Шкаф

Шкаф (устар. шкапъ) — мебельное изделие (преимущественно с дверками, с ящиками или без них) для хранения предметов различного функционального назначения.

Слово происходит от швед. Skap или нем. Schaff, от нем. Schaffen — приводить в порядок

История

История шкафа в привычном для человека XXI века смысле началась не так уж давно, — в XVII—XVIII веке. Однако возник шкаф не вдруг и не на пустом месте, к отысканию его простых и удобных форм человека вёл долгий путь эволюции предметов обихода, который он начал, когда ещё только научился пользоваться простейшими орудиями для полезного труда и охоты.

Прототипы

Самый простой и естественный прототип шкафа — это дупло, место, подготовленное самой природой для хранения различных припасов и полезных вещей. Научившись обрабатывать древесину, человек использовал полую часть срубленного ствола как готовое хранилище. Позже он научился выдалбливать в стволах нужную ему для складирования нишу. Ещё позже человек научился делать ящики. Когда человек научился приделывать к ящику крышку, по сути, он и получил первый «шкаф». Наиболее раннее свидетельство об использовании в быту деревянных ящиков с крышкой найдено в Египте и датируется III-м веком до н. э.

У развитых цивилизаций Востока, предположительно, ящик с крышкой переняли и хорошо освоили жители Древней Греции и Рима, и передали его впоследствии всем остальным народам Европы. Однако римляне изобрели при этом ещё один вид «протошкафа» — «armarium» (от лат. arma — оружие). Как понятно из названия, первоначально это было место для хранения в доме оружия и место это, как связанное с тайной жизни и смерти, было сакральным. Другое сакральное место, где хранились особо почитаемые римлянами изображения богов-покровителей домашнего очага — лары и пенаты — называлось «ларарий» (лат. lararium). Ларарий тоже напоминает «протошкаф», он представлял собой или нишу в стене, часто с дверцами, которые открывались во время трапез и празднеств, или небольшой шкафчик, имитирующий своей формой храм. В ларарии хранились не только изображения богов, но и прочие сакральные предметы, к примеру, пучки волос, состриженные во время посвящения юношей в мужчины или детские куклы девушек, выданных замуж.

Постепенно и «armarium» развился в некое подобие шкафа в виде полок, располагавшихся обычно в нише, иногда с дверцами, для хранения домашнего скарба, ремесленных изделий, пергаментных и папирусных свитков и восковых табличек. От латинского «armarium» произошли современные итальянские, испанские и французские слова, обозначающие «шкаф» — armario, armadio и armoire соответственно, хотя долгое время так именовались преимущественно открытые шкафы для рукописных и позже печатных книг. От этого же слова происходит название специальной ниши или отдельного шкафчика в алтарной части католических храмов — «almery», где священники хранили предметы культа (чаши, судки, блюдца, подносы, священное масло и священнические облачения).

Средневековье

Вплоть до позднего Средневековья, кроме армариев в храмах и монастырях, функцию хранения временно неиспользуемых предметов обихода, — то есть, собственно, функцию шкафа, — выполняли разнообразные по форме и размерам ящики с крышкой. В России они получили название «ларь», от шведского (варяжского) слова «larr». После монгольского нашествия их стали чаще назвать «сундук» (от тюрк. сандық — ящик). Понадобились сотни лет, чтобы грубо сколоченный ящик обрёл ножки, ручки с торцов, усиленный металлическими углами и полосами корпус, замок, внутренние отделы и обивку.

К эпохе Возрождения лари и сундуки использовались повсеместно. Помимо хранения и транспортировки домашнего скарба, одежды и инструментов, были сундуки для оружия, для денег (сундуки-сейфы), сундуки-саркофаги (особенно в храмах) и даже сундуки-троны. Сундуки исполняли и роль кровати, стола, скамьи или стула. Размеры сундуков варьировались от крохотных шкатулок до гигантских, внутри которых можно было не только хранить вещи, но и спать. Развиваясь и варьируясь всё больше, сундуки стали превращаться уже в особые предметы мебели, одним из которых в конце концов и стал шкаф в современном смысле слова. Для этого сундук поставили на торец и снабдили полками и выдвижными ящиками. Произошло это, по всей вероятности, в Голландии, но долгое время этот вариант шкафа сосуществовал и развивался одновременно с другими формами мебели для хранения.

