Хобби, Овета Калп

Овета Калп Хобби Oveta Culp Hobby
1-й Министр здравоохранения, образования и благосостояния США
11 апреля 1953 — 13 июля 1955
Президент:	Дуайт Эйзенхауэр
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Марион Бейард Фолсом
Рождение:	19 января 1905(1905-01-19) Киллин, Техас, США
Смерть:	16 августа 1995(1995-08-16) (90 лет) Хьюстон, Техас, США
Партия:	Республиканская партия
Награды:

Овета Калп Хобби (англ. Oveta Culp Hobby; 19 января 1905, Киллин, Техас, США — 16 августа 1995, Хьюстон, Техас, США) — американский государственный деятель, министр здравоохранения, образования и благосостояния США (1953—1955).

Биография

Родилась в семье Айзека Уильяма Калпа и Эммы Элизабет Гувер. Училась самостоятельно, некоторое время занималась в Женском колледже Мэри Хардин Бэйлор, но его не закончила. Также посещала Юридическую школу Южного Техаса, но также не получила диплом.

С 21 лет началась ее политическая карьера, в течение нескольких лет она была членом Палаты представителей штата Техас. В 1931 г. вышла замуж за бывшего губернатора Техаса и издателя «Хьюстон Пост» Уильяма Хобби; вскоре после этого получила в газете должность редактора. Затем стала исполнительным вице-президентом, президентом и издателем газеты.

Во время Второй мировой войны возглавила женское подразделение министерства обороны (War Department’s Women’s Interest Section), затем была назначена директором Вспомогательных женских армейских корпусов — подразделений, созданных для участия женщин в военной службе. Если до этого единственными женщинами в армии США были медсестры, то создание Женских корпусов кардинально изменило ситуацию. Сама Хобби за время войны дослужилась до полковника и была награждена медалью 'За выдающиеся заслуги', став первой женщиной, получавшей эту награду.

В 1953 г. президент Эйзенхауэр назначен ее главой Федерального агентства безопасности, однако оно через несколько месяцев было упразднено.

В 1953—1955 гг. — первый после создания министр здравоохранения, образования и благосостояния США. На этом посту она, в частности, одобрила использование изобретенной Джонасом Солком вакцины против полиомиелита.

В 1955 г. вышла в отставку и вернулась в Хьюстон. Примерно в это же время стала одним из фигурантов скандала вокруг лабораторий Катера (часть выпущенной лабораторией вакцины содержала в себе живые штаммы полиомиелита). В Хьюстоне вновь стала президентом и редактором «Хьюстон Пост»; активно сотрудничала с общественными движениями и разного рода предпринимателями по всей стране.

За ее деятельность 17 колледжей и университетов, в том числе Колумбийский Университет и Пенсильванский университет, присвоили ей почетные докторские степени. Также ее именем названы несколько научных и образовательных заведений штата Техас.

Ее сын, Уильям Петтус Хобби-младший, на протяжении многих лет (1973—1991) занимал пост вице-губернатора Техаса. Дочь Джессика вышла замуж за будущего посла Соединенных Штатов в Великобритании Генри Катто (младшего), являлась активисткой экологического движения Демократической партии.

Источники

www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=19366

Отрывок, характеризующий Хобби, Овета Калп

В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…