Гастингс, Кэтрин

Кэтрин Гастингс
англ. Katherine Hastings
Имя при рождении:	Кэтрин Дадли
Дата рождения:	ок. 1538 или 1543–1545
Дата смерти:	14 августа 1620(1620-08-14)
Место смерти:	Челси, Лондон, Королевство Англия
Отец:	Джон Дадли, герцог Нортумберленд
Мать:	Джейн Гилфорд
Супруг:	Генри Гастингс, граф Хантингтон

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Кэ́трин Да́дли, графи́ня Ха́нтингтон (ок. 1538 или 1543—1545 — 14 августа 1620, Челси) — английская аристократка; младшая дочь Джона Дадли, герцога Нортумберленда, и Джейн Гилфорд.

Биография

Кэтрин Дадли родилась, по разным данным, приблизительно в 1538 или 1543—1545 годах и была младшей из выживших дочерей в семье Джона Дадли, герцога Нортумберленда, и его жены Джейн Гилфорд. Родословная семейства Дадли восходит к роду Роланда из Саттона, сына Харви, который унаследовал ленные владения и подати с Саттона, как потомок одного из бретонских завоевателей, последователей Алена Рыжего. В начале XIV века семейство Саттонов, чьим потомком через деда по отцу была Кэтрин, получило титул барона Дадли. Её дед Эдмунд Дадли, будучи советником Генриха VII, был казнён вскоре после смерти короля. Через свою бабушку по отцу, Элизабет Грей, баронессу Лайл, Кэтрин была потомком героев Столетней войны Ричарда де Бошана, графа Уорика, и Джона Талбота, графа Шрусбери.

Кэтрин, как и другие дети в семье Дадли, воспитывалась в протестантской среде и получила образование в духе гуманизма. Когда на английском троне оказался молодой король Эдуард VI, отец Кэтрин стал лордом-председателем Тайного совета и де-факто правителем Англии в период с 1550 по 1553 год.

25 мая 1553 года в лондонском доме Дадли состоялась по одним данным свадьба, по другим — обручение Кэтрин с Генри Гастингсом, наследником графа Хантингтона. На момент заключения этого брака она была в очень юном возрасте: из завещания Джейн Дадли, матери Кэтрин, известно, что к январю 1555 года она была младше двенадцати лет и, согласно брачному договору, брак мог быть аннулирован по желанию как самой Кэтрин, так и Гастингса. В день обручения/бракосочетания Кэтрин в доме Дадли состоялись ещё две свадьбы: её брат Гилфорд женился на любимой кузине короля Эдуарда VI и наследнице престола Джейн Грей, а младшая сестра Джейн — Кэтрин — вышла замуж за Генри Герберта, наследника графа Пембрука. Традиционно эти браки стали рассматриваться как часть заговора герцога Нортумберленда, чтобы привести свою семью к трону, однако современные историки интерпретируют их лишь как часть «рутинной политики династических браков». Брачные торжества сопровождались великолепными фестивалями, турнирами, играми и маскарадами. Гостями на празднествах были венецианский и французский послы (вместе с тем, имперские послы приглашены не были), а также «большое число простых людей… и ещё больше представителей знати».

После кризиса престолонаследия в 1553 году её отец, брат Гилфорд и невестка Джейн были осуждены и казнены. Как и остальная часть семейства Дадли, Кэтрин, проживавшая в доме родителей мужа, была лишена имущественных прав, которые были восстановлены только в 1558 году, когда осуждение Дадли было отменено парламентским актом. К этому моменту из всех братьев и сестёр Кэтрин в живых оставались только Мэри, Амброуз и Роберт; со всеми ними она поддерживала тесную связь. В 1560 году умер свёкор Кэтрин и её муж унаследовал титул графа Хантингтона. Детей у пары не было, однако по некоторым данным весной 1566 года Кэтрин перенесла выкидыш.

Многие годы Кэтрин вместе с мужем провела в Мидлендсе и Йоркшире, где она посвятила себя воспитанию девушек из джентри и дворянства. Среди её воспитанниц были автор дневников Маргарет Хоуби и падчерицы брата Кэтрин Роберта — Дороти и Пенелопа Деверё. После смерти супруга в 1595 году она проживала при дворе и стала ближайшей подругой пожилой королевы Елизаветы I; в молодости королева с осторожностью относилась к Кэтрин и её супругу из-за происхождения Гастингсов, которые были потомками Плантагенетов. Кэтрин умерла в Челси 14 августа 1620 года и была похоронена рядом с матерью в местной церкви.

