Варяги

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
У этого термина существуют и другие значения, см. Варяг.

Варя́ги (др.-сканд. Væringjar, греч. Βάραγγοι) — группа в составе населения Древней Руси, носящая этнический, профессиональный либо социальный характер, который вызывает многочисленные дискуссии. На Руси варягами называли выходцев из Скандинавии — викингов и их обрусевших потомков, а также выходцев с южного побережья Балтийского моря — полабских славян и балтов, бывших наёмными воинами либо торговцами в Древнерусском государстве (IX—XII вв.) и Византии (XI—XIII вв.).

Древнерусская летопись («Повесть временных лет») связывает с варягами-русь появление государства Русь («призвание варягов»). Ряд источников сближает понятие «варяги» со скандинавскими викингами, указывая на замену с XII века ранее используемой лексемы «варяги» псевдоэтнонимом «немцы». Из византийских источников известны варяги (варанги) как особый отряд на службе у византийских императоров с XI века. Скандинавские источники также сообщают о том, что некоторые викинги вступали в отряды варягов (вэрингов), находясь на службе в Византии в XI веке.





Варяжский вопрос

Начиная с XVII века, историки спорят о том, кем были те легендарные варяги, основавшие Русь согласно летописной версии («призвания варягов»). Если по древнерусским источникам варяги представляли собой «находников из-за моря» (с берегов Балтики), то византийцы вносят в название явный этнический оттенок с размытой географической локализацией. Скандинавские, грузинские, армянские источники, в основном, связывают деятельность варягов с военной службой в Константинополе и в Грузии.

Следует также отметить, что в рассказе о призвании варягов в «Повести временных лет», Нестор пишет о них, как отдельном народе, варяги названы варягами, как далее перечисленные народы, в числе которых наряду с русью (предполагаемым племенем Рюрика) оказываются свеи (шведы), норманны (норвежцы), англичане и готы (готландцы и, возможно, крымские готы, а также готы, ассимилированные народами Хазарии, а затем половцами (куманами)): Идоша за море к варягом, к руси. Сице бо звахуть ты варягы русь, яко се друзии зовутся свее, друзии же урмани, аньгляне, инѣи и готе, тако и си. Обращает на себя внимание присутствие тех же народов вместе с варягами в списке потомков Иафета: Афетово же колѣно и то: варязи, свеи, урмане, готѣ, русь, аглянѣ…[1]

В. О. Ключевский отмечал, что, в отличие от викингов и норманнов в Западной Европе — пиратов и береговых разбойников, варяги в русской истории — в первую очередь, вооружённые купцы, включавшие в себя, как свидетельствовали современники, и «проворных данов», и «беглых разного происхождения», и передвигавшиеся преимущественно по Варяжскому пути. Оседая в больших торговых городах по этому пути, варяги встречали социально родственных местных вооружённых купцов и смешивались с ними, вступая в торговое товарищество с местными или нанимаясь за хорошую плату защищать местные торговые пути и торговых людей, то есть конвоировать торговые караваны. В словарях русского языка есть диалектизм «варяг», означающий торговцев вразнос, в первую очередь, торговцев солью.[2] В современной историографии варягов чаще всего отождествляют со скандинавскими народами вслед за сентименталистом Н. М. Карамзиным, сердце которого, по его признанию несмотря на отсутствие доказательств его собственной версии, не могло признать официальную государственную версию, выдвинутую, как мы бы назвали сейчас, «системными либералами» -противниками крепостного права как якобы естественного состояния простого русского народа. Существуют иные версии этнической принадлежности варягов — например, официально принятая в Российской империи: несмотря на существование северных варягов, основную роль в создании государственности играли южные варяги из предков казаков — хазары (фон Эверс), как доказывала киевская школа (особенно, П. В. Голубовский) — преимущественно славянского происхождения. Школа Эверса и его сторонников опиралась не только на археологические находки, которые норманисты не могли объяснить (например, тризуб), сведения о причёске воинов болгар, венгров, хазар у киевских каганов и т. д., но и на неизвестность лествичного права скандинавам и другим европейским народам, кроме куманов и древних венгров, а особенно на Никонову летопись и Степенную Книгу. Степенная книга. I. 50: «Киевстии князи Осколд и Дир… пленяху римлянскую страну, с ними бяху роди нарицаемии руси, иже и кумани, живяху во Евксинопонте (на берегу Чёрного моря), и с теми русь царь Василий I Македонянин сотвори мирное устроение…». Никоновская летопись считает Аскольда и Дира князьями именно этих «роди нарицаемии руси, иже и кумани, живяху во Евксинопонте…» (I. С. 21). То же приведено в русско-славянской редакции перевода Паралипоменона Зонары (ЧОИДР. 1847. № I. С. 99-103). Сербская редакция того же памятника, не упоминая об Аскольде и Дире, пишет: «руси, кумане сущи, живяху во Евксине и начете пленовати страну рымскую…» (Starine. Knj. XIV. S. 138—139).[3] Эту теорию Карамзин и другие представители оппозиционной интеллигенции отвергали не из-за её необоснованности, а из-за фрондёрства, так как, в отличие от норманской теории Карамзина, она была официальной в Российской империи, хотя, по мнению Е. С. Галкиной, официальную теорию скомпрометировала также школа М. Т. Каченовского.[4] При этом К. Тиандер считал, что легенда о призвании Рюрика вообще не имела никаких реальных истоков в русской истории, а была заимствована Нестором из англосаксонских сказаний. Враждебные отношения между различными варяжскими князьями, например, Олегом и Аскольдом, Владимиром и Рогволодом, и т. д., по его мнению, могут быть связаны с наличием на Руси, помимо отношений сотрудничества, также и враждебных отношений между представителями разных варяжских князей: собственно скандинавами эпохи викингов и интегрированной в эль гуннов, а затем тюрок и хазар, в том числе, славянизированных, куманско-готской знатью, имевшей со Скандинавией значительно более древние связи. При этом враждебные отношения могли подпитываться тем, что предки куманско-готской знати ещё в период их жизни в Скандинавии враждовали с предками данов и свеев.[5] При этом родовым уделом правящей династии «Рюриковичей», как полагал считавший началом русской истории 552 год Эверс, была Тмутаракань. Впрочем, в конце жизни он не считал эту династию автохтонной для территорий между Чёрным и Балтийским морем: до правления в Тмутаракани она могла править в Сибири, в Центральной Азии, на верхнем Дунае.[6] Последние археологические данные подтверждают, что путь руси с верховьев Днепра «в чёрную Булгарию и Хазарию» на Волгу, описанный в 42 главе византийского трактата X века «Об управлении империей» по маршруту «Западная Двина — Днепр — Ока — Волга» действительно был главной коммуникационной артерией в истории раннего Гнёздова, а «Путь из варяг в греки» стал в Гнёздове основной торговой магистралью только с середины X века, когда русское государство во главе с династией «Рюриковичей» и со столицей в Киеве уже было создано.[7]. Официальной точкой зрения историографии Российской империи противостояли и другие, помимо точки зрения Карамзина, точки зрения оппозиционной интеллигенции на варягов — как финнов[8], пруссов[9], балтийских славян[10] и варягов «руського» (то есть соляного) промысла Южного Приильменья[11][12].

