Баламутов, Александр Дмитриевич

Александр Дмитриевич Баламутов
А. Д. Баламутов
Дата рождения	1904(1904)
Место рождения	станица Ханженково Екатеринославская губерния, Российская империя
Дата смерти	1979(1979)
Место смерти	Москва, Советский Союз
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР  СССР
Род войск	НКВД
Годы службы	1937-1946
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	1946, 1966

Александр Дмитриевич Баламутов (1904—1979) — начальник 7-го (секретно-шифровального) отдела ГУГБ НКВД СССР, подполковник внутренней службы (1957).

Биография

Родился в русской семье крестьянина (позже отец был рабочим-горняком). В ВКП(б) с июня 1926. Образование получил в совпартшколе 2-й ступени Курской губернии с сентября 1923 по сентябрь 1925, Московском электротехническом институте с марта 1931 по март 1934.

Ламповщик на шахте в Ханженково Макеевского района с июня 1917 по май 1918. Сельскохозяйственный рабочий на станции Полевая Курской губернии с июня 1918 по август 1919. Работал в хозяйстве родителей с августа 1919 по апрель 1920. Председатель и секретарь Колодненского волостного комитета РКСМ в Курской губернии с апреля 1920 по апрель 1922. Секретарь, председатель Новоселидебновского сельсовета Курского уезда Курской губернии с апреля 1922 по сентябрь 1923. Инструктор Белгородского уездного комитета РЛКСМ с сентября по ноябрь 1925. Инструктор, заместитель заведующего агитационно-пропагандистским отделом Белогородского ВКП(б) с ноября 1925 по сентябрь 1927. Ответственный секретарь Корочанского волостного комитета ВКП(б) с сентября 1927 по декабрь 1928. Ответственный инструктор, заместитель заведующего организационным отделом Елецкого окружного комитета ВКП(б) с декабря 1928 по октябрь 1929. Ответственный секретарь Липецкого городского комитета ВКП(б) с октября 1929 по май 1930. Заместитель директора Дерюгинского сахарного комбината с июня 1930 по март 1931. Начальник политического отдела Старинского свеклосовхоза Куйбышевской области с марта 1934 по январь 1937.

В органах НКВД начал стажёром 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР с января 1937 по 23 апреля 1937, затем заместитель начальника 1-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР до 14 декабря 1937. Секретарь партийного комитета ГУГБ НКВД СССР с 14 декабря 1937 по июнь 1938. Начальник 3-го специального отделения НКВД СССР с 28 марта 1938 по 29 сентября 1938. Начальник 7-го отдела ГУГБ НКВД СССР с 29 сентября 1938 по 8 апреля 1939. С 21 июля 1939 по апрель 1941 руководил «Ухтижемлагом», при этом являлся начальником Управления Ухто-Ижемского ИТЛ и комбината НКВД с 8 апреля 1939 по 8 мая 1941. Начальник строительного управления Западного фронта с 6 июня по август 1941. Начальник строительства № 1001 и ИТЛ НКВД с 26 августа 1941 по 26 января 1942. Начальник участка № 1 промышленной колонии УИТЛиК УНКВД Свердловской области с февраля 1942 по апрель 1946.

Пенсионер в Москве с апреля по октябрь 1946. Старший инженер Главной государственной горно-технической инспекции Министерства нефтяной промышленности Восточных районов СССР с октября 1946 по октябрь 1947. Заместитель начальника Главной государственной горно-технической инспекции с октября 1947 по декабрь 1948. Вновь старший инженер Главной государственной горно-технической инспекции и отдела охраны труда Министерства нефтяной промышленности с января 1949 по октябрь 1957. Старший инженер Государственного научно-технического комитета СМ РСФСР с октября 1957 по август 1961. Старший инженер Государственного комитета СМ РСФСР по координации научно-исследовательских работ с августа 1961 по август 1962. Главный специалист Государственного комитета СМ РСФСР по координации научно-исследовательских работ с августа 1962 по декабрь 1965. Исполняющий обязанности начальника отдела координации подготовки научных кадров Государственного комитета СМ РСФСР по координации научно-исследовательских работ с января по апрель 1966. Персональный пенсионер республиканского значения с апреля 1966.

Звания

• Лейтенант государственной безопасности (23.04.1937);
• Капитан государственной безопасности (01.04.1938);
• Подполковник внутренней службы (09.09.1957).

Награды

• пять медалей;
• знак «Почётный сотрудник госбезопасности».

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb30.htm А. Д. Баламутов] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/nkvd/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941: Справочник] / О-во «Мемориал» и др.; Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского — М.: Звенья, 1999. — 504 с. — ISBN 5-7870-0032-3
• Пак А. Н. Через детский дом...

Отрывок, характеризующий Баламутов, Александр Дмитриевич

Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.