Шлихтер, Александр Григорьевич

Александр Григорьевич Шлихтер<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель исполкома Тамбовского губернского Совета
май 1920 — 1 февраля 1921
Предшественник:	Владимир Александрович Антонов-Овсеенко
Преемник:	Андрей Сергеевич Лавров
Народный комиссар продовольствия РСФСР
31 декабря 1917 — 25 февраля 1918
Глава правительства:	Владимир Ильич Ленин
Предшественник:	Иван Адольфович Теодорович
Преемник:	Александр Дмитриевич Цюрупа
И.о. народного комиссара земледелия РСФСР
13 ноября 1917 — 24 ноября 1917
Глава правительства:	Владимир Ильич Ленин
Предшественник:	Владимир Павлович Милютин
Преемник:	Андрей Лукич Колегаев
Рождение:	20 августа (1 сентября) 1868(1868-09-01) Лубны, Полтавская губерния, Российская империя.
Смерть:	2 декабря 1940(1940-12-02) (72 года) Киев, Украинская ССР, СССР
Партия:	РСДРП c 1898 г.

Александр Григорьевич Шлихтер (партийные псевдонимы Апрелев, Евгенев, Никодим, Ананьин, Нестеров, 20 августа/1 сентября 1868, Лубны, Полтавская губерния — 2 декабря 1940, Киев, Украинская ССР, СССР) — советский государственный и партийный деятель, политолог, учёный-экономист, нарком продовольствия РСФСР (1917—1918).

Биография

Молодые годы

Родился в Полтавской губернии Российской империи в семье столяра, бывшего в то время вюртембергским подданным (дед его эмигрировал в Россию в 1818 г.). Со стороны матери Шлихтер происходит из среды разорившихся среднепоместных польских помещиков Полтавской губернии, дворян. В 1882 году дед и отец Александра приняли русское подданство, а сам он принял русское подданство по достижении совершеннолетия, уже в бытность свою в университете.

Учился в классической гимназии. Сначала, до 7-го класса, в городе Лубнах, а в 7-м и 8-м учился в прилукской гимназии. Незадолго до выпуска отказался учиться, организовал забастовку учащихся и был исключен из гимназии. В 1888 окончил среднее образование уже в качестве экстерна при лубенской гимназии.

В 1889—1891 годах учился сперва в Харьковском университете на физико-математическом факультете, откуда был исключен со второго курса, а затем в Бернском университете на медицинском факультете, которого также не окончил. С 1891 года вёл социал-демократическую работу на Украине. В 1892 году вошёл в качестве студента-медика в один из отрядов по борьбе с холерой и проработал в разных местах Полтавской губернии 3—4 месяца. Был арестован по делу о пропаганде среди гимназистов.

Жена — Евгения Самойловна Шлихтер.

В революционном движении

Был приговорен к ссылке на пять лет в северо-восточные уезды Вологодской губернии (гор. Сольвычегодск). В ссылке Шлихтер заболел туберкулёзом лёгких, и департамент полиции разрешил ему выехать в Самарскую губернию для лечения кумысом на 3 месяца, каковой срок затем, вследствие тяжелого состояния здоровья, был продлен впредь до выздоровления. В Самаре в течение четырёх лет работал в земской статистике. Сотрудничал в социал-демократической газете «Самарский Вестник».

После окончания срока надзора в 1902 году, Шлихтер переехал в Киев, где получил место в управлении юго-западных железных дорог, сначала в качестве секретаря железнодорожного органа «Вестник юго-западных дорог», а затем занял большое, по тому времени, место по мощника начальника пассажирского отд. службы сборов в управлении юго-западных дорог. В Киеве он сразу же вступил в члены киевского комитета РСДРП, где работал в качестве литератора по составлению революционных прокламаций и лектора пропагандистских кружков среди рабочих. В 1903 году в качестве члена киевского комитета участвовал в коллективе, руководившем знаменитой забастовкой на юге России. В 1904 году, с началом «весны» Святополк-Мирского, принимал открытое участие в легальных банкетных выступлениях в Киеве. В 1905 году, с началом эпохи забастовок конторских железнодорожных служащих, Шлихтер принимал участие в организации забастовочного комитета на юго-западных железных дорогах в качестве его председателя. Движение завершается всероссийскими съездами железнодорожных служащих и рабочих в Москве, из которых первый и второй съезды в апреле и июле избрали Шлихтера своим председателем.

В октябре 1905 возглавлял многотысячные революционные митинги в Киеве. После объявления Манифеста 17 октября возглавлял массовые выступления, в ходе которых революционная толпа заняла и разгромила здание Киевской городской думы и завершившиеся столкновением с полицией и войсками и погромом.

