Вторая книга Ездры
| Книга Ездры | |
|---|---|
|
| |
| Артаксеркс дарует свободу иудеям. Гравюра Гюстава Доре. | |
| Раздел: | Исторические книги |
| Язык оригинала: | неизвестен |
| Легендарный автор: | Ездра |
| Местность: | Иудея |
| Предыдущая (православие): | Книга Неемии |
| Следующая: | Книга Товита |
| Викитека: |  Вторая книга Ездры
на Викитеке
|
 Книга Ездры на Викискладе
| |
Втора́я кни́га Е́здры (Э́зры) — одна из книг, которая не является частью библейского канона, но в изданиях помещалась среди книг Библии. Сохранилась в греческом тексте. Первое историческое указание на вторую книгу Ездры содержится у Иосифа Флавия, в связи с чем её датируют не позднее чем I веком н. э.[1]
В различных переводах книга носит следующие названия:[1]
- древне-италийский, сирийский и Ватиканский кодексы Септуагинты — первая книга Ездры (греч. Έσδράς Αˊ) и помещается перед канонической книгой Ездры (это вызвано тем, что в ней описываются более древние события по сравнению с канонической книгой Ездры)
- в Вульгате — третья книга Ездры (liber tertius).
Вторая книга Ездры начинается с повествования о торжественном праздновании Пасхи при царе Иосии. Далее следует обзор событий истории Иудейского царства. Основная часть второй книги Ездры представляет собой изложение с незначительными изменениями фрагментов канонических книг 2 Паралипоменон, 1 Ездры и Неемии[2]:
- 2Езд. 1:2-5 пересказывает 2Пар. 35-36
- 2Езд. 2:1-14 пересказывает Езд. 1:1-11
- 2Езд. 2:16-31 пересказывает Езд. 4:6-24
- 2Езд. 5:7-70 пересказывает Езд. 2:1-4:5
- 2Езд. 6:1-7:15 пересказывает Езд. 5-6
- 2Езд. 8:1-9:36 пересказывает Езд. 7-10
- 2Езд. 9:37-55 пересказывает Неем. 8:1-13
Единственным оригинальным текстом книги является рассказ о споре трёх телохранителей царя Дария и о победе, одержанной в этом споре с Зоровавелем. Это может быть неким персидским придворным рассказом, либо автор использовал иудейское предание.[1]
Напишите отзыв о статье "Вторая книга Ездры"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Вторая книга Ездры
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
