Воверис, Виктор Павлович

Виктор Павлович Воверис
Имя при рождении:	Виктор Павлович Воверис
Род деятельности:	Кораблестроитель
Дата рождения:	13 февраля 1914(1914-02-13)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР Россия Россия
Дата смерти:	11 июля 1996(1996-07-11) (82 года)
Место смерти:	Санкт-Петербург, РФ
Отец:	Воверис Павел ?
Мать:	Воверис Анна Васильевна
Супруга:	Воверис (Матвеева) Нина Петровна (1927 - 2015)
Дети:	Воверис Александр Викторович (1951 - 1988)
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Вове́рис Ви́ктор Па́влович (13 февраля 1914, Санкт-Петербург, Российская империя – 11 июля 1996, Санкт-Петербург, Россия) — инженер, кораблестроитель, Главный конструктор Севмашпредприятия, один из создателей атомного подводного щита СССР, лауреат Государственной премии СССР.

Биография

Ранние годы. Молодость

В. П. Воверис родился 13 февраля 1914 года в Санкт-Петербурге и был младшим сыном в семье рабочего-сапожника и домохозяйки.

Национальность – русский. Фамилия Воверис имеет литовские корни, однако в семье общались только по-русски. Сам В. П. Воверис литовским языком не владел.

У В. П. Вовериса было три сестры и два брата.

В 1920-е годы семья Воверис переехала жить в Ростов-на-Дону, где отец устроился работать на обувную фабрику. В 1930-е годы один из старших братьев В. П. Вовериса стал директором этой фабрики.

В 1936 году В. П. Воверис вернулся в Ленинград и поступил на кораблестроительный факультет Ленинградского кораблестроительного института. В этом же году скончался его отец.

После успешного окончания ЛКИ в начале 1941 года В. П. Воверис был направлен на работу на завод № 402 Народного комиссариата судостроительной промышленности СССР в г. Молотовск.

В составе группы молодых специалистов из 16 человек – выпускников ЛКИ 1941 года, прибывших в г. Молотовск вместе с В. П. Воверисом в начале февраля 1941 года, были инженеры, ставшие впоследствии костяком так называемой «команды Егорова».

В эту «команду», кроме самого В. П. Вовериса входили С. В. Слесаревич (будущий Герой Социалистического Труда и многолетний главный технолог Севмашпредприятия), И. Л. Камай (будущий начальник стапельно-сдаточного производства, Лауреат Ленинской премии, Почётный гражданин Северодвинска), П. В. Гололобов (будущий начальник цеха №42 в период строительства первой АПЛ, первый начальник отдела №3 – отдела строителей АПЛ и Лауреат Ленинской премии), О. Н. Сафотеров (будущий заместитель Главного конструктора, кавалер ряда орденов) и ряд других специалистов. Выпускников принял главный инженер завода № 402 П. И. Смирнов, после чего они были распределены на работу в отделы и цеха. В цеха – помощниками мастеров и технологами. В отделы – конструкторами в конструкторский отдел, мастерами ОТК, помощниками строителей в отдел строителей.

В этот период полностью достроенных цехов на заводе № 402 ещё не было .

Работа на заводе №402 НКСП

В. П. Воверис был оформлен на работу инженером-конструктором в корпусный сектор конструкторского отдела завода.

Весь персонал конструкторского отдела в тот момент составлял 80 человек, возглавлял отдел А. К. Фадеев. В отделе было 2 сектора: корпусный, который возглавлял выпускник ЛКИ 1940 года В. И. Вашанцев и механический, который возглавлял выпускник ЛКИ 1939 года М. Г. Горшков.

С первых дней войны работы по основному производству довоенного профиля завода №402 прекратились. Взамен этого появились срочные заказы для нужд фронта. В то время конструкторский отдел занимался проектированием ёмкостей для горючего как плавающих, так и стационарных, выпуском документации на ремонт повреждённых кораблей, разработкой документации на переоборудование судов (например, плавбазы «Память Кирова»), проектированием секций мостовых конструкций, понтонов и др. Нормальный рабочий день длился с 8 до 20 часов, иногда приходилось работать и сутками. Часть конструкторов переселилась на завод, чтобы не тратить время и силы, которых у голодных людей было немного, на дорогу и обогрев жилья.

Нередко конструктора, в том числе и В. П. Воверис, вставали к станкам в механических цехах, поскольку рабочих не хватало, а военные заказы необходимо было выполнить в срок.

