Человек № 217
Человек № 217 | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях |
Елена Кузьмина |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
99 мин. |
Страна | |
Язык | |
Год | |
IMDb | |
«Челове́к № 217» — советский художественный фильм о Великой Отечественной войне, снятый в 1944 году режиссёром Михаилом Роммом.
Содержание
Сюжет
1942 год. Великая Отечественная война.
Героиня картины, девушка Таня, имеющая номер 217, вместе со многими советскими людьми угнана в Германию.
Таня попадает в семью бакалейщика Краусса, у которого работает дворником советский учёный-математик Сергей Иванович.
Таня и Сергей Иванович оказывают неоценимую помощь друг другу; у них была мечта — когда наступит весна, убежать подальше от этого места и добраться до своей Родины.
Когда от пыток двух эсэсовцев — сына Краусса — Макса и его дружка — молчаливого Курта Сергей Иванович умер, Таня твёрдо решила отомстить за его смерть, а также бороться за свою свободу и мечтать о побеге вместе со своей подругой Клавой Васильевой.
Убив Макса и Курта во сне, Таня осуществляет давно задуманный ею побег во время налёта советских самолётов.
В ролях
- Елена Кузьмина — Татьяна Крылова
- Анна Лисянская — Клава Васильева, её подруга
- Василий Зайчиков — Сергей Иванович Карташёв, учёный
- Николай Комиссаров — отец Тани Крыловой
- Григорий Михайлов — заключенный № 224
- Владимир Владиславский — Иоганн Краусс, бакалейщик
- Татьяна Барышева — фрау Грета Краусс
- Лидия Сухаревская — Лотта, дочь Крауссов
- Павел Суханов — Рудольф Пешке, жених Лотты
- Генрих Грайф — молчаливый Курт
- Владимир Балашов — Макс, немецкий офицер, сын Крауссов
- Евгений Моргунов — заключенный № 204 (в титрах не указан)
- Людмила Семёнова — немка (в титрах не указана)
- Мария Яроцкая — женщина, разглядывающая пленных (в титрах не указана)
- Цецилия Цуцунава — женщина (в титрах не указана)
- Константин Михайлов — вербовщик учёного (в титрах не указан)
- Георгий Бударов — немец (нет в титрах)
Съёмочная группа
- Авторы сценария:
- Режиссёр: Михаил Ромм
- Операторы:
- Художники:
- Композитор: Арам Хачатурян
Технические данные
- Производство:
- Художественный фильм, односерийный, чёрно-белый
Награды
- Большой Международной премии Ассоциации авторов фильмов за лучшую режиссуру удостоен Михаил Ромм (I МКФ в Канне-46)
- Сталинской премии II степени удостоены режиссёр Михаил Ромм, Елена Кузьмина, Василий Зайчиков, а также оператор Борис Волчек (1946).
Напишите отзыв о статье "Человек № 217"
Примечания
Ссылки
- «Человек № 217» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
|
Отрывок, характеризующий Человек № 217
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.