Бреслер, Семён Ефимович

Семён Ефимович Бреслер (28 июля 1911, Берёза, Брестская губ. — 21 мая 1983, Ленинград) — российский учёный, мультидисциплинарный специалист в области физики, физической химии и биофизики; профессор, доктор химических наук, основатель научной школы в области молекулярной биологии.

Биография

Семён Ефимович Бреслер родился 28 июля 1911 г. в местечке Береза (ныне Беларусь), когда его родители гостили летом у родных. Семья постоянно жила в Петербурге, Хаим-Ефим Давидович Бреслер учился в Горном институте. Семен Бреслер пошел учиться в известную немецкую школу Petrischule, после революции ставшую трудовой школой № 41. Преподавание в школе большинства предметов в то время велось на немецком языке. С. Е. Бреслер окончил школу в 1926 году и сдавал вступительные экзамены одновременно в Политехнический и Медицинский институты, прошел по конкурсу в оба ВУЗа, но выбрал своей специальностью физику и стал учиться на физико-механическом факультете Ленинградского политехнического института.

Окончил институт в 1930 году по специальности «физика механических процессов». На последнем, четвёртом курсе института С. Е. Бреслер был принят на должность научного сотрудника II разряда в физико-химический отдел Ленинградского физико-технического института (ныне Физико-технический институт им. Иоффе).

Начало научной деятельности

В 1930 году после окончания политехнического института С. Е. Бреслер был зачислен инженером в молекулярный отдел ЛФТИ, возглавляемый Давидом Львовичем Талмудом, где начал исследования в области по­верхностных явлений. Результаты этих исследований освещены в книге Д. Л. Талмуда и С. Е. Бреслера — «Поверхностные явления» (1934).

В 1934 году молекулярный отдел ЛФТИ выделился в [Институт физических и химических исследований, а Семен Ефимович был командирован в Харьковский физико-технический институт в лабораторию Л. В. Шубникова для освоения техники работы при низких температурах.

В 1936 году С. Е. Бреслеру была присвоена степень кандидата наук без защиты.

В 1939 году он занимался физикой полимеров, в частности конфигурационной статистикой полимерных цепей (совместно с Я. И. Френкелем).

В 1940 году он защитил в Физико-химическом институте им. Карпова диссертацию «Молекулярные силы в поверхностных слоях» на степень доктора химических наук и вернулся в Физико-технический институт (ЛФТИ) на должность заведующего лабораторией физико-химических проблем.

Научная работа во время Великой Отечественной войны

Во время Великой Отечественной войны С. Е. Бреслер работал вместе с эвакуированными сотрудниками ЛФТИ в Казани и занимался оборонными проблемами.

В 1945 году он был награждён орденом Красной Звезды за разработку технологии получения газонепрони­цаемого полимера для специальных целей.

По возвращении из Казани в 1945 году С. Е. Бреслер развивает исследование структуры белков и направляется в командировку в Швецию, в институт Сведберга, для покупки и освоения работы на изобретенной Сведбергом ультрацентрифуге. Этот прибор был первым устройством такого рода в СССР.

Научная деятельность в послевоенные годы

После 1945 года С. Е. Бреслер параллельно с ЛФТИ преподает в Ленинградском политехническом институте на кафедре изотопов. По материалам своих лекций он пишет книгу «Радиоактивные элементы», выдержавшую 3 издания и переведенную на немецкий и чешский языки.

В 1950 году, в разгар «борьбы с космополитизмом», власти принуждают академика А. Ф. Иоффе подать заявление об отставке с поста директора ЛФТИ. Вслед за ним С. Е. Бреслера, выступившего в защиту академика А. Ф. Иоффе, вынуждают так же уйти из ЛФТИ, а вся его лаборатория переводится в Институт высокомолекулярных соединений РАН в качестве исследовательской группы (она вновь стала лабораторией только в 1957 г.)

С. Е. Бреслер одним из первых предложил изучать механизмы полимеризации и поликонденсации путём анализа молекулярно-массовых распределений. Работы по полимерам привели С. Е. Бреслера к выводу о необходимости обобщить представления о макромолекулярных соединениях, и он начал писать книгу «Физика и химия макромолекул», законченную в 1965 году вместе с Б. Л. Ерусалимским.

С началом «хрущевской оттепели» восстанавливаются контакты советских ученых с мировой наукой. В 1957 году на конференции в Праге С. Е. Бреслер знакомится с профессором Гарвардского университета П. Доти, работающим в области молекулярной биологии. В 1958 году, в связи с приглашением сделать доклад во время дискуссии на заседании Фарадеевского общества С. Е. Бреслер едет в Великобританию, где знакомится с Френсисом Криком, автором знаменитого открытия двойной спирали ДНК, за которое он впоследствии получает Нобелевскую премию. В результате этого знакомства у С.Е Бреслера возникает решение посвятить себя работе в области «полимеров жизни» — нуклеиновых кислот и белков.

