Threskiornis solitarius
| † Threskiornis solitarius | |||||||||||||||||||||||||||||||
 Предположительная реконструкция | |||||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||
|
Threskiornis solitarius | |||||||||||||||||||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||
| Ареал | |||||||||||||||||||||||||||||||
|
| |||||||||||||||||||||||||||||||
| Охранный статус | |||||||||||||||||||||||||||||||
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Исчезнувшие видыIUCN 3.1 Extinct: [www.iucnredlist.org/details/22728791 22728791 ] | |||||||||||||||||||||||||||||||
| Исчезнувший вид | |||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||
Threskiornis solitarius (лат.) — вид вымерших птиц из семейства ибисовых (Threskiornithidae). Представители обитали в лесах острова Реюньон (ранее носил название Бурбон). Из-за неточностей на картинах голландских художников XVII—XVIII веков вид долгое время рассматривался в составе подсемейства дронтов и фигурировал под названием реюньонский дронт[1]. Современные представления о таксономической принадлежности базируются на изучении костей этих птиц.
Содержание
Первоначальное описание
Исследователи XVII—XVIII веков, в частности голландские моряки, описывают крупную, светлоокрашенную, плохо летающую птицу с длинными ногами и шеей, и сравнительно большим, изогнутым клювом. На основании не вполне точных рисунков граф де Бюффон поместил этот вид в подсемейство дронтов. Из-за того, что птицы вели одиночный образ жизни, в описаниях часто встречается слово solitarius, из-за чего возникла путаница с родригесским дронтом. До конца XX века вид описывался, как реюньонский или белый дронт.
Более точное описание приводит Дюбуа. Он также называет птиц словом solitarius, так как они всё время держатся в одиночку. Они размером с большого гуся, белые, с чёрными кончиками крыльев и хвоста. Рулевые перья напоминают таковые страуса; Шея длинная, и клюв, как у вальдшнепа (возможно, имелся в виду кулик-сорока, обладатель более массивного клюва), но больше, ноги почти такие же, как у индюков. Эта птица хорошо бегает, но летает очень мало.
Из этого описания следует, что птица напоминала современного священного ибиса, но более крупного и с ограниченными возможностями полёта, что, возможно, объяснялось островным образом жизни. Однако останки птицы долгое время не были найдены, и было сложно что-либо сказать о птице. Неоднократно существование белого дронта ставилось под сомнение именно из-за того, что на старых рисунках птица была изображена с неестественно длинным клювом, свойственным семейству ибисов, но не дронтам.
Современные представления
В 1974 году на Реюньоне были найдены субфоссильные кости ранее неизвестной птицы, которую сразу же отнесли к аистообразным. В 1987 году птица была идентифицирована, как вид, близкий к лысому ибису. Тем не менее, по современным представлениям его относят к роду Threskiornis.
Образ жизни
Об образе жизни реюньонского ибиса имеются весьма скудные сведения. Тот же Дюбуа говорит, что птицы жили в горах, избегая болот (что нетипично для большинства ибисов). Питались червями, которых добывали из рыхлой почвы. Из-за слабых способностей к полёту гнездились, вероятнее всего, на земле.
Вымирание
Реюньонский ибис исчез в первой половине XVIII века. Причиной вымирания, вероятно, является охота, так как большинство путешественников отметили, что мясо птицы отличалось превосходным вкусом. Завезённые на остров кошки, собаки и свиньи также отрицательно влияли на состояние популяции, разоряя гнёзда ибисов (собаки, возможно, преследовали и взрослых птиц). Уже к 1667 году птицы остались только в высокогорной части острова, а между 1710 и 1715 годами, видимо, исчезли совсем.
Напишите отзыв о статье "Threskiornis solitarius"
Литература
- Humme, J. P. Cheke, A. S. (2004). The white dodo of Réunion Island: unravelling a scientific and historical myth. Archives of natural history 31 (1): 57-79. [julianhume.co.uk/wp-content/uploads/2010/07/Hume-and-Cheke-no-illustrations.pdf Текст] (англ.) (Проверено 9 ноября 2012)
- de Lozoya, A. V. (2003). An unnoticed painting of a white dodo. Journal of the History of Collections 15 (2): 201—210. DOI:10.1093/jhc/15.2.201
Примечания
- ↑ Винокуров А. А. Редкие и исчезающие животные. Птицы / под редакцией академика В. Е. Соколова. — М.: «Высшая школа», 1992. — С. 57. — 100 000 экз. — ISBN 5-06-002116-5.
|
Это заготовка статьи по орнитологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Reunion Ibis (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Threskiornis solitarius
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