В это же время, для ускорения работ по строительству ёмкостей для горючего группой специалистов завода №402, в том числе и В. П. Воверисом, в Архангельске были отобраны списанные сухогрузы («Буг», «Кулой», «Кристина» и др.), которые были переоборудованы в плавучие ёмкости для горючего.

После начала войны завод №402 приступил к обеспечению ремонта и восстановления кораблей РККФ, кораблей конвоя и судов союзников, доставлявших грузы по ленд-лизу. От оперативного выполнения судоремонтных работ на кораблях и судах иностранных государств зависел не только график важнейших поставок, но и международный престиж СССР. На этот, очень важный участок работы был переведён и молодой инженер В. П. Воверис, назначенный строителем заказов и работавший в данной должности до конца войны.

Значительная часть сотрудников завода №402 сражалась на фронтах Великой Отечественной войны. На предприятии сложилось бедственное положение с инженерно-техническим персоналом. Срочно потребовалось укрепить Молотовский судостроительный техникум преподавательскими кадрами – и в составе группы работников завода преподавателем спецдисциплин стал работать (по совместительству с основной работой) инженер В. П. Воверис.

После окончания войны В. П. Воверис работал в главном механическом цехе начальником планово-распределительного бюро (ПРБ).

В 1949 г. опытный инженер-производственник В. П. Воверис вновь переведён в конструкторский отдел на должность ведущего конструктора, затем был назначен начальником бюро конструкторского отдела.

В этот период В. П. Воверис выполнял работы по сопровождению строительства эсминцев.

Принял активное участие в постройке важного правительственного заказа – строительстве железнодорожных паромов проекта 723, предназначенных для обеспечения работы железной дороги «Игарка-Салехард». Всего по заказу Главного управления лагерей железнодорожного строительства завод №402 за два года построил четыре парома для транспортировки составов через Обь и Енисей. Данные паромы были уникальными для завода №402 того времени в части подъёмного устройства и важным правительственным заказом, который был выполнен точно в срок и с высоким качеством . После успешных ходовых испытаний в заключительной части приемного акта комиссия по приемке внесла очень важную для историков строку: «Самоходный паром «Надым» является первым паромом с отечественными дизель-электрическими гребными установками и всеми вспомогательными агрегатами» . За создание паромов группа сотрудников завода в составе ведущего конструктора конструкторского отдела Виктора Павловича Вовериса, начальника трубозаготовительного цеха Евгения Васильевича Нестерова, начальника участка стапельного цеха Андрея Пантелеевича Махинина удостоена Сталинской премии III степени за 1952 год за работу в области машиностроения.

Участие в создании первой АПЛ К-3 «Ленинский комсомол»

В апреле 1954 года, после начала проектирования и подготовки к строительству первой атомной подводной лодки К-3 на заводе №402 был создан отдел №4 . Под этим названием скрывалось специальное конструкторско-технологическое бюро, основной задачей которого стало сопровождение строительства заказа с заводским №254 - первой в СССР АПЛ К-3 «Ленинский комсомол», а также последующих серийных АПЛ проекта 627А. Начальником 4 отдела был назначен Главный технолог завода №402 Василий Николаевич Козлов, его заместителями стали Николай Фёдорович Березницкий и Виктор Павлович Воверис . Необходимо подчеркнуть, что опытные специалисты В. Н. Козлов и Н. Ф. Березницкий были технологами (хотя до назначения на пост главного технолога завода №402 В. Н. Козлов некоторое время возглавлял конструкторский отдел) и сосредоточились на технологии постройки АПЛ, поэтому В. П. Воверис был назначен ответственным за конструкторскую часть и сопровождение постройки первой АПЛ, включая главную энергетическую установку, систему электроснабжения и вооружение.

Стоит отметить, что в 4 отделе 40-летний В. П. Воверис считался «стариком». Начальникам бюро отдела было по 30 лет, средний возраст конструкторов составлял 25-26 лет.

4 отдел был создан по соображениям секретности, а круг инженерно-технических работников, привлекавшихся к постройке заказа заводской №254, был строго ограничен (конструкторов было около 30 человек). На этом сложном посту, в условиях строжайшей секретности В. П. Воверис обеспечил необходимое и действенное взаимодействие служб завода с проектантом корабля – СКБ-143 (ныне ОАО СПМБМ «Малахит»), реактора («Специальный институт», он же НИИ-8, ныне АО «НИКИЭТ» имени Н. А. Доллежаля), парогенераторов (СКБК Балтийского завода), другими проектными коллективами и поставщиками оборудования, решение технических вопросов инженерное и конструкторское сопровождение постройки принципиально новой атомной подводной лодки, разработку и выдачу в цеха рабочей конструкторской документации.