В парижском Музее декоративного искусства представлен грубоватый, похожий на сторожевую будку, экспонат. Конечно, он уступает своим современникам-ларям-сундукам по красоте и богатству отделки, но зато гораздо удобнее их. Табличка гласит, что это — редчайший дошедший до нас образец шкафа XIII века.

• Monasterio de la Oliva - Entrada a la Sala Capitular - Armarium.jpg

  Армарий. Монастырь св. Оливии, Испания
• Bible museum - Larenhausaltar 1.jpg

  Ларарий. Реконструкция.</center></center>

• Dietenheim Museum Bauernstube 1100.jpg

  Сундук, XII век. Народный музей, Дитенхайм, Германия
• Wissembourg StPierre-Paul86.jpg

  Сундук. Франция, Средние века</center>

• BGML - Gotische Truhe 1.jpg

  Сундук «готический», 1490-1500, Германия

Ренессанс

К XIV веку в Италии, в соответствии с развивающимся вкусом и растущим благосостоянием горожан, неуклюжий, грубый сундук преобразился в помпезное, изысканное кассоне, — особый сундук, делавшийся специально для свадебного приданого из дорогих пород дерева, с резьбой, инкрустацией и росписью. В Италии же из сундука произошёл специальный столик с двумя ножками, опиравшийся на стену — креденца (от ит. credenza — вера, уверенность), на котором пробовали, не отравлено ли блюдо, перед тем, как подать на стол. Позже креденца обзавелась вторым ярусом и дверцами и поселилась не только в сервировочных, но и в гостиных, и в комнатах для переодевания.

Из креденцы или параллельно с ней во Франции развился особый вид шкафа — дрессуар (фр. dressoir), на втором ярусе которого расположились открытые полки. На полках выставлялись напоказ ценные наборы столовой посуды и прочие предметы гордости хозяев. Дворяне так стремились перещеголять друг друга содержимым дрессуаров, что королю пришлось законодательно ограничить количество полок, разрешённое тому или иному лицу. Так, барону по статусу полагалось две, графу три, а герцогу четыре полки. Хорошо зная об этом указе французского короля, невесте английского короля Генриха VIII Анне Болейн к свадьбе подарили дрессуар, в котором было двенадцать полок. Дрессуар, предназначенный для экспозиции наиболее ценной посуды в доме, соответственно украшался и был сам по себе весьма дорогим предметом мебели. С удешевлением производства стекла дрессуар превратился в уже вполне понятные современному человеку горки, буфеты и серванты.

Из небольших сундуков, предназначенных для хранения важных документов, драгоценностей, редких книг и письменных принадлежностей развился другой тип мебели — кабинеты. Эти изящные шкафы и шкафчики, которые могли составляться или изготавливались сразу ярусами, со множеством выдвижных ящиков, появились в Италии в XVI веке и предназначались для хранения самого важного в жизни дворянина — переписки. В XVII веке европейские правители взяли за правило обязательно ставить в комнатах, где они работали с перепиской, такие вот кабинеты. Разумеется, на украшения в таких случаях не жалели ни средств, ни инженерного остроумия, и часто это были настоящие ювелирные изделия. Своим правителям в меру своих средств подражали и подданные:

В эту пору кабинет-шкаф превратился в весьма затейливое сооружение. Он нередко снабжался откидной или выдвижной доской для письма. Фасады напоминали красивые здания, они украшались колонками, карнизами и даже балкончиками. На дверцах и ящиках выполняли настоящие картины из различных материалов. Кабинеты, сделанные мебельщиками разных стран, имели свои особенности. Например, испанские мастера украшали наружные стенки прорезными металлическими накладками, под которые наклеивали цветной бархат, а дверцы и ящики инкрустировали слоновой костью. Флорентийские мебельщики любили делать кабинеты из чёрного дерева и украшали их самоцветами. На ящиках изображались объёмные цветы, птицы и фрукты. В немецком Аугсбурге, славившемся резчиками по дереву, обязательным атрибутом была богатая резьба.

.

Постепенно название столь дорогого предмета интерьера перешло к названию комнаты, в которой он располагался, и где обычно хозяева вели деловую жизнь.