Под «варяжским вопросом» принято понимать совокупность проблем:

  • этническая принадлежность варягов в целом и народа русь как одного из варяжских племён;
  • роль варягов в развитии восточнославянской государственности;
  • значение варягов для формирования древнерусского этноса;
  • этимология этнонима «русь».

Попытки решения сугубо исторической проблемы часто политизировались и объединялись с национальным вопросом. В XVIII— первой половине XX вв. норманнская теория («норманизм») обосновывалась превосходством германской расы; в настоящее время эта связь отвергнута как ненаучная. В советское время историки были вынуждены руководствоваться партийными установками, в результате чего летописные и прочие данные отвергались как выдумки, если предполагали скандинавов среди основателей Русского государства.[13]

Е. А. Мельниковой и В. Я. Петрухиным была создана концепция возникновения Древнерусского государства, раскрывающая важную роль скандинавских торговых дружин в катализации социального расслоения и развития общества восточнославянских и финских народов. Данная концепция, признавая варягов скандинавами, а раннюю русь выходцами из Скандинавии, отличается от классического норманизма умеренностью в оценке роли скандинавов и комплексным рассмотрением имеющихся археологических, лингвистических и письменных источников. Призвание Рюрика на княжение рассматривается как фольклорное отражение договорных отношений (древнерусский термин «ряд») между племенной знатью восточных славян и финнов с одной стороны и варяжской дружиной во главе с князем — с другой стороны[14][15][16][17][18][19].

Этимология

Ретроспективно русские летописцы конца XI века относили варягов к середине IX века («призвание варягов»). В исландских сагах варяги (væringjar) появляются при описании службы скандинавских воинов в Византии в начале XI века. Византийский хронист 2-й половины XI века Скилица впервые сообщает о варягах (варангах) при описании событий 1034 года, когда варяжский отряд находился в Малой Азии.[20] Понятие варяги также зафиксировано в сочинении учёного из древнего Хорезма Аль-Бируни (1029 г.): «От [океана] отделяется большой залив на севере у саклабов [славян] и простирается близко к земле булгар, страны мусульман; они знают его как море варанков, а это народ на его берегу.»[21] Также одно из первых синхронных упоминаний варягов относится ко времени правления князя Ярослава Мудрого (1019—1054) в «Русской Правде», где выделялся их правовой статус на Руси.

  • Известный специалист по Византии В. Г. Васильевский, собрав обширный эпиграфический материал по истории варягов, отметил сложности в разрешении загадки происхождения термина варяги:

"Тогда нужно будет принять, что имя варангов образовалось в Греции совершенно независимо от русского «варяги» и перешло не из Руси в Византию, а наоборот, и что наша первоначальная летопись современную ей терминологию XI и XII веков перенесла неправильным образом в предыдущие столетия. … Пока гораздо проще предполагать, что сами Русские, служившие в Византии, называли себя Варягами, принеся с собою этот термин из Киева, и что так стали называть их те Греки, которые прежде всего и особенно близко с ними познакомились. "[22]

  • Переводчик саг с древнеисландского О. И. Сенковский высказал следующие версии происхождения слова «варяги». По его мнению «варяги» означали искажённое в славянском самоназвании дружины викингов — félag.[23] Возникшая позднее в Византии лексема «веринги» (væringjar) могла быть заимствованием от русов, то есть искажённые «варяги».
  • Татищев также предполагал, ссылаясь на Страленберга, происхождение от varg — «волк», «разбойник»[24]
  • Другая распространённая версия — «варяги» произошло от др.-герм. wara (присяга, клятва), то есть варягами были воины, давшие клятву. Макс Фасмер, придерживаясь в целом этой этимологии, производит слово от предполагаемого скандинавского *váringr, vœringr, от vár «верность, порука, обет», то есть «союзники, члены корпорации»[25]
  • По мнению А. Г. Кузьмина слово происходит от кельтского var (вода), то есть под варягами понимали жителей (по версии Кузьмина: ославяненных кельтов) побережья вообще (аналог этимологии в русском: поморы).[26] По его же мнению слово «варяги» восходит к этнониму «варины» или «варны», через промежуточный этноним «варанги», от которого выводит др.-русск. «варяги» и «Варяжское море», и возможно «вагры» и «варны» (в германской передаче имена некоторых племён балтийских славян).
  • Историк XIX века С. А. Гедеонов нашёл ещё одно близкое значение в балтийско-славянском словаре древанского наречия, опубликованном И. Потоцким в 1795 г. в Гамбурге: warang «меч».
  • Герберштейн, будучи советником посла в Московском государстве в 1-й половине XVI века, одним из первых европейцев ознакомился с русскими летописями и высказал своё мнение о происхождении варягов:

…поскольку сами они называют Варяжским морем Балтийское… то я думал было, что вследствие близости князьями у них были шведы, датчане или пруссы. Однако с Любеком и Голштинским герцогством граничила когда-то область вандалов со знаменитым городом Вагрия, так что, как полагают, Балтийское море и получило название от этой Вагрии; так как … вандалы тогда не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком.

— [www.vostlit.info/Texts/rus8/Gerberstein/frametext1.htm С. фон Герберштейн. Записки о Московии]

Варяги на Руси

Варяги-русь

В наиболее ранней из дошедших до нас древнерусских летописей, «Повести временных лет» (ПВЛ), варяги неразрывно связаны с образованием государства Русь, названном так по имени варяжского племени русь. Рюрик во главе руси пришёл в новгородские земли по призыву союза славяно-финских племён, чтобы положить конец внутренним раздорам и междоусобицам. Летописный свод начал создаваться во 2-й половине XI века, но уже тогда наблюдается противоречивость сведений о варягах.

