Атланта Трэшерз

{{Хоккейный клуб |Лига = НХЛ |Дивизион = Юго-восточный |Конференция = Восточная |фон = #4C82C3 |текст = #FDB231 |Название = Атланта Трэшерз |Эмблема = |Страна = {{Флагификация/Россия}

| Флагификация/флагификация | variant = | размер = }} Кубок Стэнли 1999-2000 2000-2001 2001-2002 2002-2003 «Атла́нта Трэ́шерз» (англ. Atlanta Thrashers) — бывший профессиональный хоккейный клуб, выступавший в Национальной хоккейной лиге. Базировался в городе Атланта, штат Джорджия, США. В 2011 году клуб переехал в Виннипег, Канада и был переименован в «Виннипег Джетс».

История

Основание клуба

Дебютировав в сезоне 1999—2000 годов, «Атланта Трэшерс» стали 28-й командой НХЛ и таким образом является одним из самых молодых клубов лиги. В 1997 году руководство Национальной Хоккейной Лиги объявила о своём решении «расшириться» с 26 до 30 команд, и одним из новичков должна была стать именно команда «Атланта Трэшерс». Именно так, после 19-летнего перерыва, большой хоккей вернулся в штат Джорджия (с 1972 по 1980 год в Атланте играла команда «Флеймз», которая из-за финансовых проблем была вынуждена переехать в Калгари, где стала одной из ведущих в лиге в конце 80-х годов). В итоге клуб был основан в 1999 году, а уже летом того же года «Дятлы» получили первый номер на первом в своей истории драфте. Руководство в итоге выбрало чешского нападающего Патрика Штефана, которому по всем соображениям отводилась роль лидера в только что созданном коллективе. Домашним стадионом клуба стал «Филипс Арена», рассчитанный на 18750 зрителей.

Первые годы в НХЛ

Свой первый матч «Трэшерс» провели 2 ноября 1999 года, проиграв «Нью-Джерси Девилз» на своём льду со счётом 1:4, а автором первой шайбы «Дятлов» стал капитан Келли Бакбергер. Однако первая победа пришла довольно быстро, уже в 4-й игре сезона в Нью-Йорке против «Айлендерс» 2:0. Но, в целом, новой команде было сложно конкурировать с более опытными оппонентами. Неудивительно, что первый сезон «Атланта» закончила с худшими показателями в Лиге. С 14 победами, 7 ничьими и 61 поражением (всего 39 очков) команда показала четвёртый худший результат в истории НХЛ среди команд-новичков, начиная с 1970 года, и даже второй худший по количеству поражений на домашнем льду (29).

Однако уже в следующем сезоне 2000-01-го годов «Трэшерс» показали отличный прогресс. На сей раз команде из штата Джорджия удалось взять верх в 23 матчах и набрать при этом 60 очков, а по итогам чемпионата «Дятлы» расположились на 13 месте в Восточной Конференции, опередив «Айлендерс» и «Тампу-Бэй». В начале сезона 2001-02 годов казалось, что дела у команды пойдут на поправку, так как в составе клуба заблистали два лучших новичка лиги — Дэни Хитли и Илья Ковальчук, однако итог снова оказался худшим в лиге: одержав всего 19 побед и набрав 54 очка «Атланта» заняла последнее место в регулярном первенстве (застолбив за собой звание худшей команды Востока). Хотя по итогам чемпионата, Дэни Хитли (67 очко (26 голов + 41 передачу)) был признан лучшим новичком сезона получив «Колдер Трофи», а первый номер драфта 2001 года Илья Ковальчук (51 очко (29 голов + 22 передачи)), уже тогда считался несомненной будущей звездой НХЛ. Крайне слабый старт «Трэшерс» в 2002-03-го годов привёл к увольнению с поста старшего тренера Курта Фрэйзера, и на его место в январе 2003 года был нанят Боб Хартли, бывший наставник «Колорадо Эвеланш». Под руководством Хартли «Атланта» заиграла более организовано и надёжнее в защите, что сразу сказалось на результатах, хотя команда снова осталась за чертой участников плэй-оффа. 74 набранных очка по итогам чемпионата стали лучшим результатом в истории «Дятлов», но до зоны плей-офф команде не хватило 9 баллов.