Работа главным конструктором Севмашпредприятия

В январе 1961 году директор Севмашпредприятия Е. П. Егоров, по достоинству оценивший деловые качества и технические знания опытного конструктора В. П. Вовериса назначил его на должность начальника конструкторского отдела – Главного конструктора Севмашпредприятия. 4 отдел был ликвидирован, его функции разделены между конструкторским отделом (начальник - В. П. Воверис) и отделом Главного технолога (начальник - С. В. Слесаревич).

В это время завод переходил к серийному строительству АПЛ проектов 627А, 658, 675, чуть позже началась подготовка к строительству АПЛ II поколения. Все это требовало значительных усилий конструкторского отдела по обеспечению цехов документацией, выпуску рабочих чертежей, взаимодействию с ЦКБ-проектантами и НИИ отрасли.

На годы работы В. П. Вовериса в должности Главного конструктора пришёлся, по меткому выражению академика С. Н. Ковалёва, «золотой век атомного подводного кораблестроения». В этот период Севмашпредприятие построило и передало в эксплуатацию флоту первую АПЛ с жидкометаллическим теплоносителем реактора, АПЛ с корпусом из титановых сплавов проекта 661 «Анчар», серию АПЛ стратегического назначения проектов 667А, 667Б, 667БД, 667БДР. Все эти работы сопровождались конструкторским отделом, который был на передовой во взаимоотношениях между производственниками и проектантами.

На посту Главного конструктора В. П. Воверис провел реорганизацию конструкторского отдела, позволившую комплексно решать вопросы сопровождения работ по строительству АПЛ. Созданная им структура с некоторыми изменения по настоящее время используется в Проектно-конструкторском бюро ОАО ПО «Севмаш» . За годы руководства конструкторским отделом В. П. Воверис значительно поднял авторитет конструкторов на Севмашпредприятии, в Министерстве судостроительной промышленности, в ЦКБ-проектантах и у предприятий-смежников.

Продолжительный период времени В. П. Воверис работал с выдающимися учёными, инженерами и академиками А. П. Александровым, Н. А. Доллежалем, И. В. Горыниным, Н. Н. Исаниным, Г. И. Капыриным, С. Н. Ковалёвым, С. П. Королёвым, В. П. Макеевым, Н. А. Семихатовым, И. Д. Спасским, В. П. Челомеем, главными конструкторами В. Н. Перегудовым, Н. Ф. Шульженко, Г. А. Гасановым, производственниками С. А. Боголюбовым, Г. К. Воликом, Е. П. Егоровым, В. И. Вашанцевым, И. М. Савченко, С. В. Слесаревичем, П. В. Гололобовым, А. В. Рынковичем, А. И. Макаренко и многими другими специалистами, связанными с кораблестроением, высшими офицерами ВМФ СССР, например - Главкомом ВМФ Адмиралом Флота Советского Союза С. Г. Горшковым и другими, государственными деятелями - Министром судостроительной промышленности СССР Б. Е. Бутома и другими, и пользовался в их кругу уважением и заслуженным авторитетом.

В конструкторском отделе Севмашпредприятия при В. П. Воверисе сформировался сильный коллектив, успешно решавший сложнейшие задачи практического кораблестроения и сформировавший конструкторскую школу и инженерные традиции Севмашпредприятия. Долгие годы заместителем Главного конструктора работал Павел Михайлович Гром (1912–1976) – выдающийся кораблестроитель и одарённый конструктор. В разные годы заместителями В. П. Вовериса работали известные в отрасли специалисты В. К. Аранович, А. И. Катков, О. Н. Сафотеров, М. Я. Лауфер и другие.

В коллективе отдела под руководством В. П. Вовериса долгие годы трудился инженер-кораблестроитель, историк, публицист и краевед Л. Г. Шмигельский.

Как ведущий специалист и руководитель В. П. Воверис внес большой вклад в освоение производства АПЛ 1-го и 2-го поколений. Много внимания уделял воспитанию квалифицированных кадров конструкторов, руководителей бюро и отделов, обеспечению творческого сотрудничества и деловых взаимоотношений с центральными проектными организациями, цехами и службами предприятия.

В апреле 1975 года В. П. Воверис по собственному желанию покинул пост Главного конструктора и перевёлся на должность инженера-конструктора 1 категории Конструкторского отдела Севмашпредприятия.

В январе 1979 года вышел на заслуженный отдых и по семейным обстоятельствам переехал на постоянное место жительства в Ленинград.