Во вступительной части ПВЛ летописец даёт перечень известных ему народов по происхождению от библейских патриархов:

«Ляхи [поляки] же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу — до земли Английской и Волошской. Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны [норвежцы], готы [жители Готланда], русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги [франки] и прочие.»[27]

Когда, согласно летописной версии, союз славяноских и финно-угорских племён решил пригласить себе князя, его стали искать у варягов: «И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие [народы] называются шведы, а иные норманны и англы, а ещё иные готландцы, — вот так и эти. […] И от тех варягов прозвалась Русская земля.»[27][28]

На русской службе

Согласно «Повести временных лет» впервые к помощи варягов в качестве наёмников прибегнул князь Игорь в походе 943 г. Начиная с Владимира Крестителя, варяги активно используются русскими князьями в борьбе за власть. У Владимира служил будущий норвежский конунг Олав Трюггвасон. Один из самых ранних источников по его жизни, «Обзор саг о норвежских конунгах» (ок. 1190 г.), сообщает о составе его дружины на Руси: «его отряд пополняли норманны, гауты и даны».[29] С помощью варяжской дружины новгородский князь Владимир Святославич захватил престол в Киеве в 979 году, после чего постарался избавиться от них:

«После всего этого сказали варяги Владимиру: „Это наш город, мы его захватили, — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека“. И сказал им Владимир: „Подождите с месяц, пока соберут вам куны“. И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: „Обманул нас, так отпусти в Греческую землю“. Он же ответил им: „Идите“. И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же ещё прежде них отправил послов к царю с такими словами: „Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного“.»[30]

При Владимире появились свидетельства о крупном контингенте русов (ок. 6 тысяч) в византийском войске. Восточные источники подтверждают отправку Владимиром воинов на помощь греческому императору, называя их русами.[31] Хотя неизвестно, относятся ли эти «русы» к варягам Владимира, историки предполагают, что от них в Византии вскоре произошло название варанги (Βάραγγοι) для обозначения отборного воинского подразделения, состоящего из различных этносов.

Варяги активно привлекались Ярославом Мудрым, в междоусобной войне с князем Святополком. Сага «Прядь об Эймунде»[32] сохранила условия наёма варягов в войско Ярослава. Предводитель отряда в 600 воинов Эймунд выдвинул такие требования за год службы:

«Ты должен дать нам дом и всей нашей дружине, и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие нам нужны […] Ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра […] Мы будем брать это бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране […] И если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше.»[33]

Последнее упоминание о варягах-наёмниках в составе русского войска помещено под 1036 г., когда они участвовали в сражении под стенами Киева с печенегами.

Варяги и немцы

В синхронных документах X века (русско-византийские договоры и византийские документы) название «варяги» не используется, так что все упоминания о них до XI века носят ретроспективный характер. В русских летописях варяги предстают прежде всего как наёмные профессиональные воины в X—XI вв. С XII века — как купцы с Балтики, а понятие «варяжский» смещается в сторону обобщающего этнического признака. В житие Св. княгини Ольги о её родителях сообщалось: «Отца имела язычника, также и мать некрещённую от языка Варяжска.»

В договоре[34] конца XII века новгородцев с ганзейской торговой лигой варяги выступают как выходящее из употребления общее наименование «немцев» и жителей Готланда.

Новгородская первая летопись старшего (и младшего) изводов[35] отмечают в 1201 году заключение новгородцами мира с варягами, завершившего крупную ссору на Готланде, видимо по торговым делам, несколькими годами ранее. Но локализация летописных варягов от 1201 года (относительно Старой Руссы и обратной сухопутной дороги в Новгород горою через село Коростынь) требует дальнейших исследований — « А Варягы пустиша без мира за море. Того же лъта срубиша в РусЂ город. А на осень приидоша Варязи горою на миръ. и да имъ миръ на всеи воли своеи»[36]. В летописях для озера Ильмень в направлении к Старой Руссе сохранилось и другое название — «Руское море»[37]. В русских источниках слово «варяжская» по отношению к церквям означало фактически «католическая».

С XIII века слово «варяги» в значительной степени было вытеснено псевдоэтнонимом «немцы», что нашло отражение в описании призвания Рюрика в поздних летописях[38]: «Избрашася от немец три браты с роды своими…». Царь Иван Грозный писал шведскому королю: «В прежних хрониках и летописцех писано, что с великим государем самодержцем Георгием-Ярославом на многих битвах бывали варяги: а варяги — немцы»[39] В любом случае, как разъяснил потом английский посол Флетчер, русские и царь Иван Грозный в XVI веке считали свою династию по происхождению германской, а не скандинавской, но потому, что считали германцами и балтийских славян, и венгров.[40]

С. М. Соловьев и его ученик В. О. Ключевский вслед за Ломоносовым, Эверсом, скептической школой отрицали чисто этническое содержание термина «варяги» и считали, что термин был первоначально соционимом, а под варягами имелись в виду либо «все прибалтийские жители, следовательно, и славяне», либо, в основном, дружины, «сбродные шайки искателей приключений», как конкретизировал Ключевский - вооружённые купцы. Историк А. Г. Кузьмин установил, что собственно варягами были «варины», «вары», «вагры», населявшие Вагрию, затем варягами стали называть на Руси всю совокупность славянских и славяноязычных народов, проживавших на южном побережье Балтики от польского Поморья до Вагрии включительно, а еще позднее и многих европейцев, но, в первую очередь, подданных императоров франков и их наследников -королей восточных франков и императоров Германии. Подданными Германии были и даны. Датская марка не сразу стала независимым государством. А населённый данами регион Сконе стал шведским и вовсе только во второй половине XVII века. Согласно Карамзину, «любимцы» Грозного ливонские дворяне И. Таубе и Э. Крузе в 1569 г. склоняли жителей Ревеля признать власть царя тем доводом, что «он любит немцев, сам происходит от дома Баварского…» А Баварский дом Вельфов, по их преданию, происходил из гуннов (скифов), которыми действительно управляла традиционная династия Юга России Дуло, представителем которой был, по болгарским источникам, Аттила, как и венграми, как отметил Флетчер. Куманы во время Флетчера также жили в Венгрии, были подданными императора и тоже считались на Руси германской нацией. В списках Воскресенской летописи и «Сказания о Мамаевом побоище» (все они XVI—XVII вв.) «варягами» именуются соответственно половцы и турки, а разные редакции «Сказания…» говорят о том, что в спешившем на помощь Мамаю войске Ягайло «литвы много и варяг и жемоти…», откуда можно заключить, что слово «варяги» в XV—XVII вв. обозначало не только торговцев, но и неправославных вообще, а также — и особенно — врагов русских, независимо от того, где они находились: на Западе или на Востоке и Юге, причём воины союзников Дмитрия Донского на Куликовом поле — православных братьев Ягайло- Ольгердовичей, среди которых были и литва, и жемайты, или татарские (ногайские) воины самого Дмитрия Донского варягами не назывались, хотя были неправославными. Иван Грозный был убеждён, что все без исключения те варяги, которые были его предками по мужской линии — в любом случае германцы (просто немцы в политическом смысле, включавшие и балтийских славян, и куманов), а шведы (свейские немцы) и норвежцы (мурманы) его предкам только служили или давали жён.[41]