Был объявлен в розыск, скрылся за границу, затем два года жил в Финляндии, выполняя поручения в качестве агента ЦК. Делегат V съезда РСДРП в Лондоне, на который он получил мандат от организации козловских железнодорожных мастерских Тамбовской губернии. На съезде Шлихтер был под псевдонимом Евгеньев, а на векселе о получении от англичанина денег, необходимых на выезд делегатов съезда в Россию, подписан Никодим.

В сентябре 1907 г. был командирован большевистским ЦК в Москву на избирательную кампанию в 3-ю Государственную Думу. В 1907—1908 годах — член Московского комитета РСДРП. В феврале 1908 возвратился в Петербург.

В июле 1908 был арестован в Ярославле. После установления личности он был отправлен в Киев для предания суду по революционной деятельности в 1905 году. В Киеве он просидел в крепости Косой Капонир около 9 месяцев, был предан военно-окружному суду за призыв к вооруженному восстанию 18 октября 1905 г. (ст. 129 Угол. Улож.), за призыв к организации народной милиции и за оскорбление величества во время произнесения речей с балкона городской думы во время народного митинга 18 октября 1905 г. в Киеве (ст. 103 Угол. Улож.). По 103 ст. (каторга до 8 лет) был оправдан за недостаточностью улик, а по 129 получил максимум, предусмотренный этой статьей, а именно — ссылку на поселение в Сибирь с лишением всех прав состояния. В Сибири Шлихтер пробыл до Февральской революции 1917 года.

После революции 1917

После Февральской революции 1917 — член Красноярского губкома партии и губисполкома. Прибыл в Петроград в конце мая 1917 года. Делегат VI съезда РСДРП(б). Во время Выступления 4 июля был на улицах Петрограда.

В октябрьские дни 1917 — член Московского комитета партии и МВРК. В ноябре 1917 народный комиссар земледелия РСФСР, с декабря 1917 по февраль 1918 года — нарком продовольствия РСФСР. С марта 1918 чрезвычайный комиссар продовольствия Сибири, а затем Пермской, Вятской, Уфимской и Тульской губерний. В 1919 — наркомпрод Украины.

Председатель Тамбовского губисполкома

В 1920—1921 годах — председатель Тамбовского губисполкома. Неудачно боролся с тамбовскими повстанцами, за что был снят с должности.

Дипломат

С 1921 года — на дипломатической работе, член коллегии НКИД СССР. Работал в Финляндии в качестве председателя смешанной комиссии. В 1922—23 годах — полпред и торгпред СССР в Австрии, в 1923—27 уполномоченный и член коллегии НКИД на Украине.

На Украине

См. также: Голод на Украине в 1932—1933 годах

В 1927—1929 годы — наркомзем УССР, один из идеологов создания агроиндустриальных комбинатов. Председатель Укркомзета. Действительный член Комакадемии при ЦИК СССР с 1930 года, академик АН УССР с 1928 года, академик АН БССР с 1933 года, доктор экономических наук (1936). В 1931—1938 годы вице-президент АН УССР, одновременно директор Украинского института марксизма-ленинизма (1930—1933) и президент Всеукраинской ассоциации марксистско-ленинских институтов (ВУАМЛИН).

Карьера в ВКП(б) и КП(б)У

Делегат XIV-XVII съездов ВКП(б). С 1923 года — член ЦК КП(б)У, в 1926-37 гг. — кандидат в члены Политбюро ЦК КП(б)У. Делегат V Конгресса Коминтерна (1924). Член ВЦИК, ЦИК СССР. С 1923 года — член Президиума ЦИК УССР.

Память

В честь А. Г. Шлихтера была названа улица в Киеве (Днепровский район), в 2015 году переименована в Вифлеемскую. Так же названа улица в г. Харькове (Киевский район, Большая Даниловка). Так же названа улица в г. Тамбове и Ефремове

Сочинения

• Кустарные промыслы в Енисейской губернии. Красноярск, 1915.
• Экономическое положение крестьян и «инородцев» Туруханского края. Красноярск, 1916.
• К вопросу о ренте усадебных городских земель. M. -Пг., 1919.
• Ильич, каким я его знал. Л., 1926.
• На баррикадах пролетарской революции. Харьков, 1927.
• Проблеми соціялістичної реконструкції сільского господарства. Харків, 1930.
• Учитель и друг трудящихся. М., Госполитиздат, 1957
• Вибрані твори. Київ, 1959.
• Ильич, каким я его знал. М., Политиздат, 1970
• Аграрный вопрос и продовольственная политика в первые годы Советской власти. М., Наука, 1975
• Экономические проблемы фундамента строительства социализма. М., Наука, 1982
• Вопросы революции в России и некоторые проблемы теории общественной мысли. М., Наука, 1983

Литература

• Вирнык Д. Ф. Жизненный путь большевика. (М., 1960)
• Кабанов В. В. Временный заместитель народного комиссара земледелия А. Г. Шлихтер // Первое советское правительство / науч. ред. А. П. Ненароков (М., 1991)

Отрывок, характеризующий Шлихтер, Александр Григорьевич

Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.