Где живёт опасность

Где живёт опасность
Where Danger Lives
Жанр	Фильм нуар
Режиссёр	Джон Фэрроу
Продюсер	Ирвинг Каммингс-младший
Автор сценария	Чарльз Беннетт Лео Розен (история)
В главных ролях	Роберт Митчем Фейт Домерг Клод Рейнс
Оператор	Николас Мусурака
Композитор	Рой Уэбб
Кинокомпания	RKO Radio Pictures
Длительность	82 мин
Страна	США США
Язык	английский
Год	1950
IMDb	ID 0043131
Выход фильма «Где живёт опасность» (оригинальное название — Where Danger Lives)

К:Фильмы 1950 года

«Где живёт опасность» (англ. Where Danger Lives) — фильм нуар режиссёра Джона Фэрроу, вышедший на экраны в 1950 году.

Фильм близок субжанру фильма нуар, называемому «влюблённые в бегах», в данном случае влюблённую пару образуют психически ненормальная женщина и мужчина, который на протяжении всего побега находится в полубессознательном состоянии после контузии.

Как написал критик Хэл Эриксон, этот «мастерски поставленный Джоном Фэрроу фильм мог бы стать одним из классических фильмов нуар, если бы не слабость Фейт Домерг как актрисы, провалившей роль, которую Джейн Грир могла бы сыграть вслепую».

Создатели фильма и исполнители главных ролей

Сценарист Чарльз Беннетт более всего известен сценариями к фильмам Альфреда Хичкока «Человек, который слишком много знал» (1934 и 1956), «39 ступеней» (1935), «Саботаж» (1936) и «Иностранный корреспондент» (1940, номинация на Оскар), а позднее — к фильму ужасов «Ночь демона» (1957). Режиссёр Джон Фэрроу поставил такие фильмы нуар, как «Калькутта» (1947), «Большие часы» (1948), «У ночи тысяча глаз» (1948), «Псевдоним Ник Бил» (1949) и «Женщина его мечты» (1951, с Митчемом).

Роберт Митчем был одним из самых востребованных актёров жанра фильмы нуар, он сыграл главные роли в фильмах «Медальон» (1946), «Из прошлого» (1947), «Перекрёстный огонь» (1947), «Ангельское лицо» (1952), «Ночь охотника» (1955) и «Мыс страха» (1962). В 1975 году он сыграл роль детектива Филиппа Марлоу в римейке классического нуара «Убийство, моя милая» (1944), вышедшем под названием «Прощай, моя красавица» (1975), а в 1978 году сыграл в римейке другого классического нуара — «Большой сон».

Фейт Домерг сыграла свою первую крупную роль в 1950 году в криминальной драме «Вендетта» (1950). Вскоре её карьера пошла на спад, она играла в вестернах категории В «Дуэль на Сильвер-крик» (1952), «Проход в Санта Фе» (1955) и «Западный эскорт» (1958), и в низкобюджетных фантастических фильмах «Этот остров Земля» (1955), «Это прибыло со дна моря» (1955) и «Культ кобры» (1955). Она также сыграла в фантастическом фильме «Путешествие на доисторическую планету» (1965), который был переделан из материала советского фильма «Планета бурь» (1961).

Клод Рейнс был четырежды номинирован на Оскар за роли второго плана, в том числе, в политической драме «Мистер Смит едет в Вашингтон» (1939), военной романтической драме «Касабланка» (1942) и в послевоенном триллере Хичкока «Дурная слава» (1946). Он также сыграл главные роли в классических фильмах ужасов «Человек-невидимка» (1933) и «Человек-волк» (1941). Он также сыграл в фильмах нуар «Они не забудут» (1937), «Обман» (1946) и «Вне подозрений» (1947).

Сюжет

В городской больнице Сан-Франциско доктор Джефф Камерон (Роберт Митчем) оказывает помощь молодой женщине, представившейся ему как Марго, которая пыталась покончить жизнь самоубийством (Фейт Домерг). Когда ей становится лучше, Марго неожиданно исчезает из больницы, никого не поставив в известность. Вскоре она присылает Джеффу телеграмму со своим домашним адресом на случай, если он захочет выслушать её историю. Придя по указанному адресу, Джефф обнаруживает, что Марго живёт одна в шикарном особняке. Озабоченный её состоянием, Джефф по телефону отменяет свидание со своей подружкой, медсестрой Джули (Морин О’Салливан), поскольку душевное состояние Марго вызывает у него беспокойство, и он решает остаться с ней.