В конце сентября 2003 года «Трэшерс» потрясла катастрофа — в автомобильной аварии тяжелые травмы получили лучший хоккеист команды Дэни Хитли и нападающий Дэн Снайдер. Последний так и не пришёл в сознание и спустя одну неделю скончался. Хитли потребовалось четыре месяца, чтобы вернуться на лед. «Трэшерс» тяжело переживали потерю товарища, однако довольно сильно начали сезон 2003-04 гг и поначалу шли в лидерах Юго-Восточного дивизиона, но затем скатились в низ турнирной таблицы (из-за ужасающей серии с конца декабря по середину февраля, включившую в себя только одну победу в 21-й игре). В итоге «Дятлы» с 78 очками финишировали на 10 месте в Восточной Конференции. Однако небольшой повод для радости у болельщиков и команды всё-таки нашёлся, 20-летний «Атланты» Илья Ковальчук вышел в число лучших игроков лиги, с 41 голом российский нападающий разделил первое место с Риком Нэшом («Коламбус») и Джеромом Игинлой («Калгари») в борьбе за Трофей Мориса Ришара, как самый результативный игрок сезона.

Локаут и выступления после него

Потеряв сезон 2004-05 из-за локаута, руководство «Атланты» поставило перед командой чёткую задачу в 2005-06 — попасть в плей-офф. Выполнять это задание «Трэшерс» пришлось без Хитли, попросившего летом 2005 года обмена и в итоге оказавшегося в «Оттаве». В обмен на Хитли «Атланта» получила от «Сенаторс» талантливого словацкого форварда Мариана Госсу и опытного защитника Грега Девриза. В рядах «Атланты» так же появились опытный словацкий ветеран Петер Бондра, чешский нападающий Бобби Холик, защитник Ярослав Модры и американский вратарь Майк Данэм. Так же продлив контракт со старшим тренером Хартли и подписав с некоторой задержкой новый договор с Ковальчуком на пять лет на $32 миллиона долларов, «Трэшерс» сделали всё, что было в их силах, однако чехарда в воротах, связанная с травмой ведущего голкипера Кари Лехтонена, снова отправила команду на каникулы сразу после окончания регулярного чемпионата. «Атланте» не хватило всего двух очков для попадания в плей-офф, хотя команда и набрала рекордные для себя 90 очков и одержав 41-у победу.

В сезоне 2006-07-го годов «Пересмешники» первенствовали в Юго-восточном дивизионе, попутно установив командные рекорды по победам и набранным очкам (команда улучшила прошлогодние показатели на 2 победы и 7 очков), впервые в своей истории попав в плей-офф. Но там в первом же рануде «Атланта» ничего не смогла противопоставить «Нью-Йорк Рейнджерс», проиграв им серию всухую — 0:4. Вряд ли поклонники клуба сильно надеялись на проход своих любимцев, однако и такого провала они, конечно, тоже не ожидали. «Рейнджеры» просто оказались на голову сильнее «Дятлов», обыграв их в четырёх матчах с общей разницей шайб 17:6 (при этом третья игра завершилась со счетом 7:0).

В сезоне 2007-08-го годов от «Атланты» ждали большего, чем было достигнуто в прошлом чемпионате. Однако провальный старт команды привел к тому, что Боб Хартли, которого вчера готовы были носить на руках, оказался не у дел, а пост главного тренера занял генеральный менеджер клуба Дон Уоддэл. Кардинально выправить ситуацию ему не удалось, а сезон для «Трэшерс» оказался практически потерянным. Перед дэдлайном Уоддэл отпустил в «Питтсбург» не желавших продлевать контракт с клубом Мариана Хоссу и Паскаля Дюпуи, получив взамен перспективных канадских хоккеистов Колби Армстронга, Эрика Кристенсена и Анджело Эспозито. По итогам регулярного чемпионата «Атланта» заняла предпоследнее место в Восточной Конференции, набрав всего 76 очков.