Скончался 11 июля 1996 года в Санкт-Петербурге, похоронен на Южном кладбище.

Награды

Лауреат Сталинской премии III степени за 1952 год за работу в области машиностроения (создание паромов проекта 723).

За участие в создании первой атомной подводной лодки К-3 «Ленинский комсомол» награждён Орденом Ленина (1959).

За большой вклад в создание уникальной АПЛ проекта 645ЖМТ в 1963 году награждён орденом Трудового Красного Знамени.

За большой вклад в создание не имеющей аналогов в мировом кораблестроении АПЛ проекта 661 «Анчар» и головной АПЛ проекта 667А в 1970 году награждён вторым орденом Трудового Красного Знамени.

Также награждён медалью «За трудовое отличие», другими наградами.

Семья

Супруга (с 1950 года и до конца жизни) – Воверис (Матвеева) Нина Петровна (1927–2015), в 1946 году закончила Архангельский судостроительный техникум, с 1949 года работала на заводе №402 в конструкторском отделе, затем в Отделе Главного технолога.

Сын – Воверис Александр Викторович (1951–1988), кандидат технических наук, преподаватель ЛКИ.

Мать – Воверис Анна Васильевна, жила с семьей младшего сына, скончалась в 1961 году в Северодвинске.

Интересные факты

• Под руководством В. П. Вовериса продуктивно работали и сохраняли с ним хорошие рабочие и человеческие отношения два его предшественника на посту Главного конструктора: П. М. Гром и А. И. Катков.
• Многие из сотрудников 4 отдела были выпускниками Молотовского судостроительного техникума, в котором ранее преподавал В. П. Воверис, и, таким образом, учитель и ученики снова встретились и стали работать вместе.
• По воспоминаниям ветеранов конструкторской службы завода, в период руководства В. П. Воверисом как 4 отделом, так и конструкторским отделом, авралы были редкостью и рассматривались как нонсенс благодаря четкой организации работ и опыту Главного конструктора.
• В 1952 году В. П. Воверис стал лауреатом Сталинской премии III степени за работу в области машиностроения (создание паромов проекта 723). Позже, по «политическим соображениям» эта премия стала именоваться Государственной премией СССР (и была приравнена к ней по статусу), и, таким образом, В. П. Воверис оказался лауреатом Государственной премии СССР.
• В том же 1952 году Сталинскую премию III степени за работу в области машиностроения получил тогда ещё малоизвестный конструктор Н. Ф. Макаров – за создание легендарного пистолета ПМ.
• После окончания войны, в конце 1940-х годов В. П. Воверис проживал в 3-х комнатной коммунальной квартире, занимая одну комнату. В двух других комнатах жили его однокашники И. Л. Камай и С. В. Слесаревич. Со временем В. П. Воверис стал лауреатом Сталинской премии, И. Л. Камай - лауреатом Ленинской премии, а С. В. Слесаревич - лауреатом Государственной премии СССР. Таким образом, жильцы отдельно взятой коммунальной квартиры "собрали" все высшие премии СССР.

Адреса проживания в г. Северодвинске

До 1950 года – ул. Первомайская, дом 17.

В 1950–1979 гг. – ул. Первомайская, дом 23.

Ссылки

• Подшивалов Л. А. Гордость твоя, Поморье! Лауреаты Государственных премий СССР и Российской Федерации. Архангельская область. 1925—2005 гг. [сборник]. — Архангельск: Поморский государственный университет, 2005. — 474 с. — ISBN 5-88086-520-7.

• Подшивалов Л. А. Севмаш: годы, дела, люди. 1939-2014. — 4-е, доп. и испр. — Северодвинск: Типография ОАО "ПО "Севмаш", 2014. — 354 с. — ISBN 5-7723-0482-8.

• Поморская энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. Н.П. Лаверов. — Архангельск: АГТУ, 2006. — Т. 3, Экономика Архангельского Севера / гл. ред. О. М. Соколов, Ломоносовский фонд. — С. 471.

• Северодвинск. Испытание на прочность. Очерки, воспоминания, исследования. — Северодвинск: Правда Севера, 1998. — 475 с. — ISBN 5-85879-075-5.

• Л.Г. Шмигельский. История Северодвинска и Севмашпредприятия. Избранное. — Северодвинск: ОАО "Северодвинская типография", 2013. — 231 с. — ISBN 978-5-91378-074-4.
• Главный конструктор Виктор Воверис : к 95-летию корабела / А. Мишин // Северный рабочий. - 2009. - 27 янв. - С. 3.

Отрывок, характеризующий Воверис, Виктор Павлович

On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.