Вскоре Джефф влюбляется в Марго, она также проявляет к нему интерес. Но время очередной встречи в ресторане она неожиданно сообщает, что на следующий день должна улететь в Нассау вместе со своим пожилым отцом. Джефф не хочет с ней расставаться, однако она непреклонна. В итоге они ссорятся, и Марго уходит. С горя Джефф крепко выпивает в баре, а затем приезжает к Марго домой. Она не хочет его пускать, но он врывается внутрь почти силой. В доме его встречает Фредерик Лэннингтон (Клод Рейнс), которого Марго первоначально представляет как своего отца. Не долго думая, Джефф говорит ему, что любит Марго и хочет на ней жениться. На что Лэннингтон отвечает, что хорошо понимает его чувства, однако Марго не может выйти за него замуж, так она замужем, и её мужем является он, Лэннингтон. Как он заявляет, он обменял свои деньги на её красоту.

Шокированный таким поворотом, Джефф уходит, несмотря на просьбы Марго остаться. Однако когда он слышит раздающийся из дома крик, он быстро возвращается назад. Джефф видит Марго лежащей на полу с вырванной из уха серьгой в окровавленной руке. Джефф пытается помочь Марго, в этот момент Лэннингтон бьёт его кочергой от камина по спине и голове. Джеффу удаётся вывернуться и нанести несколько ответных ударов, после чего Лэннингтон падает на пол без сознания. У Джеффа начинается головокружение, он идёт в ванную комнату, чтобы привести себя в чувства, а затем оказать помощь Лэннигтону. Вернувшись, он видит, что Лэннингтон мёртв. Джефф хочет вызывать полицию, но Марго отговаривает его, утверждая, что полиция посчитает его виновным в умышленном убийстве соперника. После удара сознание Джеффа не фокусируется. Воспользовавшись этим, Марго уговаривает его бежать. Сначала они приезжают в аэропорт, где пытаются вылететь по имеющимся билетам в Нассау (там Джефф выдаёт себя за Лэннингтона). Однако, увидев в зале ожидания двух полицейских и услышав объявление, что Лэннингтона просят подойти к служебной стойке, в страхе скрываются.

Они решают бежать в Мексику на дорогом автомобиле Марго, однако, чтобы не быть пойманными, выбирают объездной маршрут. Джефф пытается послушать радио новости, чтобы узнать, что сообщается об убийстве, однако Марго постоянно мешает ему это сделать, явно опасаясь что-то услышать. В страхе, что их могут вычислить по автомобилю, они меняют его у жуликоватого дилера в одном из автосалонов на старый грузовик, отдав в придачу и дорогое манто. Добравшись до мотеля, Джефф говорит Марго, что у него по-прежнему затуманено сознание, вероятно, это контузия, которая может привести сначала к параличу конечностей и возможно половины тела, за которым через день-два может последовать кома.

В одном из городков Джефф за рулём практически теряет сознание и прямо на центральном перекрёстке врезается в машину местного пьяницы. Несмотря на уговоры Джеффа и Марго, опасающихся предъявлять свои документы, шериф заставляет их пройти в участок для оформления протокола. Однако благодаря местному врачу, который из сочувствия к паре уговаривает шерифа не оформлять происшествие, им удаётся уехать.

Когда они приезжают в приграничный городок Роузвилль в Аризоне, местные жители неожиданно хватают их и отводят к шерифу. Оказывается, что в городке проходит местный праздник «Неделя бакенбард Дикого Запада», в который штрафуют всех, кто ходит без бороды и бакенбард. Марго объясняет, что они бегут в Мексику, чтобы пожениться, и у них совершенно нет денег. Тогда шериф настаивает, чтобы они оформили коммерческий брак у местного нотариуса (что они и делают под вымышленными именами), а затем договаривается с местным мотелем о бесплатном преставлении им номера для первой брачной ночи. Когда Джефф выходит из спальной, Марго слушает по радио новости, в которых сообщается, что она психически больна и проходит лечение у двух известных специалистов. Пара тайком сбегает из мотеля. Тем временем, в местную полицию поступает фотопортрет Марго, и шериф даёт сигнал на границу о её задержании. Вскоре из новостей Джефф и Марго узнают, что найдено тело Лэннингтона, который был задушен подушкой.