Варяги в Византии

Основная статья: Варяжская стража

В византийских источниках варяги под собственным именем появляются в XI веке, иногда совместно с русами. Начиная с IX века в греческих хрониках упоминаются фарганы (φαργανοι), как стражники императора: в «Псамафийской хронике», документе 1-й половины X века[42], и в «О церемониях» Константина Багрянородного[43][44]

Наёмники

Впервые варяги на византийской службе отмечены в хронике Скилицы в 1034 году в Малой Азии (фема Фракезон), где они размещались на зимних квартирах. Когда один из варягов попытался силой овладеть местной женщиной, та в ответ заколола насильника его собственным мечом.[45] Восхищённые варяги отдали женщине имущество убитого, а его тело выбросили, отказав в погребении.[46]

В 1038 году варяги участвуют в боях с арабами на Сицилии, в 1047 действуют в южной Италии, в 1055 они совместно с русами обороняют итальянский город Отранто от норманнов.[47] Около 1050 года византийский император послал в Грузию отряд в 3 тыс. варягов (варангов) на помощь союзнику Византии в его междоусобной войне.[48]

Как свидетельствует Кекавмен, в 1-й половине XI века наёмники-варяги не пользовались особой благосклонностью императоров:

«Никто другой из этих блаженных государей не возводил Франка или Варяга [Βαραγγον] в достоинство патриция, не делал его ипатом, не поручал ему наблюдения за войском, а разве только едва кого производил в спафарии[49] . Все они служили за хлеб и одежду.»[50]

Кекавмен в рассказе о знаменитом последнем викинге и будущем норвежском короле Харальде Суровом, служившем в варягах в 1030-е годы, назвал того сыном царя Варангии, что равнозначно византийскому пониманию в XI веке варягов как норманнов или норвежцев. Византийский историк XI века М. Пселл также говорил о варангах как о лицах, принадлежащих к племени[51], хотя без уточнения этнографической принадлежности или географической локализации. Современник Кекавмена и Пселла, хронист Скилица, вообще идентифицировал варягов как кельтов: «варанги, по происхождению кельты, служащие по найму у греков».[22]

Об этническом понимании византийцами слова «варяги» свидетельствуют жалованные грамоты (хрисовулы) из архива Лавры св. Афанасия на Афоне. Грамоты императоров освобождают Лавру от воинского постоя, в них перечисляются контингенты наёмников на византийской службе. В хрисовуле № 33 от 1060 года (от императора Константина X Дуки) указаны варяги, русы, сарацины, франки. В хрисовуле № 44 от 1082 года (от императора Алексея I Комнина) список меняется — русы, варяги, кулпинги, инглины, немцы. В хрисовуле № 48 от 1086 года (от императора Алексея I Комнина) список значительно расширяется — русы, варяги, кулпинги, инглины, франки, немцы, болгары и сарацины. В старых изданиях хрисовулов соседние этнонимы «русы» и «варяги» не были разделены запятой (погрешность копирования документов), в результате чего термин ошибочно переводился как «русские варяги». Ошибка устранена после появления фотокопий оригинальных документов.[52]

Гвардия императоров

В византийских источниках XII—XIII века наёмный корпус варягов часто именуется секироносной гвардией императоров (Τάγμα των Βαραγγίων). К этому времени сменился его этнический состав. Благодаря хрисовулам стало возможным установить, что приток в Византию англичан (инглинов) начался видимо после 1066 года, то есть после завоевания Англии нормандским герцогом Вильгельмом. Вскоре выходцы из Англии стали преобладать в варяжском корпусе.

Норманский хронист XI века Готфрид Малатерра по поводу битвы 1082 года заметил: «англяне, которых называют варангами».[53] Византийский писатель XV века Георгий Кодин при описании придворной трапезы сообщает: «варанги восклицают императору многая лета на своём отечественном языке, то есть по-английски».[54] Из последнего свидетельства следует, что варяги приобрели привилегированное положение в византийском войске. Возможно авторы сделали обобщение, назвав язык варягов английским. Так Саксон Грамматик при описании визита датского короля Эрика в Константинополь в 1103 году отметил встречу короля с соотечественниками, которые служили личными телохранителями византийского императора.[55]

Чужеземцы и раньше использовались в качестве дворцовой стражи, но только варяги приобрели статус постоянной личной гвардии византийских императоров. Начальник варяжской гвардии именовался аколуфом, что означает «сопровождающий». В сочинении XIV века Псевдо-Кодина даётся определение: «Аколуф является ответственным за варангов; сопровождает василевса во главе их, поэтому и зовётся аколуфом».[56]

Анна Комнина, дочь императора, высоко оценивает варягов, рассказывая о событиях 1081 года : «Что же до варягов, носящих мечи на плечах, то они рассматривают свою верность императорам и службу по их охране как наследственный долг, как жребий, переходящий от отца к сыну; поэтому они сохраняют верность императору и не будут даже слушать о предательстве.»[57] Анна характеризует варягов как отважных варваров, носящих обоюдоострые мечи на правом плече и имеющих большие щиты. В 1081 году весь отряд варягов под началом Намбита был истреблён в сражении с итальянскими нормандцами Роберта Гвискара.

В саге о Хаконе Широкоплечем из цикла «Круг Земной» повествуется о битве в 1122 году византийского императора Иоанна II с печенегами в Болгарии. Тогда «цвет войска», отборный отряд верингов в 450 человек под началом Торира Хельсинга первым ворвался в лагерь кочевников, окружённый повозками с бойницами, что позволило византийцам одержать победу.

