15 Big Ones
| 15 Big Ones | ||||
 | ||||
| Студийный альбом The Beach Boys | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска |
5 июля 1976 | |||
| Записан |
30 января — 15 мая 1976 | |||
| Жанр | ||||
| Длительность |
39:20 | |||
| Продюсер | ||||
| Страна | ||||
| Лейбл | ||||
| Brother / Reprise |
MS-2251 | |||
| Профессиональные рецензии | ||||
| ||||
| Хронология The Beach Boys | ||||
| ||||
«15 Big Ones» — двадцатый студийный альбом американской рок-группы The Beach Boys. Пластинка вышла в июле 1976 года на Brother Records и заняла 8-е место в американском хит-параде журнала «Биллборд». Брайан Уилсон впервые с 1966 года выступил единоличным продюсером альбома. «15 Big Ones» наметил возврат коллектива к своим рок-н-ролльным корням, и половина песен состоит из кавер-версий 1950—60-х гг., включая хит-сингл «Rock and Roll Music». С альбомом «15 Big Ones» начался новый период группы.
Обзор
К середине 1970-х гг. к The Beach Boys вернулась широкая популярность, вызванная, в первую очередь, сборником «Endless Summer» (1974) и общими ностальгическими веяниями в поп-музыке того времени. Свой последний к тому времени альбом («Holland») группа выпустила в 1973 году; он продолжал музыкальную эволюцию, заложенную группой в конце 1960-х гг. и бывшую с коммерческой точки зрения провальной. Неожиданная востребованность заставила группу пересмотреть свои музыкальные принципы; было решено записать альбом кавер-версий старых рок-н-роллов и привлечь Брайана Уилсона в качестве продюсера. Уилсон к тому времени уже давно вёл уединённый образ жизни и кроме того проходил курс интенсивной психотерапии под наблюдением доктора Юджина Лэнди; бывший лидер The Beach Boys чувствовал себя лучше, хотя ещё был далёк от полного выздоровления,[1] и, тем не менее, согласился принять активное участие (Уилсон также предложил назвать альбом «Group Therapy» — групповая терапия, — но другие члены группы отклонили его идею[1]). Уилсон решил задействовать упрощённые методы работы — количество дублей было минимальным, как и аранжировки. Остальные члены группы, не будучи уверенными в полной дееспособности Уилсона, вынуждены были по ночам в студии дописывать вокальный аккомпанемент в отсутствие своего продюсера.[1]
Откровенно против идеи выпуска альбома кавер-версий выступали Карл и Деннис Уилсоны, считавшие такой шаг регрессом, который нанесёт урон авторитету ансамбля. В интервью журналу «Newsweek» — после выхода пластинки — Карл сказал, что он разочарован альбомом, а Деннис добавил, что «всё это время народ ждал новый альбом The Beach Boys, и мне противно выпускать вот это».[2] Также, по их мнению, было ошибкой допускать Брайана Уилсона к контролю за звукозаписью: «он всегда был самовластным продюсером, но он не учёл тот момент, что в его отсутствие люди продолжают расти, что у людей появляются свои мнения», — сказал Деннис. — «С какой стати мне отказываться от своих прав как артиста? Ты чувствуешь себя немного избитым после всего этого процесса».[2] В качестве компромисса обсуждалась идея выпуска двух альбомов подряд: кавер-версии на одном и новый материал на другом. Однако Warner Brothers — дистрибьютор продукции лейбла группы Brother Records — и Майк Лав с Аланом Джардином хотели издать альбом, как можно скорее.[1] В итоге было решено выпустить одну пластинку, перемежающую старые и новые песни.
Открывающая альбом «Rock and Roll Music» — кавер-версия песни Чака Берри 1957 года — вышла на сингле и, заняв 5-е место, стала самым крупным хитом The Beach Boys со времени «Good Vibrations» (1966). Записать её предложил Майк Лав, памятуя о том, как в своё время первым хитом группы стала «Surfin’ USA», скопированная с «Sweet Little Sixteen» Берри.[1] Кроме «Rock and Roll Music» в альбом вошли ещё семь перепевок: «Chapel of Love» The Dixie Cups 1964 года, «Just Once in My Life» The Righteous Brothers 1965 года (соавтором её, как и предыдущей песни, был Фил Спектор), «Talk to Me» Джо Сенеки, «Palisades Park» Фредди Кэннона 1962 года, «A Casual Look», джазовый стандарт «Blueberry Hill» и «In the Still of the Night» дуап-группы The Five Satins 1956 года. Во время работы над альбомом было записано ещё несколько кавер-версий, в «15 Big Ones» однако не вошедших («Shake, Rattle and Roll», «Come Go with Me», «Mony Mony» и др.). Из новых песен относительным успехом пользовался сингл «It’s OK», занявший 29-е место. «Susie Cincinnati», ставшая третьим синглом с альбома, была записана ещё в конце 1969 — начале 1970 года[3] и была выпущена в феврале 1970 года на обратной стороне сингла «Add Some Music to Your Day».
Название альбома указывает как на количество лет, прошедших с образования коллектива, так и на число песен на пластинке.
Обложка
Обложка была оформлена Дином Торренсом и Джимом Эвансом. Их дизайн логотипа названия группы позже не раз использовался в продукции The Beach Boys.
Список композиций
| Сторона А | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| № | Название | Автор | Вокал | Длительность | |||||
| 1. | «Rock and Roll Music» | Чак Берри | Майк Лав | 2:29 | |||||
| 2. | «It’s OK» | Брайан Уилсон / М. Лав | М. Лав, Деннис Уилсон | 2:12 | |||||
| 3. | «Had to Phone Ya» | Б. Уилсон / М. Лав / Дайана Ровелл | М. Лав, Алан Джардин, Д. Уилсон, Карл Уилсон, Б. Уилсон | 1:43 | |||||
| 4. | «Chapel of Love» | Джефф Барри / Элли Гринвич / Фил Спектор | Б. Уилсон | 2:34 | |||||
| 5. | «Everyone’s in Love with You» | М. Лав | М. Лав | 2:42 | |||||
| 6. | «Talk to Me» | Джо Сенека | К. Уилсон | 2:14 | |||||
| 7. | «That Same Song» | Б. Уилсон / М. Лав | Б. Уилсон | 2:16 | |||||
| 8. | «T M Song» | Б. Уилсон | А. Джардин | 1:34 | |||||
| Сторона Б | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| № | Название | Автор | Вокал | Длительность | |||||
| 1. | «Palisades Park» | Чак Баррис | К. Уилсон | 2:27 | |||||
| 2. | «Susie Cincinnati» | А. Джардин | А. Джардин | 2:57 | |||||
| 3. | «A Casual Look» | Эд Уэллс | М. Лав, А. Джардин | 2:45 | |||||
| 4. | «Blueberry Hill» | Ал Льюис / Ларри Сток / Винсент Роуз | М. Лав | 3:01 | |||||
| 5. | «Back Home» | Б. Уилсон / Боб Норберг | Б. Уилсон | 2:49 | |||||
| 6. | «In the Still of the Night» | Фред Пэррис | Д. Уилсон | 3:03 | |||||
| 7. | «Just Once in My Life» | Джерри Гоффин / Кэрол Кинг / Ф. Спектор | К. Уилсон, Б. Уилсон | 3:47 | |||||
В 2000 году альбом был переиздан на одном компакт-диске вместе со следующим альбомом «The Beach Boys Love You».
Альбомные синглы
- Rock and Roll Music / TM Song (Brother 1354; 24 мая 1976; № 5)
- It’s O.K. / Had to Phone Ya (Brother 1368; 9 августа 1976; № 29)
- Susie Cincinnati / Everyone’s In Love With You (Brother 1375; 1 ноября 1976)
Напишите отзыв о статье "15 Big Ones"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Badman, Keith. The Beach Boys. The Definitive Diary of America’s Greatest Band: On Stage and in the Studio. San Francisco, California: Backbeat Books, 2004. ISBN 0-87930-818-4 p. 358
- ↑ 1 2 Badman, Keith. The Beach Boys. The Definitive Diary of America’s Greatest Band: On Stage and in the Studio. San Francisco, California: Backbeat Books, 2004. ISBN 0-87930-818-4 p. 364
- ↑ Badman, Keith. The Beach Boys. The Definitive Diary of America’s Greatest Band: On Stage and in the Studio. San Francisco, California: Backbeat Books, 2004. ISBN 0-87930-818-4 p. 388
Ссылки
- [www.discogs.com/Beach-Boys-15-Big-Ones/master/78023 15 Big Ones на discogs.com]
Отрывок, характеризующий 15 Big Ones
– Отчего же не надо, коли ему хочется?– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
