Generation П (фильм)

Эта статья — о фильме. О книге см. Generation «П».

Generation П
Жанр	кинокомедия драма фантасмагория
Режиссёр	Виктор Гинзбург
Продюсер	Алексей Рязанцев Стас Ершов Джина Гинзбург Виктор Гинзбург Рафаел Минасбекян
Автор сценария	Виктор Гинзбург Джина Гинзбург Виктор Пелевин (роман)
В главных ролях	Владимир Епифанцев Михаил Ефремов Андрей Фомин Алексей Подольский
Оператор	Алексей Родионов
Кинокомпания	Киностудия им. М. Горького
Длительность	112 мин.
Бюджет	7,5 млн $
Сборы	4,4 млн $
Страна	Россия Россия
Год	2011
IMDb	ID 0459748
[generationp.ru Официальный сайт]
Выход фильма «Generation П»

К:Фильмы 2011 года

«Generation П» (англ. Generation P) — экранизация одноимённого романа Виктора Пелевина в постановке Виктора Гинзбурга. Работа над фильмом началась в конце 2006 года, в российский прокат фильм вышел 14 апреля 2011 года. В первые два дня проката на территории СНГ фильм посмотрели 255 тысяч зрителей, сборы за этот период составили более 2 миллионов долларов.

История создания

Проект снимался как независимое кино — деньги на съёмку Гинзбург привлекал самостоятельно. Бюджеты стремительно кончались, и несколько раз картина была на грани остановки, поэтому процесс съёмок занял около пяти лет.

Фильм «Generation П» — первая большая работа автора — был воспринят публикой и критиками очень остро. Одни утверждали, что в нём нет и тени Пелевина, другие уверены, что он — точный подстрочник романа. При этом, работая над сценарием Гинзбург изменил по-своему многие части, впрочем, очень аккуратно, боясь нарушить атмосферу самого произведения.

Сценарий в корне отличается от романа по структуре и динамике. У меня рекламщик рождается в киоске ещё до появления Морковина, изменена последовательность ключевых событий, визуализирована и связана воедино мистическая линия, которая считалась просто неподъёмной для кино, и, конечно, я дал герою то, что необходимо в кинематографе — собственную волю, когда он создаёт кандидата Смирнова. Ведь это история без классического сюжета, тут всё завязано на динамике, на силе аттракциона и на „о нет!“ философской мысли. Меня даже радует, что критики принимают это за дословную экранизацию — получается, мне удалось донести дух и суть произведения до зрителя. Виктор Гинзбург

Сюжет

Выпускник Литинститута Вавилен Татарский через карьеру в рекламном бизнесе России 1990-х годов проходит путь от продавца в ларьке до цифрового воплощения мужа богини Иштар.

Сюжет в целом соответствует роману Пелевина, при этом опущены или сокращены некоторые главы романа, а также добавлены сцены, которых нет в книге. Так, «речь» Че Гевары о вау-импульсах и вау-факторах, которая занимает более 5 % общего объёма романа, в фильме длится чуть более минуты. Всего из одной фразы Морковина в книге: «Надо новых политиков делать, современных — программу вместе с харизмой!» в фильме выведена линия нового президента России, которого «Межбанковский комитет» «слепил» из водителя Коли.

В ролях

• Владимир Епифанцев — Вавилен Татарский
• Михаил Ефремов — Леонид (Легион) Азадовский
• Андрей Фомин — Сергей Морковин
• Владимир Меньшов — Фарсук Карлович Фарсейкин
• Александр Гордон — Ханин
• Олег Тактаров — Вовчик
• Рената Литвинова — Алла
• Андрей Панин — Коля Смирнов
• Сергей Шнуров — Андрей Гиреев
• Леонид Парфенов — камео
• Амалия Мордвинова — Лена
• Андрей Васильев — помощник Азадовского
• Роман Трахтенберг — Саша Бло
• Юрий Сафаров — Гусейн
• Иван Охлобыстин — Малюта
• Алексей Вейцлер — камео
• Елена Полякова — продавщица эзотерических товаров
• Марианна Максимовская — камео
• Игорь Григорьев — Сергей
• Юлия Бордовских — камео
• Павел Пепперштейн — монтажёр Сеня
• Василий Горчаков — ханыга из партии «Народная воля»
• Игорь Миркурбанов — Дима Пугин
• Валерий Николаев — эпизод
• Алексей Подольский

