Бук, Эрих
| Персональные данные | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Представляет | |||||
| Дата рождения | |||||
| Место рождения | |||||
| Бывшие партнёры | |||||
Спортивные достижения
| |||||
Эрих Бук (нем. Erich Buck; 5 января 1949 года, Равенсбург, Германия) — фигурист из ФРГ, серебряный призёр чемпионатов мира 1971—1973 годов, бронзовый призёр чемпионата мира 1970 года, чемпион Европы 1972 года, серебряный призёр чемпионатов Европы 1970, 1971 и 1973 годов, шестикратный чемпион ФРГ 1968—1973 годов в танцах на льду.
Выступал в паре с сестрой Ангеликой Бук. Стали первыми танцорами из ФРГ, завоевавшими титул чемпионов Европы. Создали в 1973 году Равенсбургский вальс, ставший обязательным танцем. Эрих управляет страховой компанией, женат на швейцарской фигуристке Шарлотте Вальтер и имеет двоих детей.
Спортивные достижения
| Соревнования/Сезоны | 1964-65 | 1965-66 | 1966-67 | 1967-68 | 1968-69 | 1969-70 | 1970-71 | 1971-72 | 1972-73 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Чемпионаты мира | 10 | 8 | 5 | 3 | 2 | 2 | 2 | ||
| Чемпионаты Европы | 13 | 6 | 4 | 2 | 2 | 1 | 2 | ||
| Чемпионаты ФРГ | 4 | 2 | 2 | 1 | 1 | 1 | 1 | 1 | 1 |
| Nebelhorn Trophy | 1 | 1 |
Напишите отзыв о статье "Бук, Эрих"
Ссылки
- [www.munzinger.de/search/portrait/Erich+Buck/1/1849.html Munzinger (нем.)]
- [www.iceskatingintnl.com/archive/results_sk8can/sk8ca03d.htm Skate Canada]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Бук, Эрих
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