В 1204 варяжская гвардия в последний раз проявила себя, обороняя Константинополь от рыцарей-крестоносцев. Никита Хониат, свидетель этих событий, так написал про варягов-секироносцев после того, как рыцари ворвались в город:

«Ласкарис начал неотступно увещевать и поощрять собравшийся сюда народ к сопротивлению неприятелям. Равным образом он возбуждал идти на предстоявшую битву и секироносцев с их бранными железными оружиями на плечах, говоря, что им также надобно не менее римлян страшиться бедствий, если управление римскою империею перейдёт к чужеземцам, потому что они не будут уже тогда получать такой богатой платы за службу и не удержат почтенного звания охранной царской стражи, но будут зачислены в неприятельское войско даром наряду со всеми. Однако, несмотря на все его усилия никто из народа не отозвался на его голос и даже секироносцы обещали содействие только за деньги, бесчестно и воровски считая крайнюю опасность положения удобнейшим временем торговаться.»[58]

После падения Константинополя известия о варягах-воинах в Византии отсутствуют, однако этноним «варяг» постепенно превращается в патроним, составную часть личного имени. В документах XIII—XIV вв. отмечены греки видимо скандинавского происхождения с именами Варанг, Варангопул, Варяг, Варанкат, из которых один был владельцем бань, другой врачом, третий церковным адвокатом (экдиком).[56] Таким образом, воинское ремесло не стало наследственным делом у потомков варягов, осевших на греческой земле.

Варяги в Скандинавии

Слово Værings встречается на рунических камнях XI века Ög 111 и Ög 68 . На севере Норвегии недалеко от российского Мурманска есть полуостров Варангер и одноимённый залив. Впервые варяги как væringjar (веринги) появляются в скандинавских сагах, записанных в XII веке. Верингами называли наёмников в Византии.

«Сага о Ньяле» рассказывает об исландце Кольскегге, который примерно в 990-е годы:[59]

«отправился на восток, в Гардарики [Русь], и пробыл там зиму. Оттуда он поехал в Миклагард [Константинополь] и вступил там в варяжскую дружину. Последнее, что о нём слышали, было, что он там женился, был предводителем варяжской дружины и оставался там до самой смерти».[60]

«Сага о людях из Лососьей долины» несколько противоречит в хронологии «Саге о Ньяле», называя Болли в 1020-е годы первым исландцем в варягах:

«После того как Болли провёл зиму в Дании, он отправился в дальние страны и не прерывал своего путешествия, пока не прибыл в Миклагард. Недолго пробыл он там, как вступил в варяжскую дружину. Мы никогда не слышали раньше, чтобы какой-нибудь норвежец или исландец до Болли, сына Болли, стал дружинником короля Миклагарда [Константинополя]»[61].

Болли в 1030 году вернулся в Исландию с богатым оружием и в роскошных одеяниях, поразивших его соплеменников.

Одним из наиболее прославленных героев саг стал будущий норвежский король Харальд III Суровый, воевавший в 1034—1043 гг. по всему Средиземноморью с отрядом в 500 варягов, а перед тем послуживший Ярославу Мудрому. Сага о Харальде Суровом из цикла «Круг Земной» сообщает легендарный обычай, позволявший варягам по смерти византийского императора уносить сокровища из дворца: «Харальд трижды ходил в обход палат, пока находился в Миклагарде. Там было в обычае, что всякий раз, когда умирал конунг греков, веринги имели право обходить все палаты конунга, где находились его сокровища, и каждый был волен присвоить себе то, на что сумеет наложить руку»[62]. Однако Харальд по сообщению той же саги был брошен в темницу по обвинению в присвоении имущества императора, а затем бежал на Русь. Харальд погиб в 1066 году в битве при Стамфордбридже, которой завершилась двухсотлетняя история вторжений скандинавских викингов в Англию.

В «Саге об Олаве Святом» и «Житии Олава Святого» варяги предстают в несколько ином качестве: вэрингом назван раб-кузнец в Новгороде норвежского происхождения[63].

В «Саге об Эгиле Скалагримссоне» Эгиль в одной из вис называет себя и своих людей «вэрингами» (væringja)[64].

Варяги в топонимии Европы

Украина

  • «Варяжский остров» — один из островов при впадении р. Трубеж в Днепр в 1223 г.;
  • Varangolimen — залив в западной части Крыма. Впервые появляется на морской карте Пьетро Висконте 1311 г.
  • Varandigo — топоним встречается только на карте Конте Оттомани Фердуччи 1497 г.

Франция

  • Сент-Пьер де Варенжвилль (Saint Pierre de Warengiville) около Дьепа, Нормандия. Первое упоминание — 1154—164 как Warengiervilla.
  • Варенжвиль-сюр-Мер (Varengeville sur mer) около Дьепа, Нормандия. Первое упоминание — 1035 г. как Waringivilla.
  • Варинжеваль (Waringueval), современная д. Зотё около Дьепа. Первое упоминание — 1173 г. [DPC, 382].
  • Варенгзель (Waringzelle) севернее Булони на мысе Гри-Не, Нормандия. Первое упоминание — Waringueselle, 1583 г.
  • Варенктен (Warinchtun) севернее Булони на мысе Гри-Не, Нормандия.

Голландия:

  • Виринген (Wieringen) — коммуна и одноименый остров в Нидерландах в группе Западно-Фризских островов. Первое достоверное упоминание — 1184 г.

Англия

  • Уоррингтон (Warrington) в устье Мерси, Ланкашир. Самое раннее упоминание — под 1086 г. в 'Книге Страшного суда': Walentune.
  • Уоллингфорд (Wallingford), графство Оксфорд. Один из бургов короля Альфреда Великого, построенный против норманнов. Первое упоминание — 1086 г. в 'Книге Страшного суда': Warengeford.

Швеция

  • Вэрингсё (Väringsö), остров в Швеции на главном фарватере в Стокгольм (Рослаген). Первое упоминание — 1561 г.