Съёмочная группа

• Режиссёр: Виктор Гинзбург
• Сценаристы: Джина Гинзбург, Виктор Гинзбург
• Оператор: Алексей Родионов
• Художники: Пётр Пророков, Екатерина Харнас, Юрий Матей, Нина Кобиашвили
• Дизайн: Даниэл Обэр, Алекс Тылевич, Антон Реоли, Андрей Будаев, Юрий Балашов, студия Лебедевa, студия ТРИГРАФ
• Монтаж: Антон Анисимов, Каролина Мачиевска, Ираклий Квирикадзе, Владимир Марков
• Супервайзер визуальных эффектов: Антон Реоли, Владимир Лещинский
• Со-продюсеры: Роджер Триллинг, Иван Засурский, Джим Стил, Стивен Бенсон, Кристин Хэверкрофт, Дмитрий Юрцвайг
• Генеральные продюсеры: Юрий Крестинский, Леонид Огородников, Андрей Васильев, Владимир Яковлев, Данил Хачатуров
• Продюсеры: Алексей Рязанцев, Стас Ершов, Джина Гинзбург, Виктор Гинзбург

Критика и отзывы

Мы носимся с нашими девяностыми как с писаной торбой, но каким-то образом ощущение радостного и опасного хаоса удалось передать режиссёру, который называет себя «американцем в России и русским в Америке». "Фильм Гинзбурга — туземный «Гражданин Кейн» без финального покаяния — заканчивается в той точке, где пелевинская сатира из девяностых становится реальностью сегодняшнего дня.

— Мария Кувшинова, OpenSpace.ru

У режиссёра фильма Виктора Гинзбурга получилось главное — он достоверно передал именно этот посыл, это чувство мистического отчаяния от того, что тебя «засосало», а от правил игры уже не отказаться. От детальной проработки российской действительности 90-х с её торгашами, «крышами», разборками и стрелками, малиновыми пиджаками и поклонением Пепси-коле, режиссёр постепенно, но с нарастающей силой, переходит к захлестывающей Матрице.

— Оксана Нараленкова, Российская Газета

Вербальное остроумие Пелевина и визуальная фантазия Гинзбурга представляют гнозис в трагикомическом виде, а там, где высмеиваются амбиции рекламодателей, пародируются приёмы рекламщиков и звучит едкая издёвка над всей современной цивилизацией — в виде натурального стёба… С другой стороны, экранная версия «Generation „П“» имеет отчётливое отношение к жанру киберпанка, где действие часто происходит в киберпространстве, размывающем границу между действительностью и виртуальной реальностью.

— Виктор Матизен, Новые Известия

Тем удивительнее, что именно этот сумбурный, ввергающий в непонимание пересказ вдруг оказывается единственным вариантом адекватной передачи главного эффекта романа — шока от того, как из хаотичного нагромождения смыслов и бессмыслиц, постмодернистского гона и размышлений о русской ментальности вдруг сама по себе складывается чёткая картина мироустройства, незримая фигура того самого русско-вавилонского пса, уже очнувшегося и пускающего слюни.

— Денис Рузаев, TIme Out Москва

Это кино не про кокаин, мухоморы, рекламу и «лихие девяностые», как пишут те, кто фильма в глаза не видел. Это кино про рехнувшуюся страну, которая «нюхнула» свободы и обезумела, потеряв целое поколение несчастных мальчиков, ставших сукиными сынами и бессовестной сволочью. Это — сатира. Самая настоящая, по заветам Свифта и Щедрина. Сатира, как полагается, с элементами фантасмагории. Талантливый плевок в физиономию всем заправилам нынешней мерзопакостной жизни…

— Татьяна Москвина, Аргументы Недели

Фильм удался — потому что очень живой, смотрится «на одном дыхании» и говорит о серьёзных вещах легко и весело. Это несомненная удача — суметь изобразить достаточно гадкую жизнь, своего рода «антиутопию», и сделать это с юмором, с весёлыми аттракционами для зрителя, с показом всяческой роскоши и красоты. Без какого-либо занудства, без малейших попыток выжать слезу, без претензий на трагедию даже там, где она, возможно, есть. Без морализирования — или с таким морализированием, которое не напрягает. Фильм пьётся как газированный коктейль с чем-то пьянящим и опасным.