Последние сезоны, продажа и переезд

В следующие три сезона команда безуспешно пыталась пробиться в плей-офф и продолжала терять лидеров. В 2010 году из команды уходит её основной игрок Илья Ковальчук. Хоккейная команда довольно сильно уступала по популярности футбольной «Фэлконс», бейсбольной «Брэйвз» и баскетбольной «Хокс», а средняя посещаемость домашних матчей составляла 13 469, что является 28 показателем из 30 в НХЛ. Сезон 2010/11 оказался последним для «Атланты», в нём команда также не смогла попасть в плей-офф заняв лишь четвёртое место в своем дивизионе и 12-е на «Востоке». По окончании сезона появились слухи о продаже клуба и возможном его переезде. Косвенным подтверждением слухов стал переезд Манитоба Муз (фарм-клуб Ванкувер Кэнакс) из Виннипега в Сент-Джонс. 31 мая 2011 года на официальном сайте «Атланты» появилась информация о продаже команды компании True North Sports and Entertainment за $170 млн и её переезде в Виннипег. Чуть позже комиссионер лиги Гэри Бэттман официально объявил о переезде «Трэшерз» в Виннипег.

Статистика

Сокращения: И = сыгранные матчи в регулярном чемпионате, В = победы, П = поражения, Н = ничьи, ПО = поражения в овертаймах, О = очки, ЗШ = забитые шайбы, ПШ = пропущенные шайбы, Рег. чемп. = место, занятое в указанном дивизионе по итогам регулярного чемпионата, Плей-офф = результат в плей-офф

Сезон	И	В	П	Н	ПО	О	ЗШ	ПШ	Рег. чемп.	Плей-офф
1999-00	82	14	57	7	4	39	170	313	5, Юго-восточный	не попали
2000-01	82	23	45	12	2	60	211	289	4, Юго-восточный	не попали
2001-02	82	19	47	11	5	54	187	288	5, Юго-восточный	не попали
2002-03	82	31	39	7	5	74	226	284	3, Юго-восточный	не попали
2003-04	82	33	37	8	4	78	214	243	2, Юго-восточный	не попали
2004-05	—	—	—	—	—	—	—	—	—	—
2005-06	82	41	33	—	8	90	281	275	3, Юго-восточный	не попали
2006-07	82	43	28	—	11	97	246	245	1, Юго-восточный	проиграли в четвертьфинале конференции, 0:4 («Рейнджерс»)
2007-08	82	34	40	—	8	76	216	272	4, Юго-восточный	не попали
2008-09	82	35	41	—	6	76	257	280	4, Юго-восточный	не попали
2009-10	82	35	34	—	13	83	234	256	2, Юго-восточный	не попали
2010-11	82	34	36	—	12	80	223	269	4, Юго-восточный	не попали
Всего:	902	342	437	45	78	807	2465	3014	11 сезонов	одно попадание в плей-офф

Игроки

Неиспользуемые номера (на момент существования команды)

• 37 — Дэн Снайдер, центральный нападающий. Номер не использовался после трагической смерти игрока в сентябре 2003 года.

Индивидуальные рекорды

• Наибольшее количество сыгранных игр в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 594
• Наибольшее количество очков в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 615 (328+287)
• Наибольшее количество заброшенных шайб в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 328
• Наибольшее количество шайб в большинстве в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 115
• Наибольшее количество победных шайб в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 40
• Наибольшее количество заброшенных шайб в овертайме в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 9
• Наибольшее количество результативных передач в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 287
• Наибольшее количество бросков в створ в регулярных чемпионатах: Илья Ковальчук (2001-10) — 2178
• Наибольшее количество штрафных минут в регулярных чемпионатах: Эрик Бултон (2005-11) — 639
• Наибольшее количество очков в регулярном сезоне: Мариан Хосса (2006-07) — 100 (43+57)
• Наибольшее количество очков, набранных защитником в регулярном сезоне: Дастин Бафлин (2010-11) — 53 (20+33)
• Наибольшее количество заброшенных шайб в регулярном сезоне: Илья Ковальчук (2005-06, 2007-08) — 52
• Наибольшее количество заброшенных шайб в большинстве за регулярный сезон: Илья Ковальчук (2005-06) — 27
• Наибольшее количество победных шайб за регулярный сезон: Вячеслав Козлов (2006-07) — 8
• Наибольшее количество результативных передач за регулярный сезон: Марк Савар (2005-06) — 69
• Наибольшее количество штрафных минут в регулярном сезоне: Джефф Оджерс (2005-06) — 226
• Наибольшее количество «сухих» игр в регулярном сезоне: Кари Лехтонен (2006-07 и 2007-08) и Ондржей Павелец (2010-11) — 4

Ссылки

• [www.atlantathrashers.com Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Атланта Трэшерз

Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.