Генеалогия

Предки Кэтрин Дадли

16. Джон Саттон, 1-й барон Дадли               8. Джон Саттон Дадли из Этерингтона                       17. Элизабет Беркли из Биверстоуна               4. Эдмунд Дадли                             18. Джон Бремшот               9. Элизабет Бремшот                       19. Кэтрин Пэлам               2. Джон Дадли, 1-й герцог Нортумберленд                                   20. Эдвард Грей               10. Эдвард Грей, 1-й виконт Лайл                       21. Элизабет Феррерс, 6-я баронесса Феррерс из Гроуби               5. Элизабет Грей, 6-я Баронесса Лайл                             22. Джон Талбот, 1-й виконт Лайл               11. Элизабет Талбот                       23. Джоан Чеддер               1. Кэтрин Дадли                                         24. Джон Гилфорд               12. Ричард Гилфорд                       25. Элис Уоллер               6. Эдвард Гилфорд                             26. Джон Паймп               13. Энн Паймп                       3. Джейн Гилфорд                                   28. Ричард Уэст, 7-й барон де Ла Варр               14. Томас Уэст, 8-й барон де Ла Варр                       29. Кэтрин Хангерфорд               7. Элеанор Уэст                             30. Хью Мортимер из Мортимер-холла               15. Элизабет Мортимер                       31. Элеонор Корнуолл

Литература

• Adams, Simon. [books.google.ru/books?id=Ua9m6c488kcC Household Accounts and Disbursement Books of Robert Dudley, Earl of Leicester]. — Cambridge University Press, 1996. — 534 p. — ISBN 0521551560, 9780521551564.
• Adams, Simon. [books.google.ru/books?id=-Nn5UY-RilEC Leicester and the Court: Essays on Elizabethan Politics]. — Manchester University Press, 2002. — 420 p. — ISBN 0719053250, 9780719053252.
• Cross, Claire. [www.oxforddnb.com/index/69/101069739/ Katherine Hastings] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
• Chapman, Hester. Lady Jane Grey. — London: Jonathan Cape, 1962.
• Freedman, Sylvia. [books.google.ru/books?id=aRCgAAAAMAAJ Poor Penelope: Lady Penelope Rich, an Elizabethan Woman]. — Kensal Press, 1983. — 230 p. — ISBN 0946041202, 9780946041206.
• Gristwood, Sarah. [books.google.ru/books?id=O15nAAAAMAAJ Elizabeth & Leicester]. — Viking, 2007. — 407 p. — ISBN 0670018287, 9780670018284.
• Ives, Eric. [books.google.ru/books?id=3aHajwEACAAJ Lady Jane Grey: A Tudor Mystery]. — Wiley, 2009. — 392 p. — ISBN 1405194138, 9781405194136.
• Jordan, Wilbur Kitchener; Gleason, M.R. [books.google.ru/books?id=QbWfpwAACAAJ The saying of John, late Duke of Northumberland upon the scaffold, 1553]. — Harvard Library, 1975.
• Lisle, Leanda de. [books.google.ru/books?id=ndfJm1Wr3TQC The Sisters Who Would Be Queen: Mary, Katherine, and Lady Jane Grey: A Tudor Tragedy]. — Random House Publishing Group, 2009. — 384 p. — ISBN 0345516680, 9780345516688.
• Loades, David. [books.google.ru/books?id=9H505keQWgYC John Dudley, Duke of Northumberland, 1504-1553]. — Clarendon Press, 1996. — 333 p. — ISBN 0198201931, 9780198201939.
• Wilson, Derek A. [books.google.ru/books?id=RmgJAAAAIAAJ Sweet Robin: A Biography of Robert Dudley, Earl of Leicester, 1533-1588]. — H. Hamilton, 1981. — 355 p. — ISBN 0241101492, 9780241101490.

Отрывок, характеризующий Гастингс, Кэтрин

– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.