Экваториальная раса

Экваториальная раса — устаревшая концепция в физической антропологии. Опираясь на некоторое внешнее сходство между негроидами и австралоидами (тёмная пигментация кожи и глазных яблок, курчавые волосы, широкий нос, толстые губы, прогнатизм, пропорции тела), ряд антропологов объединяли их в одну расу или как минимум включали в общий «расовый ствол».

Однако данные признаки носят адаптивный характер и вполне могли возникнуть независимо в обеих группах. Современные генетические исследования показали, что с точки зрения генетики между негроидами и австралоидами наблюдается наибольшее несходство по сравнению с другими популяциями людей. Это является следствием особенностей процесса расселения анатомически современных людей из Африки: согласно современным данным, ими в первую очередь было заселено тёплое побережье Евразии от юга Аравии до Новой Гвинеи и, возможно, Австралии, в то время, как заселение материковой Евразии происходило позднее и уже намного медленнее, так что население юго-востока Тихоокеанского региона ранее других групп отделилось от общего ствола. Кроме того, предки австралийцев, папуасов, меланезийцев и филипинских негритосов маманва в определённый период скрещивались с архаичными людьми восточной Евразии — «денисовцами», ареал которых, вероятно, достигал Новой Гвинеи, что также внесло вклад в своеобразие их генофонда.

Отрывок, характеризующий Экваториальная раса

Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал: