At the Edge of Time
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
К:Альбомы 2010 года
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 11 мая 2011 года. |
| At the Edge of Time | ||||
 | ||||
| Студийный альбом Blind Guardian | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан |
ноябрь 2007 — апрель 2010 | |||
| Жанр | ||||
| Длительность |
63:5 | |||
| Продюсеры |
Чарли Бауэрфайнд | |||
| Страна | ||||
| Лейбл | ||||
| Профессиональные рецензии | ||||
| ||||
| Хронология Blind Guardian | ||||
| ||||
At the Edge of Time (рус. На краю времени) — альбом немецкой пауэр-метал-группы Blind Guardian, издан в 2010 году.
Содержание
Об альбоме
Официальная дата выхода альбома — 30 июля 2010 года. До выхода альбома Ханси Кюрш сообщил, что «At The Edge Of Time» будет их самый эпический и помпезный альбом. В сравнении с альбомом «A Twist In The Myth» направление текстов стало более фентезийным, как вы можете понять по названиям песен.
Оркестр был записан в концертном зале Дворжака Рудольфинум в Праге. Дата записи оркестра: август 2009 — январь 2010.
Помимо самого альбома существует также digipak версия на двух CD, в которую включено 8 дополнительных треков. Обложка для альбома была выполнена колумбийским художником Фелипе Мачадо Франко (Felipe Machado Franco).
Дата выхода музыкального видео на песню «A Voice in the Dark» — 3 августа 2010 года.
Список композиций
Вся музыка написана Андре Ольбрихом и Ханси Кюршем. Тексты ко всем композициям написаны Кюршем.
- «Sacred Worlds» — 9:17
- «Tanelorn (Into the Void)» — 5:58
- «Road of No Release» — 6.30
- «Ride Into Obsession» — 4.46
- «Curse My Name» — 5:52
- «Valkyries» — 6:38
- «Control the Divine» — 5:26
- «War of the Thrones» (piano version) — 4:55
- «A Voice in the Dark» — 5:41
- «Wheel of Time» — 8:55
- Бонусный CD Digipak
- Sacred Worlds (Extended «Sacred» Version)
- Wheel of Time (Orchestral Version)
- You’re the Voice (Radio Edit)
- Tanelorn (Into the Void) (Demo Version)
- Curse My Name (Demo Version)
- A Voice in the Dark (Demo Version)
- Sacred (Video Clip)
- Studio Documentary
Информация о композициях
- «Sacred Worlds» — изменённая версия оригинальной песни «Sacred», имеющая новые оркестровые начало и конец. Первоначальная версия песни была написана для видео игры компании Ascaron Sacred 2: Fallen Angel
- «Tanelorn (Into the Void)» — песня основана на серии книг Майкла Муркока «Вечный Воитель». Это песня в старом стиле группы.
- «Road of No Release» — основана на произведении Питера Бигля «Песнь трактирщика». Начало и конец сыграны на фортепиано.
- «Ride Into Obsession» — песня основана на серии книг Роберта Джордана «Колесо Времени». Песня представляет нам главных героев — Возрождённого Дракона и Тёмного Лорда Шай’итана. Очень быстра и имеет мощный припев.
- «Curse My Name» — первая баллада на альбоме, основана на памфлете Джона Мильтона «Право королей и правительств». Выполнена в средневековом стиле, при использовании таких инструментов как например флейта.
- «Valkyries» — песня с уклоном в прогрессив рок, основана на мифологии народов Севера, особенно на легенде о Валькириях.
- «Control the Divine» — основана на поэме Джона Мильтона «Потерянный рай». Похожа на песни с альбома «A Night at the Opera».
- «War of the Thrones» — основана на серии книг Джорджа Мартина «Песнь Льда и Огня». Повествует о нашествии Иных, вскользь упоминается война пяти королей. Вторая баллада на альбоме.