См. также

Напишите отзыв о статье "Варяги"

Примечания

  1. ↑ [www.lrc-lib.ru/rus_letopisi/Laurence/gif_mm.php?file=001-002.gif Повесть временных лет]
  2. ↑ [www.magister.msk.ru/library/history/kluchev/kllec09.htm В. О. Ключевский. Курс русской истории. Лекция IX.]
  3. ↑ Фомин В. А. Варяго-русский вопрос в историографии. www.historylib.org/historybooks/Fomin_Varyago-Russkiy-vopros-v-istoriografii/2
  4. ↑ Е. С. Галкина. Русский каганат и салтово-маяцкая археологическая культура. www.dissercat.com/content/russkii-kaganat-i-saltovo-mayatskaya-arkheologicheskaya-kultura
  5. ↑ [norse.ulver.com/articles/tiander/ К. Тиандер. Датско-русские исследования. Петроград. 1915]
  6. ↑ [window.edu.ru/catalog/pdf2txt/020/41020/18325?p_page=11 И. Ф. Г. Эверс //Историография русской истории]
  7. ↑ [gnezdovo.com/wp-content/uploads/2015/12/Щавелев_К-вопросу-о-первом-упоминании.pdf Щавелев А. С. В самых же верховьях реки Днепр обитают Росы… (DAI. 42. 60-61): к вопросу о первом упоминании торгово-ремесленного поселения руси у д. Гнёздово // Мiста Давньоi Русi. Киiв, 2014 — С. 369—373.]
  8. ↑ В. Н. Татищев, И. Н. Болтин
  9. ↑ Летописания с XVI века, начиная со «Сказания о князьях Владимирских»
  10. ↑ А. Г. Кузьмин, В. В. Фомин
  11. ↑ [janaberestova.narod.ru/anohin.htm Анохин Г. И."Новая гипотеза происхождения государства на Руси"]; А. Васильев: Издание ИРИ РАН «С. А. Гедеонов Варяги и Русь». М.2004.с.-476 и 623/ Л. С. Клейн «Спор о варягах» С-пб.2009.С.-367/ Сборник ИРИ РАН «Изгнание Норманов из Русской Истории» М.2010.С.-300; Г. И. Анохин: Сборник Русского Исторического Общества «Антинорманизм». М.2003.С.-17 и 150/ Издание ИРИ РАН «С. А. Гедеонов Варяги и Русь». М.2004.с.-626/ И. Е. Забелен «История русской жизни» Минск.2008.С.-680/ Л. С. Клейн «Спор о варягах» С-пб.2009.С.-365/ Сборник ИРИ РАН «Изгнание Норманов из Русской Истории» М.2010.С.-320.
  12. ↑ Термин «руський промысел» (добыча соли) содержится в тексте великокняжеской грамоты, приведенном в книге исследовательницы Г. С. Рабинович «Город соли — Старая Русса в конце 16 — середине 18 вв.» Л.1973 — с.23.
  13. ↑ См. История норманизма в советское время
  14. ↑ Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Легенда о призвании варягов» в сравнительно-историческом аспекте // XI Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии / редкол.: Ю. В. Андреев и др. — М., 1989. — Вып. 1. — С. 108—110.
  15. ↑ Петрухин В. Я. [www.history.vuzlib.net/book_o019_page_6.html Глава 4. К начальной истории Русского государства] // Начало этнокультурной истории Руси IX—XI вв.. М., 1995.
  16. ↑ Петрухин В. Я.[www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/kst-5.pdf Легенда о призвании варягов и балтийский регион] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 41-46.
  17. ↑ Мельникова Е. А. Ряд в Сказании о призвании варягов и его европейские и скандинавские параллели // Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды / под ред. Г. В. Глазыриной и Т. Н. Джаксон. — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. — С. 249—256.
  18. ↑ Петрухин В. Я. Русь в IX—X веках. От призвания варягов до выбора веры / Издание 2-е, испр. и доп. — М.: ФОРУМ: Неолит, 2014.
  19. ↑ Мельникова Е. А. [dgve.csu.ru/download/DGVE_1998_16.djvu Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции] // [dgve.csu.ru/arkhiv/DGVE_1998.shtml Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г] / Отв. ред. Т. М. Калинина. — М.: Вост. лит., 2000. — 494 с. — 1000 экз. — ISBN 5-02-018133-1..
  20. ↑ Сообщение Скилицы повторяется византийским автором XII века Кедриным.
  21. ↑ Аль-Бируни, «Обучении началам астрономической науки». Идентификация варанков с варягами общепризнана, например А. Л. Никитин, «Основания русской истории. Мифологемы и факты»; А. Г. Кузьмин, «Об этнической природе варягов» и др.
  22. ↑ 1 2 Васильевский В. Г., Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков. // Васильевский В. Г., Труды, т. I, С-Пб., 1908 [annales.info/byzant/vasiljevsk/1_03.htm]
  23. ↑ [norse.ulver.com/texts/eymundar.html Примечания к Эймундовой Саге ] : Сенковский О. И., Собр. соч. СПб., 1858, т. 5
  24. ↑ [www.bibliotekar.ru/rusTatishcev/32.htm Книга историка Василия Татищева Российская история. Варяги какой народ и где был]
  25. ↑ [etymolog.ruslang.ru/vasmer.php?id=276&vol=1 Этимологический словарь Фасмера]
  26. ↑ А. Г. Кузьмин развивает гипотезу о кельтских корнях племени русь: [ec-dejavu.ru/v/Varag.html]
  27. ↑ 1 2 Повесть временных лет в переводе Д. С. Лихачёва
  28. ↑ в Новгородской I летописи эта вставка отсутствует, там буквально: И реша к себе: «князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядилъ ны по праву». Идоша за море к Варягомъ и ркоша: «земля наша велика и обилна, а наряда у нас нету; да поидете к намъ княжить и владеть нами». см. [www.lrc-lib.ru/rus_letopisi/Novgorod/gif_mm.php?file=106.gif Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.,изд-во АН СССР, 1950, с.106]
  29. ↑ [ulfdalir.narod.ru/literature/Jackson_T_4Konung.htm Джаксон Т. Н., Четыре норвежских конунга на Руси: из истории русско-норвежских политических отношений последней трети X — первой половины XI в. — М.: Языки русской культуры, 2002]