В 1960 году Л. С. Бреслер едет на три месяца в Массачусетский технологический институт и в лабораториях Александра Рича и Сайруса Левинтала осваивает экспериментальную технику работы в области молекулярной биологии — с бактериями, фагами, вирусами. Освоенные методы он привез в СССР и учил всех, кто впоследствии работал здесь в области молекулярной биологии. С 1960 году лаборатория переходит полностью на эту тематику. На её базе создается научный семинар по молекулярной биологии. Профессор Бреслер готовит себе кадры в Ленинградском политехническом институте, и в 1976 году создает там кафедру биофизики, выпускники которой в настоящее время работают по всему свету. В конце жизни С. Е. Бреслер руководил радиобиологическим отделом Ленинградского института ядерной физики.

Работы С. Е. Бреслера признаны мировой наукой. На его статьи и книги ссылаются до сих пор многие видные исследователи. Ему доводилось работать в США и Франции, с ним дружили Уотсон, Жакоб, Моно, Рич, Доти, Вихтере и многие другие. Его лабораторию на Васильевском острове посещали все знаменитости из этой области науки, приезжая в Ленинград.

С. Е. Бреслер в течение своей жизни работал в Физико-техническом институте АН СССР (1930, 1940—1952, 1970—1971 гг.), в Институте химической физики АН СССР (1930—1934), Институте Физических и химических исследований (1934—1939), Физико-Агрономическом институте (1939—1940), Институте Высокомолекулярных соединений АН СССР, Ленинградском институте ядерной физики. Одновременно он преподавал в политехническом институте (профессор с 1946 г.). В 1976 году он основал в Ленинградском политехническом институте кафедру биофизики.

Главные научные результаты

Основные научные работы С. Е. Бреслера посвящены изучению структуры имеханизма действия макромолекул биополимеров. Он разработал совместно с Я. И. Френкелем (1939 год) статистическую теорию цепных молекул с ограниченной гибкостью. Одним из первых он предложил изучать механизмы полимеризации и поликонденсации путём анализа молеулярно-массовых распределений. С помощью ЭПР-спектрометра с повышенной в 100 раз концентрационной чувствительностью, построенного на основе предложенного им нового метода регистрации ЭПР-сигнала, измерил такие фундаментальные величины, как абсолютная скорость роста и обрыва цепи при радикальной полимеризации.

Совместно с Д. Л. Талмудом создал в 1945 году теорию глобулярного строения белка; её принципы лежат в основе современных представлений о третичной структуре белков.

С 1960 года С. Е. Бреслер занимался изучением структуры и функций нуклеиновых кислот и белков, элементарных процессов мутагенеза. Он установил, что при трансформации рекомбинация протекает на уровне одной нити ДНК и сопровождается образованием и коррекцией молекулярных гетеродуплексов, а при конъюгации рекомбинация происходит на двунитевом уровне.

Разработал метод электронной радиографии. Выдвинул оригинальную гипотезу, объясняющую спонтанные мутации тепловыми шумами — случайными ошибками ауторепликации ДНК. В 1950—1956 годах С. Е. Бреслер развил теорию хроматографии многовалентных ионов на полимерных сорбентах и на её основе создал и внедрил в производство (вместе с Г. В. Самсоновым) новый метод очистки стрептомицина. Разработал и внедрил сорбционную хроматографию вирусов на широкопористых стеклах, что дало возможность получить эффективную противогриппозную вакцину. В 1983 году Семен Ефимович Бреслер скоропостижно скончался в возрасте 72 лет и был похоронен в Ленинграде.

Научные работы

Монографии

• «Поверхностные явления», (1934) — (совместно с Д. Л. Талмудом), Гос. технико-теоретическое издательство, Москва-Ленинград, 130 стр.;
• «Радиоактивные элементы», (1949) — Гос. издательство технико-теоретической литературы, Москва — Ленинград, 300 стр. (переработанные издания в 1952 и 1957 гг., переведено на немецкий и чешский языки);
• «Физика и химия макромолекул», (1965) — совместно с Б. Л. Ерусалимским, издательство «Наука», Москва -Ленинград, 500 стр., (переведено на японский язык);
• «Введение в молекулярную биологию», (1963), издательство Академии Наук СССР, Москва — Ленинград, 500 стр., (переработанное издание в 1966 г.; переведено на английский, польский и чешский языки);
• «Introduction toMolecular Biology», 1971, Academic Press, 550 pp.;
• «Молекулярная биология», (1973), издательство «Наука», Ленинград, 560 стр.

С. Е. Бреслер является автором более 300 статей и монографий по разнообразным аспектам физики, физической химии и биохимии. В международном научном мире он пользовался заслуженным авторитетом. Был членом редколлегии четырёх советских и четырёх международных журналов, неоднократно выступал с докладами и председательствовал на заседаниях всесоюзных имеждународных съездов и симпозиумов.

Ссылки

• [edu.delfa.net/Interest/biography/B/Bresler.htm Биография и достижения в науке на сайте СпбАППО]
• [ufn.ru/ufn84/ufn84_4/Russian/r844j.pdf Памяти Семена Ефимовича Бреслера]

Отрывок, характеризующий Бреслер, Семён Ефимович

Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!