанов, периодически появлявшийся в передаче в качестве корреспондента Павел Лобков. Уржанов до увольнения высказывал сомнения в общем качестве продукции, производимой телекомпанией, а «Анатомию протеста» назвал «позором». По факту, это и стало толчком к переформированию программы.

Вторая версия

7 октября 2012 года «Центральное телевидение» вышло в эфир НТВ в формате большого трёхчасового канала, смешивающего разные жанры. Акцент же в передаче был заметно смещён с политики на развлечения и частную жизнь звёзд. К Вадиму Такменёву присоединилась Анна Кастерова, ведущая телеканала «Россия-2». Уже в первом выпуске программы вышло развёрнутое интерью Такменёва с Владимиром Путиным, анонсированное как «суперэксклюзив НТВ». Такой же формат развёрнутого интервью внутри программы будет предпринят в выпуске от 26 мая 2013 года: уже с Дмитрием Медведевым.

К концу 2012 года программа стала выходить в трёх частях: «ЦТ. Главное», «ЦТ. Откровения», «ЦТ. Вечернее». Ранее такого разделения в программе не существовало. Вадим Такменёв вёл главную часть программы, а две последние части были отданы Кастеровой. Этот формат не показал большого зрительского интереса, и в начале 2013 года программа была снова возвращена в первоначальный формат. Ведущим снова стал один Вадим Такменёв.

Весной-летом 2013 года несколько последних выпусков программы сезона 2012/2013 были отсняты не в телестудии, а на крыше одного из московских небоскрёбов. Затем программа ушла в летний отпуск.

Третья версия

С 31 августа 2013 года программа снова стала выходить в новом формате. Третья версия сильно отличается от предыдущих. Время выхода программы было перенесено на субботний вечер, хронометраж был сокращён до 45 минут. Программа вновь обзавелась собственной студией. Этот формат передачи делается вместе с дирекцией информационного вещания НТВ. Передача открывается блоком «Сегодня», который представляют ведущие вечерних выпусков этой передачи. Другим новшеством программы стал прямой эфир на все часовые пояса России. Неизменно продолжили выходить материалы собственных корреспондентов передачи. Также в этом формате несколько раз по ходу передачи Такменёв из студии ЦТ ведёт перекличку со студией программы «Сегодня». Логотип программы и музыка в заставке приближены к первому варианту.

Третий вариант «Центрального телевидения» получил противоречивые отзывы среди зрителей и бывших сотрудников НТВ: в январе 2014 года Владимир Кара-Мурза отметил, что «программа „Центральное телевидение“ совершенно деградировала: начиналась хорошо, но полностью исчерпала себя». А 16 марта 2014 года бывший шеф-редактор передачи Александр Уржанов на своей страничке в Facebook выступил с резкой критикой выпуска от 15 марта 2014 года (в одном из информационных сюжетов передачи была искажена информация об оппозиционном «Марше мира») и попросил всех своих бывших коллег уволиться с работы. При этом именно третий вариант «ЦТ» был отмечен премией ТЭФИ в июне 2014 года как «Лучшая информационная программа», а Вадим Такменёв стал лауреатом премии как «Лучший ведущий информационной программы» именно благодаря этой передаче.

С 30 августа 2014 года хронометраж программы увеличился с 45 минут до 1 часа или дольше.

С января 2016 года, после замены генерального директора НТВ Владимира Кулистикова на Алексея Земского, программу вместо ООО «ППК» стала производить «Студия ЦТ», компания, принадлежащая Вадиму Такменёву и Сергею Чирве.

С 24 января 2016 года по воскресеньям утром демонстрируется повтор программы в сокращённом варианте. На экране несколько раз появляется текстовое уведомление о дате повтора чуть правее логотипа НТВ.

28 июня 2016 года передача во второй раз получила премию ТЭФИ как «Лучшая информационная программа», а Вадим Такменёв — как «Лучший ведущий информационной программы».

Корреспонденты

• Екатерина Воронина
• Марк Драницын
• Николай Дубинин
• Вячеслав Немышев
• Алексей Николаев
• Андрей Суханов
• Юлия Шатилова

Бывшие корреспонденты

• Алла Давыдова
• Анастасия Ефимова
• Алексей Квашенкин
• Николай Ковальков
• Марат Кримчеев
• Алексей Кудашов
• Елизавета Листова
• Павел Лобков
• Игорь Макаров
• Орхан Мустафаев
• Константин Панюшкин
• Михаил Попов
• Андрей Сенцов
• Алексей Симахин
• Олег Солнцев
• Родион Чепель
• Олег Ясаков

Ссылки

• [www.ntv.ru/peredacha/CT/ Страница передачи на сайте НТВ]
• [www.televesti.ru/tvprogramm/7341-centralnoe-televidenie.html Статья о программе]

Отрывок, характеризующий Центральное телевидение (телепередача)

Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!