  30. ↑ Повесть временных лет. В год 6488 (980).
  31. ↑ См. подробнее в статье Владимир I Святославич
  32. ↑ Сага «Прядь об Эймунде» (или Эймундова сага) сохранилась в составе «Саги об Олаве Святом» в единственной рукописи «Книге с Плоского острова», 1387—1394 гг.
  33. ↑ [norse.ulver.com/texts/eymundar2.html Сага «Прядь об Эймунде»] : в пер. Е. А. Рыдзевской
  34. ↑ [www.hist.msu.ru/ER/Etext/RP/goth.htm Мирный договор князя Ярослава Владимировича с немецкими послами ок. 1190 г.] Обнаружен в архиве Риги.
  35. ↑ также и «Тверская летопись». ПСРЛ.т.15 М.2000.с.-291.
  36. ↑ Лаптев А. Ю., Яшкичев В. И. Старая Русса апостола Андрея. — М.:Агар,2007. — С.32 — 36.
  37. ↑ «Софийская Вторая летопись» М.2001.с.-206; и «Новгородская Четвёртая летопись по списку Дубровского» М.2000.с.-512. и [admgorod.strussa.net/?wiev=336&show за море К Варягом к Роусе от 862]
  38. ↑ Типографская, Воскресенская летописи
  39. ↑ Второе послание шведскому королю Иоганну III. Послания Ивана Грозного. М.-Л., 1951, с. 157—158
  40. ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus4/Fletcher/frametext1.htm ДЖИЛЬС ФЛЕТЧЕР. О ГОСУДАРСТВЕ РУССКОМ]
  41. ↑ [www.portal-slovo.ru/history/35315.php?ELEMENT_ID=35315&PAGEN_1=2 В. Фомин. Варяги в переписке Ивана Грозного со шведским королём Юханом III.]
  42. ↑ Из хроники: «В это время один из тех, кого называют фарганами, поравнявшись с оленем, обнажил меч». Событие относится к 886 году. [www.vostlit.info/Texts/rus/Psam/text1.phtml]
  43. ↑ Constantini Porphyrogeneti imperatoris de Ceremoniis aulae byzantinae libri II, graece et latine, e recensione Jo. Jac. Reiskii, cum ejusdem commentariis integris… Accedit Hieroclis Synecdemus cum Bandurii et Wesselingii commentariis. Recognovit Immanuel Bekkerus. Impensis E. Weberi, 1840 с.576
  44. ↑ Цитата по книге Ю. Венелина «Скандинавомания и ея поклонники, или столѣтния изыскания о Варягах: Историко-критическое разсуждение Юрия Венелина» Москва 1842 г: «В числе посланных войск в Лонгобардию во время императора Романа Лакапина, 8-го индикта, из наемников были: из большой этерии 31, из средней 46, из Фарганов 45.» [books.google.ru/books?id=Qx9LAAAAcAAJ&dq=inauthor%3A%22%D0%AE%D1%80%D0%B8%D0%B9%20%D0%98.%20%D0%92%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BD%22&hl=ru&pg=PP5#v=onepage&q&f=false]
  45. ↑ «В это время случилось и другое событие, достойное памяти. Один из Варангов, рассеянных в теме Фракисийской для зимовки, встретив в пустынном месте туземную женщину, сделал покушение на её целомудрие. He успев склонить её убеждением, он прибег к насилию; но женщина, выхватив (из ножен) меч этого человека, поразила варвара в сердце и убила его на месте. Когда её поступок сделался известным в окружности, Варанги, собравшись вместе, воздали честь этой женщине, отдав ей и все имущество насильника, а его бросили без погребения, согласно с законом о самоубийцах»
  46. ↑ И. Скилица, «Обозрение историй» : по изданию: S. Blondal, The Varangians of Byzantium, 1978, Cambridge, p. 62
  47. ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Byzanz/XI/Cecaumenos/text1.htm Кекавмен, 78] : Издание 1881 г. : Советы и рассказы византийского боярина XI века. С комментариями В. Веселовского
  48. ↑ «Летопись Картли»
  49. ↑ Спафарий — средний воинский чин в Византии, не предусматривающий самостоятельного командования. Спафарий — дословно „меченосец“ (от греч. spathe — широкий меч); византийский титул между спафарокандидатом и ипатом. (Словарь исторических имен, названий и специальных терминов (С.Сорочан, В.Зубарь, Л.Марченко))
  50. ↑ Кекавмен, 243
  51. ↑ М. Пселл: «племя тех, кто потрясает секирой на правом плече» (Хронография. Зоя и Феодора)
  52. ↑ [ulfdalir.narod.ru/literature/articles/byzantine.htm Скандинавский мир в византийской литературе и актах]: статья М. В. Бибикова, д.и.н., руководителя центра истории восточно-христианской культуры Института всеобщей истории РАН
  53. ↑ Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков. //Васильевский В. Г., Труды, т. I, С-Пб., 1908
  54. ↑ Васильевский В. Г.
  55. ↑ Саксон Грамматик не называет датских телохранителей термином варяги, но историки XVIII века Л. Хольберг В. Н. Татищев в своих трудах определили их как варяг.
  56. ↑ 1 2 [petrsu.karelia.ru/psu/ScienceActivity/confer/1997/scandi/3_a.htm Доклад] М. В. Бибикова на XIII конференции скандинавистов, 1997 г., Петрозаводск
  57. ↑ Анна Комнина, «Алексиада», 2.9
  58. ↑ [www.hist.msu.ru/ER/Etext/Xoniat/2_4.htm Никита Хониат. История. Царствование Алексея Дуки Мурцуфла.]
  59. ↑ Дата первого ретроспективного упоминания варягов в сагах вычисляется по синхронно действующим историческим героям: норвежскому ярлу Хакону Могучему (970—995 гг.) и датскому королю Свену Вилобородому (ок. 985—1014 гг.)
  60. ↑ «Сага о Ньяле», LXXXI
  61. ↑ [www.ckazka.com/myth/saga/000002-3saga.html Сага о людях из Лососьей долины]
  62. ↑ [norse.ulver.com/heimskringla/h9.html Сага о Харальде Суровом — Круг Земной — Norroen Dyrd]
  63. ↑ Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (первая треть XI в.). М., 1994. стр. 127
  64. ↑ Vald. Ásmudarsson. Egils saga Skallagrímssonar. Reykjavík. 1892., стр. 160


