Торвилл, Джейн

Джейн Торвилл

Персональные данные
Представляет	Великобритания Великобритания
Дата рождения	7 октября 1957(1957-10-07) (66 лет)
Место рождения	Ноттингем
Бывшие партнёры	Кристофер Дин
Награды
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Завершила любительскую карьеру до введения Новой системы судейства. Олимпийские награды Фигурное катание (танцы на льду) Олимпийские игры Золото Сараево 1984 Танцы на льду Бронза Лиллехаммер 1994 Танцы на льду

Джейн То́рвилл (англ. Jayne Torvill; 7 октября 1957, Ноттингем) — британская фигуристка в спортивных танцах на льду, в дуэте с Кристофером Дином — олимпийская чемпионка 1984 года, бронзовый призёр Олимпийских игр 1994 года, 4-кратная чемпионка мира (1981—1984), 4-кратная чемпионка Европы (1981, 1982, 1984, 1994).

Биография

Джейн Торвилл начала кататься на коньках, играя после школы в хоккей, в возрасте 8 лет. Затем начала заниматься фигурным катанием. В возрасте 14 лет она выиграла чемпионат Великобритании в парном катании среди юниоров с Майклом Хатчинсоном. После распада этой пары Джейн три года выступала в одиночном катании, а затем, в 1975 году её партнёром стал Кристофер Дин и новая пара занялась танцами на льду.

В то время Джейн работала клерком в страховой компании, а Кристофер был полицейским. Только после того, как дуэт Торвилл — Дин стал пятым на зимних Олимпийских играх 1980 года в Лейк-Плэсиде, они смогли оставить основную работу и посвятить фигурному катанию полный рабочий день.

Торвилл и Дин развивали необычайно творческий оригинальный стиль, существенно меняя сложившиеся стереотипы в спортивных танцах:

— в сезоне 1982/83 пара и тренер поставили программу в эксцентричном стиле на мюзикл «Барнум», впервые в истории введя в программу новые цирковые движения, изображающие балансирование на канате, жонглирование, а также новые дорожки шагов, поддержки, перевороты, вращения и др., совместив удивительный стиль с практически абсолютной технической чистотой и захватывающей эмоциональностью; впервые в истории чемпионатов Европы и мира судьи выставили все оценки 6,0 за артистизм.

— в сезоне 1983/84 в совершенно иной по стилю программе на музыку М. Равеля «Болеро» пара отличалась исключительной плавностью, чистотой и красотой линий, и судьи выставили не только все оценки 6,0 за артистизм, но и 3 оценки 6,0 за технику. Однако данная программа вызвала споры специалистов и судей, прежде всего потому, что первые 40 секунд программы пара выполняла движения на одном месте (причём партнёр не поднимался со льда), но правила ИСУ на тот момент это не регламентировали, поэтому оценки снижены не были (затем ИСУ ввёл соответствующие ограничения до 10 секунд). В целом на Олимпиаде-84 Торвилл и Дин получили 19 оценок 6,0 из 63 возможных.

После этих двух сезонов пара обрела всемирную славу.

Затем Торвилл и Дин перешли в профессионалы, три раза подряд выигрывали чемпионаты мира среди профессионалов, участвовали в различных ледовых шоу.

В 1989 году имена Джейн Торвилл и Кристофера Дина были внесены во Всемирный зал славы фигурного катания.

В 1993 году ИСУ выпустил послабления в правилах, чтобы дать возможность некоторым фигуристам вернуться в любительский спорт, что позволило Торвилл и Дину принять участие в Олимпийских играх 1994 года, где они завоевали бронзовые медали. После Олимпиады Торвилл и Дин снова вернулись в профессионалы, выиграли ещё два чемпионата мира.

В 1990 году Джейн вышла замуж за Фила Кристена. У них двое детей — сын Киран и дочь Джессика.

В 2000 году Торвилл стала кавалером ордена Британской империи (степень — OBE).

Спортивные достижения

Соревнования	1975—1976	1976—1977	1977—1978	1978—1979	1979—1980	1980—1981	1981—1982	1982—1983	1983—1984	1993—1994
Зимние Олимпийские игры					5				1	3
Чемпионаты мира			11	8	4	1	1	1	1
Чемпионаты Европы			9	6	4	1	1	WD	1	1
Чемпионаты Великобритании		4	3	1	1	1	1	1	1	1
NHK Trophy					2
St Ivel International						1	1
Оберсдорф		2	1
St Gervais		1
Morzine Trophy				2
John Davis Trophy			1
Northern Championships	1
Sheffield Trophy		1
Rotary Watches Competition				2

WD = снялись с соревнований

Результаты профессиональной карьеры

Турниры	1984	1985	1990	1994	1995	1996
Чемпионат мира среди профессионалов	1	1	1		1	1
Challenge of Champions			1		1	1
World Team Championship				3	1	1

См. также

• Фигурное катание на зимних Олимпийских играх 1980 — танцы на льду

Ссылки

• [www.tulup.ru/articles/373/glava_1.html Хеннесси Д. Торвилл и Дин: Пер. с англ.— М.: Физкультура и спорт, 1986.— 144с]

Отрывок, характеризующий Торвилл, Джейн

– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».