Новое и Новейшее время

Самым плодотворным для истории мебели оказался XVIII век. Именно в это время складываются основные и привычные для человека XXI века формы мебели. В Англии под франкоязычным названием гардероб (от французских слов garde — «хранить», rоbе — «одежда») появился ставший затем самым популярным вид шкафа — платяной шкаф. Вместе с гардеробом изобрели и вешалку-«плечики». В Англии же стали выпускать специальные книжные шкафы со стеклянными дверцами, — тоже весьма популярный вид шкафа. Во Франции знаменитый придворный мебельщик Людовика XV Андре-Шарль Буль, объединив итальянские кассетоне всё с тем же сундуком, изготовил для своего покровителя то, что позже стало называться комод и появилось почти в каждом доме. Обычными стали бюро и секретеры, соединявшие в себе функции удобных шкафчиков с письменным столом.

На протяжении XIX века формы всех шкафов искали оптимальное сочетание размеров, материалов и функциональности, становясь всё более простыми в изготовлении и относительно доступными по цене. Шкафами стали обзаводиться семьи среднего и ниже достатка. Обычным в XIX веке стало употребление в шкафах зеркал.

В XX-м веке широко распространились шкафы-купе, примечательные тем, что дверцы у них открываются не настежь, а в сторону, экономя при этом пространство комнаты. По мнению одних, идея таких дверец для шкафа пришла из Японии, где в домах многие внутренние стены — это смещаемые перегородки. По мнению других, идея принадлежит Наполеону, посоветовавшему скрыть беспорядок в казармах с помощью подвижных ширм, а жители Калифорнии в 1950-е, мол, только что и заменили ширму дверью на колёсиках. По мнению третьих, шкафы-купе изобрели итальянские дизайнеры в 1950-е, когда разрабатывали так называемое «социальное жильё» для бедных слоёв населения.

В 1926 году датский инженер Кристиан Стинструп представил миру бесшумный, безвредный и долговечный холодильный шкаф, предназначенный именно для дома, открыв новую страницу в развитии шкафов для хранения пищи. А в 1945 году, по утверждениям источников, некий французский дизайнер Поль Кадовис представил модель шкафа, совмещавшую в себе функции гардероба, буфета и книжного шкафа одновременно, — в России эта модель стала чрезвычайно популярна под названием «стенка».

• Arca de la Batalla de Anghiari (M.A.N. 51936) 01.jpg

  Кассоне, 1450-1500. Кедр, позолота, масляная живопись. Италия
• 15th or 16th century Italian credenza, HAA.JPG

  Креденца, XV-XVI в., Италия</center></center>

• Carved Oak Buffet (French Gothic).jpg

  Дрессуар, XV в. Франция
• CommodeBoulle.jpg

  Комод работы Буля в Шантийи. Франция, XVIII в.</center>

• Schrank2.jpg

  Шкаф, 1900

История в России

В России до XVIII века применялось несколько разновидностей шкафа (шкапа): казёнка, поставец, шаф, рундук, книгохранительница. Шкафы изготавливали из липовых досок.

Казёнка предназначалась для хранения казны, то есть посуды и других дорогих вещей. Казёнка наглухо крепилась к стене.

Поставец — большие ящики с полками без дверец. Навешивались на стену на железные петли. Завешивались тканевыми занавесками. Поставец и шкаф — упрощённая разновидность шкафа. Высота от 2 до 4 аршин, с дверями. Имели выдвижные ящики.

Поставец, наглухо прикреплённый к стене, назывался рундук. Рундуки зачастую устраивали под лавками, особенно под коником..

Шаф состоял из двух частей: в нижней части устраивали выдвижные ящики, в верхней части — полки с дверцами. Шафы устанавливались на ножках. Шаф ничем не отличался от «поставца и шафа».

Книгохранительница — поставец или шаф, предназначенный для хранения книг.

Внутренности шкафов обивались тканями. Поверхности окрашивались под малахит или мрамор, сверху чернились в глянс (то есть лакировались). Лицевая часть могла быть расписана цветами и фруктами.

Классификация

По расположению

• Отдельностоящий — предмет мебели в форме параллелепипеда, располагающийся независимо от стен самого помещения.
• Встроенный — встраивается в стены помещения.

По устройству дверей

• С распашными дверями
• С дверью-«гармошкой»
• С роллетой
• С раздвижными дверями. Применяются в шкафах-купе.