В художественной литературе

Литература

  • Арбман Хольгер. [ulfdalir.ru/literature/71 Викинги] = The Vikings / Науч. ред. А. А. Хлевов. — СПб.: Евразия, 2003. — 320 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0133-2.
  • Варяжские законы с Российским переводом и краткими замечаниями = Lex Anglorum et Werinorum hoc est Thoringorum / Пер. С. В. Руссова. — СПб.: Тип. Медицинского департамента Министерства внутренних дел, 1824. — 32 с.
  • Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях: Сб. / Под ред. Андерса Хедмана, А. Н. Кирпичникова. — СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. — 96 с. — ISBN 5-86007-095-0
  • Гуревич А. Я. Походы викингов. — М.: Книжный дом «Университет», 2005. — 2-е изд. — 208 с. — Серия «Золотой запас знаний». — 5000 экз. — ISBN 5-98227-036-9 [ulfdalir.ru/literature/124].
  • Джаксон Т. Н [www.krotov.info/history/09/jackson.html Варяжский вопрос]
  • Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и её соседей. X—XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988—1989 гг. — М.: Наука 1991. — С. 5-169.
  • Дювернуа А. Л. [elib.shpl.ru/ru/nodes/4759-dyuvernua-a-l-o-proishozhdenii-varyag-rusi-m-1862#page/1/mode/grid/zoom/1 О происхождении Варяг-Руси.] — М.: Унив. тип., 1862. — 80 с.
  • Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. — СПб.: Евразия, 2009. — 400 с [statehistory.ru/books/18/Lev-Kleyn_Spor-o-varyagakh/].
  • Коа Ив. Викинги, короли морей. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2003. — 176 с. — Серия «История. Открытие».
  • Ласкавый Г. В. Викинги: Походы, открытия, культура. — Минск: МФЦП, 2004. — 322 с. — Серия «Народы Земли».
  • Лебедев Г. С. [ulfdalir.ru/literature/200 Эпоха викингов в Северной Европе]. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. — 286 с. — 10 000 экз.
  • Ловмяньский Хенрик. Русь и норманы / Пер. с пол. под ред. В. Т. Пашуто. — М.: Прогресс, 1985. — 304 с.
  • Мельникова Е. А. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/kst-2.pdf Укрощение неукротимых: договоры с норманнами как способ их интегрирования в инокультурных обществах] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 12-26.
  • Михеев С. М. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/kst-3.pdf Варяжские князья Якун, Африкан и Шимон: литературные сюжеты, трансформация имён и исторический контекст] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 27-32.
  • Мюссе Люсьен. Варварские нашествия на Западную Европу: Волна вторая. — СПб.: Евразия, 2001. — 352 с. — Серия «Barbaricum».
  • Никитин А. Л. Королевская сага // В кн.: Никитин А. Л. Костры на берегах: Записки археолога. — М.: Молодая гвардия. 1986. — С. 333—493.
  • Николаев С. Л. [nestoriana.wordpress.com/2012/09/27/417/ Семь ответов на варяжский вопрос]
  • Олейников А. В. Варяжская гвардия Византии. — М.: Вече, 2015. — 336 с.: ил. — Серия «History Files». — ISBN 978-5-444-42364-6.
  • Петрухин В. Я. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/kst-5.pdf Легенда о призвании варягов и балтийский регион] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 41-46.
  • Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX—XIV вв. Материалы и исследования. — М.: Наука, 1978. — 240 с. — Серия «Древнейшие государства на территории СССР».
  • [historylib.org/historybooks/Pod-redaktsiey-E-A--Melnikovoy_Slavyane-i-skandinavy/ Славяне и скандинавы] / Под ред. Е. А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. [Ориг. изд.: Wikinger und Slawen: Zur Frühgeschichte der Ostseevölker. — Akademie-Verlag, Berlin, 1982]
  • Стриннгольм Андерс Магнус. Походы викингов / Пер. с нем. А. Шемякина. Под ред. А. А. Хлевова. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2002. — 736 с. — Серия «Историческая библиотека»[ulfdalir.ru/literature/317].
  • Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1906. — 464 с.
  • Хит И. Викинги. История. Вооружение. Тактика. — М.: ООО «АСТ», Астрель 2004. — 64 с.: ил. — Серия «Элитные войска».
Работы антинорманистов
  • Богданов К. А. Викинги и Русь. Завоеватели или союзники? — М.: Яуза; Эксмо, 2013. — 320 с.: ил. — Серия «Языческая Русь». — ISBN 978-5-699-64803-0
  • Венелин Ю. И. Скандинавомания и её поклонники или столетние изыскания о варягах. — М.: В тип. А. Семёна, 1842.
  • Гедеонов С. А. Варяги и Русь: В 2 частях. — СПб.: Тип. Императорской Академии наук, 1876. — 569 с.
  • Переизд.: Гедеонов С. А. Варяги и Русь. Разоблачение норманнского мифа. — М.: Эксмо; Алгоритм, 2012. — 288 с. — Серия «Подлинная история Руси». — ISBN 978-5-699-56960-1
  • [statehistory.ru/books/11/Izgnanie-normannov-iz-russkoy-istorii/ Изгнание норманнов из русской истории. Сборник]. — М.: Русская панорама, 2010. — 536 с. — 1,000 экз. — ISBN 978-5-93165-203-0.
  • Кузьмин А. Г. [old.portal-slovo.ru/download/history/Kuzmin4.pdf Варяги и Русь]
  • Кузьмин А. Г. [rujan.jino-net.ru/article.php?id=4_1_1 Варяги и Русь на Балтийском море]
  • Кузьмин А. Г. [www.zlev.ru/53_8.htm Об этнической природе варягов] // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 576—620.
  • Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Биармия. Северная колыбель Руси. — М.: Алгоритм, 2007. — 256 с.
  • Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Походы норманнов на Русь. Истоки Руси Изначальной. — М.: Вече, 2009. — 320 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
  • Петухов Ю. Д. Норманны — Русы Севера. — М.: Вече, 2008. — 368 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
  • Татищев В. Н. [az.lib.ru/t/tatishew_w_n/text_0340.shtml История Российская. Ч. I. Гл. 31. Варяги, какой народ и где был]
  • Фетисов А. А., Щавелев А. С. Викинги. Между Скандинавией и Русью. — М.: Вече, 2009. — 336 с. — Серия «Terra Historica». — ISBN 978-5-9533-2840-1
  • Фомин В. В. [www.portal-slovo.ru/history/35315.php Варяги в переписке царя Ивана Грозного со шведским королём Юханом III]
  • Фомин В. В. [www.portal-slovo.ru/history/35685.php Норманская проблема в западноевропейской историографии XVII века]
  • Хэкансдоттер Л. [polismi.ru/kultura/rify-istorii/335-vikingi-kak-transmigranty.html Викинги как трансмигранты. Новый подход к гибридным артефактам.]

Отрывок, характеризующий Варяги

Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Варяги&oldid=81557432»