Не имея денег, Джефф и Марго продают местному ростовщику браслет Марго стоимостью 9 тысяч долларов всего за одну тысячу. Чтобы скрыться от полиции ростовщик помогает паре спрятаться на представлении бродячего цирка. Владелец цирка обещает вечером переправить их через границу в своём обозе за тысячу долларов. В ожидании цирка Джефф уже не может держаться на ногах, он также наконец понимает, что Марго ненормальна и что это она задушила своего мужа. Джефф отказывается бежать в Мексику, пытаясь задержать и её. В ответ Марго сбивает его с ног и душит подушкой, однако, опаздывая на обоз уходящего цирка, не успевает довести дело до конца. Джефф с трудом поднимается и добирается до пограничного поста. Увидев Джеффа, Марго достаёт пистолет и начинает в него стрелять. Появившийся шериф ответным огнём убивает Марго. Перед смертью, Марго говорит полиции, что Джефф ни в чём не виновен.

Восстанавливаясь в местной больнице, Джефф просит разрешения послать Джули цветок в Сан-Франциско, не зная, что она ожидает его в коридоре.

В ролях

• Роберт Митчем — Доктор Джефф Камерон
• Фейт Домерг — Марго Лэннингтон
• Клод Рейнс — Фредерик Лэннингтон
• Морин О’Салливан — Джули Доун
• Чарльз Кемпер — Шериф

Оценка критики

Босли Кроутер в «Нью-Йорк таймс» написал о фильме:

Следовать установленным правилам поведения предписывает энергичная мелодрама «Где живёт опасность». Это правило, выраженное простыми словами, заключается в следующем: всегда ставьте в известность полицию, когда вы кого-нибудь убиваете, особенно, когда это происходит случайно. Мудрость этой скоромной заповеди продемонстрирована в обратном порядке и с утомительной длительностью в этой картине, звёздами которой являются Роберт Митчем и Фейт Домерг. Здесь ошибку недонесения совершает молодой врач, который думает, что убил мужа соблазнительной дамы, с которой у него возникли отношения. С затуманенной головой после нескольких крепких коктейлей и пары ударов по голове, наш герой не подчиняется собственному инстинкту, а вместе с леди срывается в ночь. И таким образом начинается серия приключений его бегства, которая приводит его, в конце концов, к пониманию, что всегда надо информировать полицию. В этой серьёзной демонстрации мистер Митчем убедительно играет человека, оказавшегося в вакууме и в плену неудачно сложившихся обстоятельств. В качестве дамы, которая втягивает его в беду, мисс Домерг не показывает ничего, кроме довольно похотливой внешности и способности проговаривать несложный текст. Клод Рейнс не долго усмехается в роли её мужа, прежде чем его убивают, а Ральф Дамке, Билли Хаус и Чарльз Кемпер ярко исполняют свои характерные роли. Джон Фэрроу показал себя способным парнем в качестве продюсера и режиссёра этого фильма. Но ранее мистер Фэрроу делал это лучше — и лучше бы он так поступал и в дальнейшем.

Журнал «Time Out» выразил удивление странным выбором Митчема на роль уважаемого гражданина и преданного делу врача, который оказывается в бегах, поддавшись на соблазнительные песни психопатической пациентки (Домерг, которая душит своего мужа Рейнса, заставляя Митчема поверить в то, что это он убил его в драке). Великолепная операторская работа Ника Музураки делает акцент на нуаре, тесно связанном с личностью Митчема. Сценарий Чарльза Беннетта идёт по стопам тех невинных триллеров, которые они писал для Хичкока в 1930-е годы. Соединение этих противоречивых вводных придаёт фильму вид гнетущей задумчивости, любопытный и довольно интригующий.