По функциональному назначению

Согласно ГОСТ 20400-80 «Продукция мебельного производства. Термины и определения», шкафы могут быть следующего назначения:

• Шкаф для одежды (гардероб, шифоньер, платяной шкаф) — шкаф обычно имеет отделение со штангой для хранения одежды на вешалках, отделение с полками для одежды, может иметь выдвижные ящики, зеркала как для отражения человека в полный рост, так и по пояс. Также могут быть укомплектованы галстукодержателями, выдвижными корзинами и пр.
• Шкаф для белья (бельевой шкаф) — шкаф для хранения белья.
• Шкаф для посуды — шкаф для хранения посуды.
• Шкаф для книг (книжный шкаф, библиотечный шкаф) — шкаф для хранения книг.
• Кухонный шкаф — шкаф для хранения предметов кухонного и хозяйственного назначения.
• Кухонный шкаф-стол — шкаф с рабочей плоскостью для приготовления пищи.
• Шкаф под мойку — кухонный шкаф для установки мойки.
• Шкаф с витриной — шкаф с остеклёнными отделениями для экспонирования различных предметов.
• Шкаф-перегородка — шкаф для разделения помещения на отдельные зоны.
• Настенный шкаф — шкаф для хранения предметов различного назначения, навешиваемый на стену.
• Комбинированный шкаф — шкаф с отделениями и ящиками для хранения предметов различного назначения.
• Секретер — шкаф с откидной дверью или выдвижной доской для письменных работ.
• Сервант — шкаф для посуды и столового белья, верхняя плоскость которого предназначена для сервировочных работ.
• Тумба — шкаф пониженной высоты.
• Комод — шкаф пониженной высоты с ящиками для белья.
• Туалетная тумба — шкаф пониженной высоты с зеркалом и емкостями для туалетных принадлежностей.
• Тумба для постельных принадлежностей — шкаф пониженной высоты с отделением для постельных принадлежностей.

Материалы и отделка

Традиционным материалом для изготовления шкафов является дерево. За всю историю развития хранилищ для временно неиспользуемых предметов обихода (то есть, шкафов) в качестве материала для изготовления были перепробованы, пожалуй, все породы древесины. В Средневековье мебель часто делали из пихты, груши или яблони, но предпочтение всегда отдавалось дубу. Лучшую мебель с XVI века оклеивали эбеном. В отделке широко использовались слоновая кость, черепаший панцирь, перламутр, золото, серебро, кованные элементы. Нередко использовались инкрустации самоцветами и драгоценными камнями. Большое значение имел лак, секрет которого мог быть и главным секретом мастера. На изготовление качественного шкафчика с резьбой и отделкой уходило порой несколько лет. Мебель этого класса долгое время была дорогой (да и в XXI веке шкафы остаются крупнозатратной покупкой).

В 1720-е годы в Лондон с Ямайки было случайно завезено «красное дерево», — на пути из колонии в Англию капитан взял партию какой-то бросовой древесины на борт в качестве балласта. Сначала из этой древесины получились хорошие ящики для свечей. Через некоторое время выдающийся английский мастер-мебельщик Чиппендейл попробовал делать из красного дерева мебель, положив начало целой эпохе красных пород в мебельном искусстве. В России XVIII века красное дерево было известно под названием «мегагень» или «магонское».

Постепенно натуральные материалы стали заменять синтетическими или суррогатными на основе древесины. Со времени после Второй мировой войны всё больше и больше шкафы изготавливаются из ДСП, МДФ и фанеры, которые затем декорируются пластиковым шпоном. Фасады современных шкафов декорируют и другими материалами: стеклом (обычным, матовым, цветным, гранёным, наборным, зеркальным и т. п.); кожей, акрилом и прочими.

При изготовлении шкафов учитывается их назначение. Современные технологии позволяют изготавливать долговечные и удобные шкафы для помещений с большой влажностью и другими неблагоприятными условиями, к примеру, для ванной или сауны применяется особо влагостойкое ДСП. Гораздо чаще, чем раньше, для изготовления технических и некоторых видов служебных шкафов применяется металл.

По-прежнему, плоскости современных шкафов могут быть покрыты лаком, либо отполированы.

