Заковский, Леонид Михайлович

Леонид Михайлович Заковский
Генрих Штубис - Henriks Stubis
Дата рождения	1894(1894)
Место рождения	ус. Рудбаржи, Газенпотский уезд Курляндская губерния
Дата смерти	29 августа 1938(1938-08-29)
Место смерти	Коммунарка, Московская область
Принадлежность	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род войск	НКВД
Годы службы	1918 - 1938
Звание	Комиссар госбезопасности 1 ранга
Награды и премии

Леони́д Миха́йлович Зако́вский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.

Биография

Ранние годы

Родился в 1894 в Рудбаржской волости Газенпотский уезд, Курляндской губернии в бедной семье лесника (ныне Скрундский край, Латвия). Латыш по национальности. Окончил 2 класса Либавского городского училища, откуда был исключён за участие в первомайской демонстрации. Работал в медно-жестяных мастерских Ансона в Либаве, с 1912 года плавал юнгой и кочегаром на пароходе «Курск» Русского Восточно-Азиатского общества на линии Либава — Нью-Йорк. В 1914 году вступил в РСДРП.

Был арестован и обыскан полицией 27 февраля 1913 года вместе с братом Фрицем Штубисом; через 3 дня освобожден под гласный надзор полиции. Был вновь арестован 6 ноября 1913, содержался в Либавской, а с 29 ноября 1913 года в Митавской тюрьме. В постановлении начальника Курляндского губернского жандармского управления от 01.12.1913 указано, что Г.Штубис (Заковский) политически неблагонадежен и принадлежит к Либавской группе анархистов. Виновным себя не признал; по решению Особого Совещания МВД от 3 января 1914 года был выслан на 3 года под гласный надзор полиции в Олонецкую губернию. Находился в ссылке в Олонецкой губернии с мая 1914 по январь 1917 года, когда отбыв ссылку освободился.

Впоследствии Заковский скрывал свою принадлежность к анархистам и приписывал себе среднее образование, которого не имел.

С января 1917 жил в Петрограде, уклонялся от мобилизации. Активный участник событий 1917. После июльских событий перешёл на нелегальное положение. В октябре 1917 с отрядом матросов участвовал в захвате городской телефонной станции.

Карьера в ВЧК-ОГПУ

С 1 января 1918 года на службе в ВЧК. В марте 1918 особоуполномоченный Президиума ВЧК на Западном, Южном и Восточном фронтах. Возглавлял отряды специального назначения, осуществлявшие подавление восстаний в Астрахани, Саратове, Казани и других районах. Позже — начальник Особого отдела Каспийско-Кавказского фронта, начальник осведомительного отделения Особого отдела Московской ЧК.

В 1921—1925 председатель Подольского и Одесского губотделов ГПУ, уполномоченный ГПУ Украины по Молдавии. Был причастен к убийствам и ограблениям перебежчиков, присвоению контрабанды, что в итоге привело его к конфликту с политическим руководством Украины. Был привлечен к партийной ответственности, но какого-либо серьёзного наказания избежал и был переведен с повышением в Сибирь.

В Сибири

С 6 февраля 1926 полномочный представитель ОГПУ по Сибири и начальник Особого отдела Сибирского военного округа. В 1928 во время поездки Сталина в Сибири обеспечивал его безопасность. Организатор коллективизации в Сибири. По линии ОГПУ руководил мероприятиями по раскулачиванию в Сибири. Руководил подавлением Муромцевского восстания в Сибирском крае в 1930 году. Весной 1931 года ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю вышло с предложением о внутрикраевой высылке 40 тыс. крестьянских хозяйств. Это предложение Заковского было утверждено и стало директивным решением Центра. Позже ПП разработало конкретные мероприятия по осуществлению депортации. В ходе весенне-летней высылки в 1931 г. в спецпоселки комендатур прибыло около 45 тыс. семей. В ходе другой массовой депортации в 1933 г. на спецпоселение было отправлено почти 30 тыс. семей.

Один из инициаторов создания системы ГУЛАГ.

С 1928 года был председателем тройки ПП ОГПУ по Сибкраю, созданной для внесудебного рассмотрения дел. Только с 21 ноября 1929 по 21 января 1930 тройкой было рассмотрено 156 дел, по которым было осуждено 898 человек, в том числе 347 — к расстрелу. В течение 1930 года тройка ОГПУ Западной Сибири осудила 16 553 чел., в том числе 4 762 — к расстрелу (28,8 %), отправлено в лагеря было 8 576 человек (51,8 %), в ссылку — 1 456 (8,8 %), выслано — 1759 человек (10,6 %). Заковский лично подписывал предписания работникам комендатуры о расстреле осуждённых.

