Говард, Екатерина

Екатерина Говард англ. Catherine Howard<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Королева-консорт Англии
1540 — 1542
Предшественник:	Анна Клевская
Преемник:	Екатерина Парр
Рождение:	ок. 1520/1525 Уингейт, графство Дарем, Англии
Смерть:	13 февраля 1542(1542-02-13) Тауэр, Лондон, Англии
Отец:	Эдмунд Говард
Мать:	Иокаста (Джойс) Калпепер
Супруг:	Генрих VIII, король Англии
Автограф:

Екатери́на Го́вард (англ. Catherine Howard; 1520/1525 — 13 февраля, 1542) — пятая жена короля Англии Генриха VIII. Казнена по обвинению в супружеской измене.

Детство и юность

Большинство исследователей считают, что Екатерина (Кейт) Говард родилась около 1520—1522 годов, однако есть версии, что это могло произойти в период 1523—1525 годов.

Говарды в XVI веке были одним из знатнейших родов королевства. Глава рода Говардов — сэр Томас — носил титул герцога Норфолка и был с 1529 года председателем королевского Тайного совета.

Екатерина была дочерью сэра Эдмунда Говарда (ок. 1478 — 1539) и его жены леди Иокасты Калпепер (ок. 1480 — ок. 1531), у которой было пятеро детей от первого брака. От союза с Говардом у леди Иокасты родилось ещё шестеро детей.

Сэр Эдмунд был беден: по английским законам, младшие сыновья почти ничего не получали в наследство, поэтому бывали вынуждены самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни.

После смерти матери леди Кейт была отдана на воспитание Агнессе, вдовствующей герцогине Норфолк — мачехе своего отца. В доме престарелой родственницы девочка получила довольно скудное образование.

Развитию порочных наклонностей леди Говард способствовала также атмосфера крайней половой распущенности, которая царила среди фрейлин герцогини. Герцогиня смотрела на эти «шалости» фрейлин вполне равнодушно. Однако она и понятия не имела, что и её внучка вполне преуспела в «любовной науке».

Известно, что в юности у Екатерины было, по крайней мере, два близких друга — Генри Мэнокс (учитель музыки — позднее он свидетельствовал на процессе против неё) и дворянин Фрэнсис Дерем.

В 1539 году сэр Томас, герцог Норфолк, подыскал своей племяннице место при дворе.

Фрейлина королевы

С четвёртой женой у короля Генриха отношения не сложились — Анна Клевская оказалась вовсе не той бледной красавицей, которую запечатлел на своей картине Гольбейн-младший. «Фламандская кобыла» вызывала у короля чувство среднее между отвращением и жалостью.

Но в её свите было много прелестных девушек, среди них — леди Говард. Томас Норфолк, заметив повышенное внимание к своей племяннице со стороны короля, решил воспользоваться этим.

Развод с Анной принёс облегчение обеим сторонам — принцесса Клевская тоже не испытывала к супругу никаких приязненных чувств. После развода она осталась жить в Лондоне на правах «сестры короля» и до конца своих дней пользовалась всеобщим уважением.

Генрих женился на Кейт Говард в июле 1540 года, их свадьба была скромной.

Брак

После свадьбы Генрих будто бы помолодел на 20 лет — при дворе возобновились турниры, балы и прочие развлечения, к которым Генрих оставался равнодушен после казни Анны Болейн. Он обожал юную супругу — она была невероятно добра, простодушна, искренне любила подарки и радовалась им, как ребёнок. Генрих называл жену «розой без шипов».

Однако юная королева была крайне неосторожна в поступках. Екатерина приняла ко двору всех своих «друзей юности», а они слишком много знали о жизни королевы до замужества. Кроме того, Кейт имела отношения с Томасом Калпепером, который служил пажом у короля.

Потом при дворе появился ещё один кавалер из «прошлой жизни» — Фрэнсис Дерем — дальний родственник Кейт по материнской линии, за которого она в своё время хотела выйти замуж и которого теперь опрометчиво сделала своим личным секретарём.