Изготовление шкафа не требует особой квалификации. Простейший шкаф среднестатистический мужчина может изготовить своими руками в условиях домашней мастерской. Несмотря на это, шкаф остаётся излюбленным жанром мебельного искусства, привлекающим своей сложностью, разнообразием и универсальностью дизайнеров мебели мирового класса.

Шкафы служебного назначения

За последнее столетие под влиянием прогресса шкаф как предмет и как понятие стал применяться в новых областях человеческой деятельности, частично утрачивая или изменяя свою мебельную функцию. Там, где дерево не подходит по условиям эксплуатации, стали применяться другие материалы, в частности — металл, стекло (оргстекло).

Дальнейшим развитием шкафа с витриной является полностью стеклянный шкаф, возможно на лёгком металлическом каркасе. Применяется как витрина в магазинах, музеях, на выставках.

Шкафы из металла обладают рядом замечательных свойств, таких как пожаробезопасность, устойчивость к впитыванию запахов, малая толщина стенок по сравнению с деревом, значительная прочность и устойчивость к механическим повреждениям. Это позволяет применять металлические шкафы в самых разных областях:

• лабораторные шкафы для хранения различных агрессивных жидкостей, химреактивов, газовых баллонов
• шкафы для спецодежды
• оружейные шкафы (в том числе Сейф)
• инструментальные шкафы и тумбы (шкафы для хранения инструмента и принадлежностей на заводах, ремонтных зонах и др.)
• электротехнические шкафы для размещения силового электрооборудования и автоматики (напр., трансформаторный шкаф)
• монтажные шкафы для размещения коммуникационного оборудования и серверов

Также шкафом называется выемка или ниша в стене здания, закрытая дверью. В этом случае стенкой шкафа служит кирпичная или бетонная стена здания. Так оформляются противопожарные шкафы (с гидрантами), сантехнические шкафы, кроссовые шкафы для разводки телефонии.

Шкафы в культуре

Специальных работ, посвящённых изучению шкафа в культуре, наверное, немного. Найти их трудно. Однако глубокие и всесторонние культурологические связи шкафа в конкретном социально-историческом пространстве очевидны. Несмотря на свою относительную молодость, шкаф прочно закрепился в культурно значимых областях знания и познания на самых разных языках мира. Как самый крупный и даже неизбежный предмет типичного интерьера, шкаф проник во все зрительные виды искусства — в литературу, поэзию, драматургию, кинофильмы, живопись. Шкаф обрёл особую значимость в психологии. Его сплошь и рядом называют символом, — то есть, он получил гражданство и в философии. Очень показателен для многих культурных реминисценций шкафа эпизод из «Мещан» Горького:

Петр: По вечерам у нас в доме как-то особенно… тесно и угрюмо. Все эти допотопные вещи как бы вырастают, становятся ещё крупнее, тяжелее… и, вытесняя воздух, — мешают дышать. (Стучит рукой в шкаф.) Вот этот чулан восемнадцать лет стоит на одном месте… восемнадцать лет… Говорят — жизнь быстро двигается вперед, а вот шкафа этого она никуда не подвинула ни на вершок… Маленький я не раз разбивал себе лоб о его твердыню… и теперь он почему-то мешает мне. Дурацкая штука… Не шкаф, а какой-то символ… чёрт бы его взял!

Именно для детей шкаф становится первым, «кто больше даже папы», его долговечность поражает воображение, его содержимое хранит какую-то тайну, детям кажется, что живой шкаф «просто с достоинством молчит». — Дети вырастают и старятся, но эти детские впечатления не стираются и переходят в культуру.

Это подтверждается и всемирно известными реминисценциями шкафа в книгах «Хроники Нарнии», где через чудесный шкаф дети попадали в сказочную страну Нарния; как и в не менее известной серии книг «Гарри Поттер», в которых два шкафа образовывали нечто вроде магического коридора (аттракцион «Исчезательный шкаф»); в романе Джона Краули «Маленький, Большой» герой, как и герои «Хроник Нарнии», попадает в лес тоже из шкафа. Мотив «шкаф — это дверь в удивительный мир» нужно признать как бы самим собой разумеющимся, уже в XIX-м веке в сказке «Щелкунчик» его использовал Э. А. Гоффман:

Он подал руку Мари, и они ступили на порожек платяного шкафа. Щелкунчик дёрнул за рукав отцовской лисьей шубы, мохнатой и пушистой, как рождественская ёлка, и оттуда тотчас опустилась лёгкая кедровая лесенка. Спустя мгновение Мари очутилась на лугу, сверкающем разноцветными каменьями.