С 10.4.1932 полномочный представитель ОГПУ в Белоруссии и начальник Особого отдела Белорусского военного округа. С 15.7.1934 нарком внутренних дел Белорусской ССР. Сфабриковал обширное дело «контрреволюционной повстанческой и шпионско-диверсионной организации „Белорусский национальный центр“».

Большой террор в Ленинграде и Москве

Выдвинулся при Г. Г. Ягоде в декабре 1934 года, став начальником Ленинградского управления НКВД. Руководил расследованием убийства Сергея Кирова. В Ленинграде Заковский вместе с А. А. Ждановым развернули массовый кровавый террор. С 28 февраля по 27 марта 1935 года под его руководством была проведена операция по выселению «бывших людей», в ходе которой «изъято из г. Ленинграда и осуждено Особым совещанием НКВД — 11 702 человека» (бывших дворян, фабрикантов, помещиков, офицеров, священников).

Заковский лично участвовал в допросах, пытках и расстрелах. Входил в Ленинградскую областную тройку НКВД. Выступая 10 июня 1937 на Ленинградской областной партконференции, сказал: «Мы должны врага уничтожить до конца. И мы его уничтожим».

В декабре 1937 избран депутатом Верховного Совета СССР.

19 января 1938 назначен заместителем наркома внутренних дел (НКВД) и начальником Московского управления НКВД. Столичное управление он возглавлял только два месяца, но именно на это время приходится пик репрессий в Москве, в том числе и против латышей. Именно в эти месяцы (с 20 февраля по 28 марта) осуществлялись самые массовые расстрелы на Бутовском полигоне.

Подследственный А. О. Постель, бывший начальник 3 отделения 3 отдела УНКВД по Москве и Московской области, показывал: «Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в числе которых шли совершенно неграмотные женщины, несовершеннолетние и даже беременные и всех, как шпионов, подводили под расстрел… только потому, что они — „националы…“. План, спущенный Заковским, был 1000—1200 „националов“ в месяц». (Постель был арестован в начале 1939 г. и приговорён к 15 годам лагерей).

Один из организаторов Третьего Московского процесса.

Закат карьеры

В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав. В апреле 1938 года снят с этого поста, уволен из НКВД, исключён из ВКП(б) и арестован 19 апреля 1938 года по обвинению в «создании латышской контрреволюционной организации в НКВД, а также шпионаже в пользу Германии, Польши, Англии». Расстрелян 29 августа 1938 года. После смерти Сталина реабилитирован не был.

Награды

• Орден Ленина (25.06.1937);
• Орден Красного Знамени (Приказ РВСР № 148 от 1922);
• Орден Красного Знамени (20.12.1932);
• Орден Красной Звезды (14.02.1936);
• Медаль «XX лет РККА» (22.02.38);
• Знак «Почётный работник ВЧК—ГПУ (V)» (№ 14);
• Знак «Почётный работник ВЧК—ГПУ (XV)» (26.05.1933).

В литературе

• В романах Василия Звягинцева («Бои местного значения», «Скорпион в янтаре» и др.) отождествлен со Львом Задовым.

Произведения

• Заковский Л. Ликвидация «пятой колонны» [Текст] / Л. Заковский, С. Уранов. — М. : Алгоритм : Эксмо, 2009. — 272 с. — (Загадка 1937 года). — ISBN 978-5-699-37482-3
• [vault.exmachina.ru/spy/3/ Л. Заковский. О некоторых методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры.]
• [vault.exmachina.ru/spy/15/ Л. Заковский. Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца!]

Литература

• Гвардейцы Октября. Роль коренных народов стран Балтии в установлении и укреплении большевистского строя. — М.: Индрик, 2009. — ISBN 978-5-91674-014-1
• Мильбах В. С. Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (Краснознамённый Дальневосточный фронт). Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937—1938 гг.. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007. — 345 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-288-04193-8.
• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb179.htm Заковский Л. М.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
• Тепляков А. Г. Машина террора: ОГПУ-НКВД Сибири в 1929—1941 гг. / А. Г. Тепляков. — М.: Новый Хронограф; АИРО-XXI, 2008.
• [www.golos-epohi.ru/?ELEMENT_ID=10499 Тепляков А. Г. «Как не подходящий по личным подвигам в боевой обстановке»: наградные документы Сибирских чекистов 1930—1931 годов // Вестник Новосибирского государственного университета. Том 11. Выпуск 1. История. 2012. Новосибирск. С. 159—167.]

Отрывок, характеризующий Заковский, Леонид Михайлович

Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.