Дэйв Кер в «Чикаго ридер» написал о фильме: Роберт Митчем играет роль молодого врача, который получает тяжёлый удар безумной любви к суицидальной домохозяйке Фейт Домерг; прежде чем он понимает это, её муж Клод Рейнс получает удар чугунной кочергой, и они сбегают в направлении мексиканской границы. Режиссёр Джон Фэрроу очень точно вводит кошмарные и галлюциногенные черты в этот стандартный нуаровый сюжет: Митчем проводит вторую половину фильма, катаясь по пыльным дорогам южной Калифорнии с сотрясением мозга, периодически теряя сознание и пробуждаясь в окружении самых мрачных ландшафтов, которые только может предложить Америка. Фильм не несёт ничего особенного для своего жанра, но это крепкая, лаконичная работа от режиссёра, обычно склонного к проповедничеству.

В 2000 году Деннис Шварц отметил, что Роберт Митчем взят в этом фильме на роль законопослушного гражданина, что противоречит его обычному типажу. Его герой, холостой доктор из Сан-Франциско, загружен неправдоподобной мелодраматической историей и обременён скучнейшей игрой в роли роковой женщины со стороны Фейт Домерг, которая в то время была протеже босса студии Говарда Хьюза, и этот фильм стал её дебютом, который не предвещал ничего хорошего. Фильм красиво снят Ником Музуракой в мрачном чёрно-белом нуаровом стиле и умело поставлен режиссёром Джоном Фэрроу, который смог успешно передать кошмарные видения своего героя. Фильм наиболее интересен своим исследованием характера талантливого человека, ослеплённого страстью, в результате чего его жизнь оказывается почти полностью разрушенной. Митчем является невинным человеком, который оказывается подставленным и не знает о том, что он не виновен вплоть до того момента, когда едва не становится слишком поздно, выздоравливая как раз вовремя благодаря силе характера и воле к жизни. Именно убедительное создание Митчемом образа невинного человека в бегах делает эту мелодраму интересной… В целом фильм следует клише фильмов нуар. Но Митчем спасает картину, реалистично показывая, как замечательный парень и квалифицированный врач может быть столь уязвимым. Клод Рейнс как всегда великолепен в небольшой роли, где в каждом его жесте заметна маниакальная ярость, готовая выплеснуться наружу. Этот налёт безумия наилучшим образом представлен его зловредной улыбкой при знакомстве с любовником жены.

Крейг Батлер на сайте Allmovie охарактеризовал «Где живёт опасность» как порой увлекательный, порой раздражающий фильм нуар, который стоит посмотреть, особенно, поклонникам жанра. Хотя фильм неровный, в свои лучшие моменты он просто захватывает. Несколько обстоятельств не позволяют фильму стать тем, чем он мог бы стать. Самым главным среди них является то, что «открытая» Говардом Хьюзом Фейт Домерг была поставлена на ключевую роль психически больной роковой женщины. Для этой роли требуется женщина с внешностью, мгновенно поражающей мужчину и не отпускающей его, и это у Домерг есть. Но для этой роли также требуется актриса, способная сыграть сложные сцены и которая владеет тонкостями мастерства, в том числе, при исполнении сильных драматических сцен, а этого актрисе катастрофически не хватает. Другие проблемы фильма проистекают из сценария Чарльза Беннетта, который порой утрачивает достоверность, вводит неуместную легковесность в неподходящие моменты и не обеспечивает поступкам персонажа Митчема достаточную убедительность. Однако Беннетт компенсирует это несколькими сильными эпизодами, некоторыми великолепными погружениями в нуаровую тематику и довольно впечатляющей картиной путешествия в ад. Крепкая режиссёрская работа Джона Фэрроу позволяет скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства картины, особенно, в создании атмосферы обреченности, которая нарастает по ходу фильма. Бесценную помощь ему оказывает операторская работа Ника Музураки. Митчем взят на роль вопреки своему типу, но он играет очень хорошо, а Клод Рейнс в своей маленькой роли просто великолепен.

Ссылки

• [www.rottentomatoes.com/m/where_danger_lives/ Где живёт опасность] на сайте Rotten Tomatoes
• [www.tcm.com/tcmdb/title/1412/Where-Danger-Lives/ Где живёт опасность] на сайте Turner Classic Movies
• [www.youtube.com/watch?v=VctKsKVd6uc Где живёт опасность] трейлер фильма на сайте YouTube

Отрывок, характеризующий Где живёт опасность

Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.