В русской аудитории весьма известен и монолог Гаева из пьесы А. П. Чехова «Вишнёвый сад»:

Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.

Утверждают, что в уста Гаева Чехов вложил обращение к своему собственному шкафу — «великолепному шкафу-поставцу павловской работы», бывший с ним, заметим, с детства, и который он забрал из родительского дома и возил за собой, куда бы не переезжал, вплоть до последнего пристанища в Ялте.

Одно из самых ранних воспоминаний своего детства основоположника психоанализа Зигмунда Фрейда связано с его старшим братом, его матерью и шкафом. Позже Фрейд уверенно отнесёт шкаф к «универсальным символам женских половых органов» и будет учить психологов расшифровывать сны, в которых пациенту снились какие-либо манипуляции со шкафом. Часто можно встретить ненаучные рассуждения о сновидениях, развившиеся, однако, непосредственно из знаменитого учения Фрейда о подсознательном, к примеру, такие:

Шкаф — это символ женщины, а иногда — символ её половых органов. Если в шкафу много хороших, аккуратно сложенных вещей, то женщина здорова и отличается высоким сексуальным темпераментом. Если шкаф пуст, то вполне возможно, что женщина фригидна. Если шкаф сломан, значит, женщина страдает от каких-либо заболеваний, не обязательно связанных с её половой сферой. В то же время, если в шкафу сломались ящики или его дверь, значит не в порядке именно её половые органы. Если женщине приснилось, что она что-то ищет в шкафу, то её беспокоит собственное здоровье. Если мужчине приснилось, что он копается в своём шкафу, значит он не получает сексуального удовлетворения. Открывать шкаф — для мужчины это желание секса, для женщины — стремление к однополым отношениям. Если приснился шкаф с отрытыми дверцами, значит, сновидца не оставляет обида на партнёра за его прошлые интимные связи. Ремонт шкафа, в том числе его покраска, свидетельствует о том, что сновидец безудержно ревнив. Если у вас возникли проблемы с тем, чтобы открыть свой шкаф, потому что, например, вы потеряли ключи от него, то ваши отношения с партнёром будут серьёзно испорчены. Наиболее вероятной причиной этого могут быть проблемы в половой сфере. Если приснился опрокинутый шкаф, значит, сновидец мечтает об анальном сексе. Трёхстворчатый шкаф может говорить о бисексуальности сновидца и даже о его желании изменить свою половую принадлежность.

Подсознательно-эротическая интерпретация шкафа Фрейдом неожиданно гармонично перекликается со знаменитым устойчивым выражением англичан «скелет в шкафу», породившем целый пласт литературных реминисценций, самой известной из которых является роман Сомерсета Моэма «Скелет в шкафу, или Пироги и пиво», героиня которого как раз легкомысленная красавица. Сюда же следует отнести известный в России мем «любовник в шкафу», служивший конструктором для смешного рассказа уже в начале XX века.

Фильмы так или иначе поддерживают заданное психологией ребёнка и, как следствие, литературой восприятие шкафа, хотя встречаются и самостоятельные, построенные не на литературе, а на собственном опыте кинорежиссёров интерпретации. Крупная база данных о кино представляет 27 фильмов по запросу «шкаф». Причём, не все фильмы содержат слово «шкаф» в оригинале, — это слово предпочёл русский переводчик. Первый из них снят в 1915 году в России и называется «Шкаф с сюрпризом» (режиссёр Михаил Чехов). Среди подборки встречаются и фильмы ужасов, и комедии, и приключенческие, и семейные, и драмы; много короткометражных и мультипликационных фильмов; есть и документальное кино. Каждый из этих фильмов по-своему оттеняет и дополняет значение шкафа в культуре и страны-производителя и страны-потребителя.

В России шкаф называют «Святая святых храма повседневной жизни», — символом, своеобразно отражающим отношение своих хозяев к прошлому, настоящему и будущему.

См. также

• Мебель
• Шкаф-купе
• Осиирэ

Отрывок, характеризующий Шкаф

Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.