Часовня Александра Невского (Москва)
| Часовня | |
Часовня Александра Невского в Москве
| |
 Часовня в конце XIX века | |
| Страна | Российская империя |
| Город | Москва |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Московская |
| Автор проекта | Д. Н. Чичагов |
| Основатель | Общество поощрения трудолюбия |
| Дата основания | 1882 |
| Строительство | 1882—1883 годы |
| Состояние | снесена в 1922 г. |
Часовня Александра Невского — часовня, находившаяся в Москве на Моисеевской площади (ныне — Манежной). Была построена в 1882—1883 годах по проекту архитектора Д. Н. Чичагова «в память воинов, на брани убиенных во время Русско-Турецкой войны 1877—1878 гг.».
Содержание
История
Основание
Инициатором строительства в Москве часовни в память о жертвах Русско-турецкой войны 1877—1878 годов было Общество Поощрения Трудолюбия. Закладка часовни-памятника состоялась 31 июля 1882 года. Часовня была торжественно освящена 28 ноября 1883 года в пятую годовщину взятия Плевны при большом скоплении народа[1].
Располагалась часовня на Моисеевской площади (напротив гостиницы «Националь», на углу Тверской и Моховой улиц). Часовня отмечала то место, где ранее находился Моисеевский женский монастырь[1], упраздненный в 1764 году (его монастырская церковь разобрана в 1789 году).
Часовня была построена в виде чугунной пирамиды, что вызывало ассоциации с «египетским стилем». Шатровая часовня с крестом на вершине была украшена композициями из воинских доспехов. Часовня имела три входа. С севера и с юга от неё стояли парные столбы, увенчанные двуглавыми орлами. Внутри часовни находился образ святого Александра Невского[1].
Доход от часовни поступал на содержание Александровского убежища для увечных воинов Русско-турецкой войны при селе Всехсвятском[1][2].
Снос
После Октябрьской революции 1917 года начались разговоры о возможном сносе памятника. Самым большим сторонником сноса часовни Александра Невского являлся заведующий ликвидационным (церковным) отделом Наркомюста П. А. Красиков. Он вступил в переписку с музейным отделом Наркомпроса. По его словам, «часовня раскрашена иконами в честь царей» и «не представляет никакой исторической или художественной ценности». Однако, музейный отдел утверждал, что часовня — это «памятник художественно-исторического и бытового значения, показательный для 80-х годов и подлежащий сохранению»[1].
Эта тяжба длилась около двух лет, пока в октябре 1922 года Президиум Моссовета не постановил снести часовню. Её снесли к пятой годовщине Октябрьской революции. Часовня Александра Невского стала первым в Москве церковным зданием, снесённым советской властью[1][3].
Попытки восстановления
В 1993—1995 годах при строительстве торгового комплекса «Охотный ряд» под Манежной площадью был вскрыт фундамент часовни[1].
В 1996 году скульптор Зурабом Церетели разработал план восстановления на Манежной площади часовни Александра Невского. Однако, проект новой часовни серьёзно отличался от первоначального. По замыслу скульптора она должна была быть выполнена из авиационного стекла и иметь высоту около 15 метров[4]. Поэтому у нового проекта появилось много критиков[1].
Летом 1999 года мэр Юрий Лужков подписал указ «О сооружении в городе Москве часовни на территории Манежной площади», но его отклонил архитектурный совет Москвы[4].
Осенью 2005 год было принято новое постановление Правительства Москвы, согласно которому часовню Церетели должны были установить на Манежной площади в 2007—2008 годах[4]. Но 27 марта 2009 года Юрий Лужков отменил это постановление, признав его нецелесообразным[5].
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.temples.ru/private/f000204/204_0030487b.jpg Новая часовня, построенная по проекту Церетели] |
Несмотря на то, что проект строительства был отклонён, Зураб Церетели всё же изготовил новую «хрустальную» часовню. Сейчас она стоит во дворе Музея современного искусства на Гоголевском бульваре. До 2016 года часовня не была освящена[6].
См. также
Напишите отзыв о статье "Часовня Александра Невского (Москва)"
Литература
- К. Михайлов. Поруганная слава. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — 400 с. — ISBN 978-5-699-21434-1.
- С. К. Романюк. Москва. Утраты. — М.: ПТО «Центр», 1992. — 336 с. — ISBN 5-87667-001-4.
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Михайлов К. Поруганная слава. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — С. 233-238.
- ↑ С. К. Романюк. Часовня Александра Невского // Москва. Утраты. — М.: ПТО «Центр», 1992. — 336 с. — ISBN 5-87667-001-4.
- ↑ [www.retromoscow.narod.ru/moscow_back-to-the-future_067.html Охотный ряд, часовня Александра Невского]
- ↑ 1 2 3 [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=628395&ThemesID=693 Зураб Церетели застеклит Манежную площадь]
- ↑ [lenta.ru/news/2009/03/27/chapel/ Часовне Церетели не нашлось места на Манежной площади]
- ↑ [www.temples.ru/show_picture.php?PictureID=31776 Москва. Часовня Александра Невского. Хрустальная часовня]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Часовня Александра Невского (Москва)
– Не может быть сомнения, ваша светлость.– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.
Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