— Леонид Смирнов, Росбалт

Это фильм виртуозный, демонстрирующий последствия победы капитализма в холодной войне, его можно сравнить с легендарным фильмом «Прирождённые убийцы» Оливера Стоуна. Картина взрывная, впечатляющая. Фильм убедительно воссоздает на экране революционный период, и может похвастаться впечатляющей ценностью для истории, погружает в среду, рисует яркие зрительные образы времени.

— Peter Debruge, Variety

… «Generation П» стоит досмотреть, даже если происходящеe на экране вас озадачивает. Ведь это во многом замочная скважина, сквозь которую открывается будущее всего мира.

— Joshua Rothkopf, Time Out New York

Поп-артовый постсоветский сатирический фильм, снятый по заумно сложному роману Виктора Пелевина «Generation П», опубликованному в 1999 году, представляет собой дерзкий и головокружительный комментарий о возможностях рекламы и о совращении души. Несуразный, необузданный, перенасыщенный и неистовый фильм «Generation П» выглядит роскошно (великолепная операторская работа Алексея Родионова), но фильм озадачивает ничуть не меньше чем развлекает. В поисках своей духовности Вавилен роется в мусорном баке рынка — подстёгиваемый галюценогенными грибами и ЛСД — и не удивительно что его пальцы натыкаются как на чеченских бандитов, так и на призрак Че Гевары. Но в фильме этим хаосом рулит такая уверенная дерзость мысли, которая возвышает материал от унылой алчности до исступлённого торжества слоганов и перевоплощения.

— Jeannette Catsoulis, The New York Times

Одновременно развлекательный и циничный, полный праведного гнева, фильм «Generation П» — это путешествие к жестокому и прогнившему центру медиа/власти страны, чья борьба за самосознание превратилась в зловещую рекламную кампанию.

— Vadim Rizov, IndieWire

Награды и премии

Фильм был приглашён в официальные программы десятков ведущих фестивалей мира, включая престижную программу «Авангард» фестиваля в Торонто. Фильм выиграл «Специальное упоминание жюри» в Карловых Варах и получил приз зрительских симпатий на проходившем в Варшаве фестивале российского кино «Спутник над Польшей», самого крупного в мире ежегодного смотра российских фильмов.

Издание «Russia Beyond the Headlines», являющееся международным проектом «Российской газеты», назвала Generation «П» одним из лучших 11 фильмов 2011 года, поставив его на первое место.

В январе 2012 года американское интернет-издание The Huffington Post поставило фильм на первое место среди 63 иностранных фильмов, принимавших участие в международном кинофестивале в Палм-Спрингс (Калифорния).

Прочее

Фильм был снят в Москве и Подмосковье. Так, «Институт пчеловодства», он же «Межбанковский комитет», снимался в основном в здании РИА Новости на Зубовском бульваре. Кабинет Азадовского с панорамным видом на Москву снимался в Смоленском пассаже.

Ссылки

• Гуреев М. В. Поколение «пепси» или «пятой ноги»? [Электронный ресурс] // Сервер национальной прозы РФ. — Режим доступа: www.proza.ru/2011/05/14/1322
• [www.bbc.co.uk/russian/entertainment/2011/02/110221_ginzburg_interview.shtml Режиссёр: «Generation П» — истинно независимое кино (интервью Виктора Гинзбурга для «BBC Russian»)]
• «Generation П» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v538229 Generation П] (англ.) на сайте allmovie
• [artread.ru/articles/pelevin/mnogostradalnyi-trip Многострадальный трип (рецензия сайта ArtRead.ru)]
• [www.kp.ru/daily/24387.5/566331/ Виктор Гинзбург, режиссёр "Generation «П»: «Все, что сочинил Пелевин в 90-х, стало реальностью!»] // «Комсомольская правда», 2 ноября 2009
• [www.rian.ru/interview/20110411/363175459.html Виктор Гинзбург: против мухоморов закона нет] // «РИА Новости», 11.04.2011
• Антон Самарин. [www.russkiymir.ru/publications/87893/ Виктор Гинзбург: Кому охота быть матрицей?] // фонд «Русский мир», 13.04.2011
• [www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/publications/comments/comment0092.html «Generation П»: знаковое кино о российской эзотерике 90-х (Фонд «Русский мир», 2011 г)]
• [www.youtube.com/watch?v=zysWJzRtekU Мнение о фильме психотерапевта А. Г. Данилина]

Отрывок, характеризующий Generation П (фильм)

Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.