Софья Перовская (фильм)
| Софья Перовская | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
114 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Софья Перовская» — советский художественный фильм режиссёра Лео Арнштама.
Содержание
Сюжет
Молодая дворянка Софья Перовская, дочь генерал-губернатора Петербурга, увлечена революционными идеями. Не находя понимания среди близких, она покидает родительский дом. «Хождение в народ» даёт Перовской бесценный опыт и знание жизни — работая акушеркой, она видит тяжёлую жизнь простого народа, его темноту и покорность. Как-то раз её арестовывают прямо во время приёма родов — но ночью она совершает побег из под конвоя на станции, сев на проходящий поезд.
Знакомство с молодым народовольцем Желябовым перерастает в сильное чувство, он признается Перовской в любви, она отвечает ему взаимностью. Партия «Народная воля», в которой состоят Желябов и Перовская, вступает на путь террора и приговаривает царя к смерти. Вскоре приходит весть об аресте Желябова, но это только придаёт Перовской решимости — она берёт на себя руководство единомышленниками и им удаётся осуществить задуманное — убить Александра II.
Во время покушения Рысаков первой бомбой повреждает карету императора, а от бомбы, брошенной Гриневицким, получают смертельное ранение император и сам метальщик. Спустя несколько дней после покушения арестовывают и саму Перовскую. На допросах Перовская держится независимо и с достоинством, заявляя: «Я казнила не человека, а деспотизм». На опознание ей приносят голову Гриневицкого, погибшего при покушении, поскольку его личность не смогли установить. Перовская сообщает суду о беременности Гельфман, благодаря чему той удаётся избежать смертного приговора.
Получив право на последнее слово, Желябов произносит на суде революционную речь. Перовской разрешают свидание с матерью, она отказывается подать прошение о помиловании и пишет последнее письмо родным. В день казни узников в чёрной одежде и с табличками «цареубийца» на груди доставляют на площадь, где установлен эшафот и уже приготовлены пять гробов.
В ролях
- Александра Назарова — Софья Перовская
- Виктор Тарасов — Андрей Желябов
- Борис Хмельницкий — Николай Кибальчич
- Георгий Тараторкин — Игнатий Гриневицкий
- Александр Лукьянов — Тимофей Михайлов
- Владимир Колокольцев — Николай Рысаков
- Екатерина Райкина — Геся Гельфман
- Тамара Абросимова — Вера Фигнер
- Кира Головко — мать Перовской
- Григорий Кириллов — отец Перовской
- Владислав Стржельчик — Александр II / следователь
- Ефим Копелян — Лорис-Меликов
- Светлана Коркошко — Екатерина Долгорукова
- Константин Худяков — Плеханов
- Виктор Маркин — Тихомиров
- Зинаида Славина — Корнилова
- Геннадий Юдин — Кох
- Борис Бибиков — председатель суда
- Алексей Головин — прокурор
- Юрий Родионов — следователь
- Татьяна Панкова — тюремная надзирательница
- Виктор Байков — дворник, свидетель на суде
- Николай Кузьмин — палач
- Лаврентий Масоха — жандармский офицер
Интересные факты
- Георгий Тараторкин, в своей первой роли в кино сыгравший цареубийцу, впоследствии воплотит образ и самого Александра II в сериале «Любовь императора» (2003)
Напишите отзыв о статье "Софья Перовская (фильм)"
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=6215 Фильм на сайте «Энциклопедия отечественного кино»]
|
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Софья Перовская (фильм)
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