Однако у юной женщины появились при дворе и враги. Вернее сказать, это были враги её влиятельного дяди герцога Норфолка, которые поспешили вызвать на откровенность Томаса Калпепера, Фрэнсиса Дерема и других участников событий. Помимо всего прочего, Кейт не спешила с выполнением своего главного долга — с рождением сыновей для короля Англии. К тому времени у Генриха VIII уже был наследник — принц Эдуард, — однако мальчик рос болезненным и вялым (хотя это мнение было поставлено под сомнение современными историками).

Процесс и казнь

Когда Генриху сообщили о неверности жены, он растерялся. Реакция короля была довольно неожиданной: вместо привычного гнева — слёзы и жалобы. Смысл жалоб сводился к тому, что судьба не даровала ему счастливой семейной жизни, а все его женщины либо изменяют, либо умирают, либо просто отвратительны.

После допроса с пристрастием Калпепера, Дерема и Мэнокса стало ясно, что Екатерина всё это время обманывала короля. Но если бы она указала сразу, что была помолвлена с Фрэнсисом Деремом (на чём он настаивал), то её судьба была бы гораздо более счастливой: по английским законам её брак с Генрихом считался бы недействительным и, скорее всего, королевскую чету просто бы развели. Однако Екатерина почему-то упрямо отрицала факт этой помолвки.

11 февраля 1542 года леди Говард перевели в Тауэр, а 13 февраля обезглавили на глазах любопытной толпы. Молодая женщина встретила смерть в состоянии глубокого шока — её пришлось буквально нести к месту казни. Несколькими днями ранее казнены были Томас Калпепер и Фрэнсис Дерем, причем первому просто отрубили голову, а второго подвергли более жестокой казни — через повешение и четвертование.

После казни тело леди Екатерины похоронили рядом с могилой второй жены короля Анны Болейн — другой казнённой королевы, которая приходилась ей двоюродной сестрой: отец Екатерины и мать Анны были родными братом и сестрой — детьми Томаса Говарда, 2-го герцога Норфолка.

Образ Екатерины в искусстве

• Опера «Катарина Говард» написана итальянским композитором Джузеппе Лилло (1849)
• Екатерине Говард посвящена песня «Catherine Howard’s Fate» («Приговор Екатерины Говард») проекта «Blackmore’s Night».
• В фильме «Генрих VIII и его шесть жён» роль Екатерины Говард исполнила актриса Линн Фредерик.
• У клавишника Рика Уэйкмана в альбоме «The Six Wives of Henry VIII» есть инструментальное произведение «Catherine Howard».
• В фильме «Генрих VIII» 2003 года Екатерину Говард играет Эмили Блант.
• Екатерина Говард появляется в романе Бертрис Смолл «Вспомни меня, любовь». В романе Виктории Холт «Путь на эшафот» Екатерина одна из основных героинь, также как и в романе Филиппы Грегори «Наследство рода Болейн».
• В телесериале «Тюдоры» в роли Екатерины Говард — британская актриса Тамзин Мерчант.

Литература

• Линдсей, Карен. Разведённые. Обезглавленные. Уцелевшие. Жёны короля Генриха VIII / Пер. с англ. Т. Азаркович. — М.: КРОН-ПРЕСС, 1996. — 336 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-232-00389-5.
• Перфильев, Олег. Жёны Синей Бороды. В спальне Генриха VIII. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. — 415 с. — 7000 экз. — ISBN 5-224-00599-X.

Ссылки

• [www.tudorplace.com.ar Английский Сайт о Тюдорах]
• [tudorhistory.org/movies/ Династия Тюдоров в кинематографе]
• [us.imdb.com/title/tt0070170/ Фильм «Henry VIII and His Six Wives» (1972)]

Отрывок, характеризующий Говард, Екатерина

Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.