Гварньери, Джанфранческо
| Джанфранческо Гварньери | |
| Gianfrancesco Guarnieri | |
 В 2004 году | |
| Имя при рождении: |
Джанфранческо Сигфридо Бенедетто Мартиненьи ди Гварньери |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Награды: |
премия «Шелл» Сан-Паулу за вклад в развитие бразильского театра. |
Джанфранче́ско Гварнье́ри (итал. Gianfrancesco Guarnieri; 6 августа 1934, Милан, Италия — 22 июля 2006, Сан-Паулу, Бразилия) — бразильский актёр и драматург итальянского происхождения.
Содержание
Биография
Карьера
Джанфранческо Гварньери — автор пьесы «Eles Não Usam Black-Tie» («Они не носят смокингов») поставленной в 1958 году на сцене «Teatro de Arena». Пьеса стала первой в Бразилии продержавшейся в репертуаре более года. Успешная экранизация этой пьесы в 1981 г., главные роли в которой исполнили он сам и Фернанда Монтенегро[1], укрепила значимость этой социальной драмы. Режиссёр Леон Хирцман получил специальное гран-при жюри, премию ФИПРЕССИ на венецианском кинофестивале в 1982 г. за свою работу над этим фильмом. Гварньери был автором более 20 пьес, в том числе и музыкальных.
Также Джанфранческо Гварньери активно снимался на телевидении, писал сценарии для телепередач и снимался в кинофильмах, принял участие более чем в 40 телевизионных проектах, снялся более чем в 10 кинофильмах.
Известность и популярность среди телезрителей ему принесла роль Тонью-лунатика из первой версии телесериала «Секрет тропиканки» («Женщины из песка»), 1973 г. В России стал известен после выхода сериала «Новая жертва», где Гварньери сыграл Элизеу.
В последние годы жизни Джанфранческо Гварньери страдал почечной недостаточностью. В течение 5 лет врачи применяли ему гемодиализ[2]. Последней работой актёра стала роль Пеппе в телесериале «Белиссима». После съёмок одной из последних сцен телесериала, 2 июня 2006 года он почувствовал себя плохо[3] и был доставлен в Сирийско-Ливанский госпиталь г. Сан-Паулу.
Умер 22 июля 2006 года от хронической почечной недостаточности, спустя четыре дня после смерти другого известного бразильского актёра — Раула Кортеса.
Личная жизнь
Джанфранческо Гварньери — сын Эльзы и Эдоардо Гварньери, родился в Милане. Когда ему было три года, семья переехала из фашистской Италии в Бразилию. До переезда в 1953 году в Сан-Паулу, он вместе с семьёй жил в пригороде Рио-де-Жанейро, где, по его словам, на его будущее творческое развитие оказала большое влияние его девушка Маргарида[2].
Он был дважды женат: с 1958 г. по 1965 г. на журналистке Сесилии Томпсон, а с 1965 г. и до своей смерти — на социологе Вании Сантанне. От первого брака родилось двое детей — Паулу и Флавиу Гварньери, продолжившие дело отца и ставшие актёрами. От второго брака родилось трое детей — Клаудиу, Фернанду и Мариана.
Избранная фильмография
Телевидение
|
Кино |
Премии
- 1965 — премия «Канданго» бразильского кинофестиваля — лучший сценарий (фильм «Время и случай Августу Матрага»)
- 1979 — золотой «Кикито» на фестивале в Грамадо — лучший актёр второго плана (фильм «Провинциальный дневник»)
- 1974 — премия «APCA trophy» — лучший телевизионный актёр (сериал «Женщины из песка»)
- 1982 — премия «APCA trophy» — лучший актёр (фильм «Они не носят чёрные галстуки»)
Напишите отзыв о статье "Гварньери, Джанфранческо"
Примечания
- ↑ [www1.folha.uol.com.br/folha/ilustrada/ult90u475300.shtml Folha Online — Ilustrada — ILUSTRADA 50 ANOS: 1981 — «Eles Não Usam Black-Tie» faz sucesso em Veneza — 04/12/2008]
- ↑ 1 2 [www.brazzil.com/2005-mainmenu-79/169-july-2006/9658.pdf Brazil Uses Beijing Games to Promote Country and Win 2016 Olympics]
- ↑ [www1.folha.uol.com.br/folha/ilustrada/ult90u62714.shtml Folha Online — Ilustrada — Gianfrancesco Guarnieri morre aos 71 anos em São Paulo — 22/07/2006]
Ссылки
- Джанфранческо Гварньери (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [inmemorian.multiply.com/photos/album/32 Джанфранческо Гварньери на сайте «Dramaturgia Brasileira»]
Отрывок, характеризующий Гварньери, Джанфранческо
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
