Гейтс, Томас Соверейн
| Томас Соверейн Гейтс мл. Thomas Sovereign Gates Jr. 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 2 декабря 1959 — 20 января 1961 | ||||
| Президент: | Дуайт Эйзенхауэр | |||
| Предшественник: | Нил Макэлрой | |||
| Преемник: | Роберт Макнамара | |||
| Рождение: | 10 апреля 1906 Пенсильвания, США | |||
| Смерть: | 25 марта 1983 (76 лет) Филадельфия, Пенсильвания, США | |||
| Образование: | Пенсильванский университет | |||
| Профессия: | инвестиционный банкир | |||
Томас Соверейн Гейтс младший (англ. Thomas Sovereign Gates, 10 апреля 1906 — 25 марта 1983, Филадельфия) — американский государственный деятель, занимавший пост министра обороны в 1959—1961 годах, в администрации президента Эйзенхауэра.
Биография
Родился в Германтауне, штат Пенсильвания в семье инвестиционного банкира, который впоследствии стал президентом Пенсильванского университета. Окончил Пенсильванский университет в 1928. Работал в инвестиционной компании Drexel and Company в Филадельфии. В 1940 году стал партнёром.
В 1935 году поступил в резерв флота. Был призван на активную службу в апреле 1942 года с началом второй мировой войны. Прошёл обучение в школе авиационной разведки. Служил в штабе CINCLANT (главнокомандующего атлантическим театром). Участвовал в высадке американских войск в северной Африке. В 1943 году служил на авианосце USS Monterey в тихом океане, участвовал в операции по захвату острова Тарава. В 1944—1945 году снова служил на атлантическом театре. Вышел в отставку в октябре 1945.
Работал директором Beaver Coal Corporation, в 1948 стал вице-президентом компании. 2 октября 1953 года был назначен президентом Эйзенхауэром заместителем министра флота. с 1 апреля 1957 года — министр флота. В 1959 году сменил Нила Макэлроя на посту министра обороны США. В августе 1960 Гейтс создал объединённый штаб планирования стратегических целей (Joint Strategic Target Planning Staff), предназначенный для координации и распределения целей ядерных ударов между авиацией, флотом и ракетами наземного базирования. Во время работы Гейтса к бомбардировщикам, несущим ядерное оружие добавились межконтинентальные баллистические ракеты, такие как Атлас, Титан и Минитмен, и ракеты подводных лодок Полярис. На время работы Гейтса пришёлся скандал со сбитым над территорией СССР разведывательнвм самолётом U-2 и судом над его пилотом Гэри Пауэрсом.
Гейтс ушёл в отставку 20 апреля 1961 года. Был директором и президентом Morgan Guaranty Trust. Был назначен президентом Ричардом Никсоном председателем важной комиссии, рассматривавшей вопрос о переход от призывной к добровольческой армии. В 1976—1977 был главой представительства США в КНР в ранге посла.
Умер в Филадельфии 25 марта 1983 года. После него остались три дочери и множество внуков и правнуков. Именем Гейтса назван ракетный крейсер американского флота USS Thomas S. Gates (CG-51).
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Гейтс, Томас Соверейн"
Отрывок, характеризующий Гейтс, Томас Соверейн
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