- «A Voice in the Dark» — также основана на серии книг Джорджа Мартина «Песнь Льда и Огня». Повествует о персонаже серии Бране Старке. Как и «Tanelorn» является возвращением к корням группы.
- «Wheel of Time» — песня основана на серии книг Роберта Джордана «Колесо Времени». Стартует с оркестра в восточном стиле. Напоминает «And Then There Was Silence» обилием хоров, смен ритма и оркестровых аранжировок.
Участники записи
- Ханси Кюрш (вокал)
- Андре Ольбрих (ведущая-гитара)
- Маркус Зипен (ритм-гитара)
- Фредерик Эмке (ударные, перкуссия, флейта, волынка)
Приглашённые музыканты
- Оливер Хольцварт (бас)
- Маттиас Ульмер (клавишные/фортепьяно)
- Эберхард Ханн (флейта)
- Клаус Маркворт (скрипка)
- Дирим Казероглу (скрипка)
Чарты
| Чарт (2010) | Максимальная позиция |
|---|---|
| German Albums Chart[2] | 2 |
| Greek Albums Chart[3] | 4 |
| Austrian Albums Chart[4] | 9 |
| Swiss Albums Chart[5] | 14 |
| Finnish Albums Chart[6] | 18 |
| Italian Albums Chart[7] | 19 |
| Swedish Albums Chart[8] | 22 |
| Japanese Albums Chart[9] | 29 |
| French Albums Chart[10] | 48 |
| Spanish Albums Chart[11] | 52 |
| Belgian Albums Chart[12] | 67 |
| Canadian Albums Chart[13] | 108 |
| US Billboard 200[14] | 108 |
Даты релизов в разных странах мира
| Страна | Дата релиза |
|---|---|
| Россия | июль 29, 2010 |
| Европа | июль 30, 2010 |
| США | август 24, 2010 |
| Япония | август 28, 2010 |
Напишите отзыв о статье "At the Edge of Time"
Примечания
- ↑ Александр Гагинский. [old.mirf.ru/Reviews/review5206.htm Рецензия] (рус.). Мир фантастики (24.09.12). Проверено 27 октября 2016.
- ↑ [www.mtv.de/charts/album50 :: MTV | Album Top 50 KW 37 | charts]
- ↑ [www.ifpi.gr/chart01.htm Ελληνικό Chart]
- ↑ [austriancharts.at/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a Blind Guardian — At The Edge Of Time — austriancharts.at]
- ↑ [hitparade.ch/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a Blind Guardian — At The Edge Of Time — hitparade.ch]
- ↑ [finnishcharts.com/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a finnishcharts.com — Blind Guardian — At The Edge Of Time]
- ↑ [italiancharts.com/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a italiancharts.com — Blind Guardian — At The Edge Of Time]
- ↑ [swedishcharts.com/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a swedishcharts.com — Blind Guardian — At The Edge Of Time]
- ↑ [www.oricon.co.jp/prof/artist/144293/products/music/879151/1/ アット・ジ・エッジ・オブ・タイム ブラインド・ガーディアンのプロフィールならオリコン芸能人事典-ORICON STYLE]
- ↑ [lescharts.com/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a lescharts.com — Blind Guardian — At The Edge Of Time]
- ↑ [spanishcharts.com/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a spanishcharts.com — Blind Guardian — At The Edge Of Time]
- ↑ [www.ultratop.be/fr/showitem.asp?interpret=Blind+Guardian&titel=At+The+Edge+Of+Time&cat=a ultratop.be — Blind Guardian — At The Edge Of Time]
- ↑ [www.blind-guardian.com/2010/09/03/highest-billboard-chart-debut-ever/ Highest Billboard chart debut ever! " Blind Guardian Official Website]
- ↑ [www.billboard.com/#/artist/blind-guardian/chart-history/246229 Music News, Reviews, Articles, Information, News Online & Free Music | Billboard.com]
Ссылки
- [www.blind-collection.com The Releases Of Blind Guardian] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о музыкальном альбоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий At the Edge of Time
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.
